- Сергей, у меня вопрос, который пришел по почте от вильнюсского гимназиста. Пару лет назад вы сказали, что отказываетесь сниматься на Западе. Почему? И с кем из литовских режиссеров вы согласились бы работать и в каком жанре?
- Ну, я не снимаюсь не потому, что я такой наглый или такой пресытившийся, так сказать, такой весь из себя специалист, который откидывает прочь… Или совсем такой патриот. Хорошее искусство не имеет границ, настоящая культура, настоящие произведения не имеют границ, они могут только подпитываться той территорией, на которой они создаются, и установиться уникальными. Просто те сюжеты, которые мне предлагаются, они дискредитируют истину, правду, которая существует в стране под названием Россия. Все те роли или сюжеты, которые мне предлагаются, используют мой определенный имидж, бэкграунд, что ли, для того чтобы показать, что даже он одумался, осознал всю никчемность развития этой русской цивилизации или тех ценностей, на которых базируется наше общество или которые я себе представляю, даже он одумался и сыграл в фильме ту или иную роль. У меня есть эти сценарии, я их не скрываю, они полностью неприемлемы для меня. |
“У Джона Леннона была такая песня – Woman is the nigger of the world – о том, что женщины в мире – как чернокожие, за чьи права надо бороться. Так вот, сегодня русские в мире как те чернокожие – это те люди, которые стали жупелом для целых национальных элит на западе и на востоке. Хотя русофобская повестка не всегда и не у всех находит одобрение”, – cказал в эфире радио Baltkom известный российский журналист Евгений Додолев, входивший в команду перестроечной легендарной телевизионной программы «Взгляд». |
– Сколько копий ломали местные «недобрые люди», утверждая, что памятнику Пушкину в Риге не место, обливая его краской, подрезая трость, накидывая петлю изваянию на шею и прочее. Что бы вы на это ответили?
– Смехотворно и нелепо делать такие заявления. Потому что Пушкин – мировой символ. Хорошо, он не имел прямого отношения к Риге. Но в Москве, например, стоит памятник Шота Руставели. В знак культурной солидарности у гостиницы «Украина» в Москве стоит большой памятник Тарасу Шевченко, который в Москве никогда не бывал. Это знаки культурного уважения и присутствия того или иного поэта или деятеля культуры в искусстве и культуре того или иного государства. Когда Пушкин говорит: «Слух обо мне пройдет по всей Руси великой…», он имеет в виду не только то, что его будут переводить на эти языки, но по-древнеславянски язык – это народ, поэтому естественно, что бюст или памятник какому-то великому мировому поэту или писателю может стоять в другой стране. Тем более там, где есть много русскоязычных. Это органично.
Те, кто это делает, сами себя марают подобными заявлениями и действиями. Бог поругаем не бывает. Бог искусства также поругаем не бывает. Это поругание самих себя – такие акции. Конечно, это вандализм. Сейчас вообще идет период иконоборчества по всему миру. |
Многие говорят: «Ты не был на войне»… Это правда. Но все равно существует некая генетическая память. Так или иначе мы все воспитаны на советской литературе и советских фильмах, а поэтому ощущение того, что тогда происходило, у меня присутствовало. Более того, когда снимаешь о войне, невольно задаешь себе вопрос: кем бы ты лично стал в той ситуации? Героем? Предателем? Что бы чувствовал? Как переживал?
Я против искусственного поливания патриотизмом, на уровне жесткой пропаганды, когда люди не понимают, о чем говорят… Я дико против, чтобы в детском садике малышей одевали в военную форму, да еще с медальками. Я знаю ценность этим медалькам, потому что это всего лишь костюмы… Патриотизм — чувство очень личное, оно есть у всех. Задача — не превратить его в общее место. Это что-то необъяснимое порой. Ты имеешь возможность уехать и жить в другой стране, но понимаешь, что уже через десять дней тянет домой… Ты любишь родителей, семью, Родину – и это так естественно… |
