События

Известному предсказателю Мишелю Нострадамусу приписывают пророчество, утверждающее, что третья мировая война вспыхнет в результате конфликта на религиозной почве — между мусульманским и христианским мирами. Экономисты более склонны считать, что заставить полыхнуть мир может только глобальная нехватка сырья, воды и продовольствия. Дай Бог, чтобы ни нам, ни нашим детям и внукам не довелось узнать, кто прав. Но, к сожалению, вспыхивающие на Ближнем Востоке революции невольно заставляют задуматься: а не начало ли это третьей мировой?

Кому война, а кому мать родна

Откровенно говоря, сколько на земле живут люди, столько убивают они себе подобных. Природу такого поведения ученые так и не смогли объяснить. Поэтому военные действия, едва завершившись на одном конце света, начинаются на другом.

С 2011 года точка кипения на планете — Ближний Восток. «Арабская весна» снесла многие режимы в этом регионе: нет теперь Бен Али в Тунисе и Мубарака в Египте, перевороты произошли Йемене и Ливии, протестами были охвачены Алжир, Ирак, Иордания, Марокко, Кувейт, Ливан, Саудовская Аравия, Судан. Но термин «война» на Ближнем Востоке открыто зазвучал после событий в Сирии.

То, что происходит в регионе, мало кого в мире оставляет равнодушным. Кто-то винит в случившемся местных правителей, кто-то — США. «Но в этой жизни все не так прямолинейно, — считает известный российский политолог, востоковед, эксперт Фонда стратегической культуры Карине Геворгян, на минувшей неделе посетившая Симферополь по приглашению международного медиа-клуба «Формат-А3». — Есть такая поговорка: кому война, а кому мать родна. Одни гибнут, а другие наживаются».

Особенно запутано все в эпоху глобализации. «В процессе десуверинизации государств очень выросла роль транснациональных элит, — продолжает Карине Александровна. — Транснациональные компании, группы, кластеры есть белые, аккредитованные в разных странах, и элиты их «белые и пушистые». А есть сероватые, которые занимаются дополнительным бизнесом. Есть и вовсе криминальные — и у них тоже свои интересы. Как и у государств. При этом мы живем в мире постмодернизма и десубъективации, и политики несут все меньше ответственности за происходящие процессы, перекладывая ее на гражданское общество, дескать, вы сами это решили. Так что сложно однозначно сказать, чьи интересы стоят за тем или иным конфликтом. Государств ли, которые будут бороться за геополитическое доминирование в тех или иных регионах с ресурсами. Или интересы транснациональных групп (белых, черных и серых). Или интересы, условно говоря, военно-промышленного комплекса, который может быть очень заинтересован расстрелять старое вооружение, чтобы у него заказали новое. Нужно понимать, кому выгодна экономика войны. Ведь сейчас даже терроризм стал товаром: люди идут воевать не столько из идейных соображений, сколько из любви к близким, потому что они тем самым могут обеспечить безбедное будущее братьям и сестрам. Они жертвуют собой ради семьи и для родных становятся героями. Это известно, и этого никто не скрывает. То есть терроризм становится товаром и никакого отношения к религии не имеет. Ни к какой религии».

Нельзя исключать и еще один фактор — депопуляризации в густонаселенном регионе, считает эксперт. Вопрос перенаселения земли обсуждают с 70-х гг. прошлого века, но слова проблему не решают… А вот военные действия очень даже решают. Особенно если речь идет о столь привлекательном в ресурсном плане регионе, как Ближний Восток. Не станем исключать, что в этой точке планеты сошлись сразу все факторы. А религия — хороший порох для большого взрыва.

Поэтому сейчас — Сирия. «Но нам же не говорят, что происходит в Ливане, а там накаляется конфликт шиитов и суннитов. Сунниты Ливана взорвали шиитскую мечеть и сказали, что шииты — агенты Ирана и Израиля. А это уже новый поворот», — говорит Карине Геворгян. Израиль устами своего премьера озвучивает весьма воинственную позицию, что, впрочем, неудивительно для древнего народа, все свою историю ведущего весьма воинственную политику. Правда, при нынешнем накале страстей в регионе семя вражды падет на подготовленную почву… Как говорится, если на стене висит ружье, то оно рано или поздно выстрелит.

«А может не выстрелить, — продолжает политолог. — Потому что чем более страшны средства уничтожения, тем более серьезные механизмы сдерживания возникают».

Кстати, любопытно, что считающийся кровавым ХХ век на самом деле оказался едва ли не самым некровавым, если сравнивать соотношение количества живущих на земле и погибших в Первой и Второй мировых войнах с жившими и погибшими в другие века.

«Мы шли в Европу прошлого…»

Впрочем, на встрече с крымчанами Карине Александровна хотела говорить не о войне, а о мире, не всегда светлом и безоблачном. Бывшие советские республики обрели независимость в условиях, когда в мире полном ходом шли процессы десуверенизации. «Советские люди поздней поры и эпохи перестройки хотели попасть в Европу, как говорил Горбачев, в цивилизованный мир, — рассуждает политолог. — Но настоящее время всегда плохо тем, что образ светлого будущего, который маячит вблизи, не совпадает с тем образом, который формировался 20 — 30 лет назад. Я думаю, все это замечают. Мы хотели в Европу прошлого, а попали в Европу настоящего и будущего».
Точнее, еще не попали. Украина стоит у европейской двери. «По этому же пути когда-то шла и Армения, — рассказала Геворгян. — Но в последний момент отказалась, потому что никто не видел те документы, которые якобы подписывались. Это же говорят политологи и в Украине, что документов они не видели, и в недоумении разводят руками. На мой взгляд, вступать в объединение, которое находится в состоянии углубляющегося кризиса, не очень интересно. Это, конечно, жертвенный жест со стороны украинского руководства, и, возможно, вступление Украины спасет Европу от этого… Но миграционная составляющая в Европе, что называется, переворачивает лодку, и Брейвик — это первая «героическая» ласточка, реакция старых европейцев, старожильского сообщества. Причина в том, что политика мультикультуризма накрылась медным тазом, что констатирует высшее политическое руководство ЕС. И что делать дальше, никто не знает. Европа страдает от наплыва мигрантов. Моя подруга — служащая социальных служб Франции, когда я ее спросила, чем она занимается, ответила, что пытается из арабов сделать французов. На вопрос, что из этого получается, она ответила, что 5% становятся французами. И добавила, что нельзя же ничего не делать».

Не исключено, что и Украине в составе ЕС предложат такой сценарий, как странам Балтии: разместить у себя часть мигрантов, которые едут в Европу за хорошей жизнью. «Только не подумайте, что я испытываю пренебрежение или высокомерие по отношению к этим людям. Мне их безумно жаль… Но у них другие культурные корни, они не вписываются в местные культурные парадигмы, им сложно интегрироваться. В результате английские социологи пришли к выводу, что социум живет в атмосфере всепроникающей тревоги, — говорит она. — Причем чем моложе люди, тем выше состояние тревоги. Это касается всех европейских стран. Эта атмосфера всепроникающей тревоги есть и в мире, потому что мир един и мы никуда не можем деться с этой подводной лодки под названием Земля. Поэтому самая страшная провокация — это когда тебя провоцируют на конфликт с соседом. Тебе может не нравиться сосед, но он твой сосед, и ты должен как-то договариваться с ним, ведь ему тоже может не нравиться то, что происходит у тебя. Это не любовь, я не призываю всех любить друг друга. В жизни все может быть — она не воскресный пикник: могут бомбы падать на голову, могут убить, а может все сложиться счастливо. Но мы не должны забывать о соседях. Как бы они ни были нам неприятны, с ними нужно договариваться. И от этого не уйти».