События

Российский философ и политолог Борис Межуев - о том, почему события в Киеве не приведут к развалу Украины, какие шаги выхода из кризиса он видит, где искать ­энергию пассионарности Крыма и во что может превратиться АРК без дружбы с РФ

— Борис, ваше мнение о событиях в Украине?

— Здесь много событий, наложенных друг на друга. Во-первых, конфликт одного экономического клана с остальными, себе подобными. Во-вторых, неприятие средним классом факта узурпации власти — людям не нравится нынешняя политическая система. В-третьих, региональный конфликт. Ну и, наконец, цивилизационный конфликт — самый страшный. Все это создало ситуацию, которая требует серьезного терапевтического решения. Конечно, надо признать, что у оппозиции есть все основания негодовать. Но это негодование должно приобрести какую-то политическую форму. Янукович имел конституционное право стать президентом. Есть легитимная власть, ну а то, что она кому-то не нравится — это уже другой вопрос.

— И каким вам видится выход из сложившейся ситуации?

— В основе любого политического решения должна быть формула компромисса. Так, выходом из кризиса представляется федерализация. И возвращение к конституции 2004 года. Но, увы, пока у вас нет такого человека, который хочет того и иного одновременно. Нужно думать об усилении парламента Украины, потому что существует риск, что любой, кто придет на руководящую должность, захочет узурпировать власть.

— Благодаря конституции 2004 года стороны смогут помириться, а страна — останется целостной?

— Безусловно. В 2004-м фигуры могли тасоваться, ограничивать одна другую, не было перекоса ни в одну из сторон, что и было залогом единства. Но, с другой стороны, столь же основательным сегодня остается и вопрос о федерализации. Почему, собственно, Украина должна оставаться унитарным государством при такой территориальной и языковой разнородности?

— Не станет ли федерализация формой сепаратизма?

— Наоборот, это — альтернатива. И формула спасения украинской государственности. Украина является классической лимитрофной страной. Это пример расколотой державы, в которой одна половина мыслит себя частью некой возникающей цивилизационной общности под названием ЕС, а другая часть тяготеет к России. И никак иначе, чем через призму цивилизационной геополитики, эту ситуацию не понять. Разваливать Украину никто не будет. Никто не пойдет на это очень опасное действо. Запад объективно к этому ведет, но субъективно — не хочет. В РФ тоже кричат, мол, юго-восточные регионы сами отвалятся, но ничего этого не будет. Ведь тогда случится война по всему периметру земного шара с необратимыми для него последствиями. Уж если Россию, извините, нагнут, она должна будет защищаться.

— Возможно, Евромайдан — это и есть путь строительства нации?

— На Майдане стоят те, у кого активная политическая позиция. Но если Крым и в целом Юго-Восток страны не будут участвовать в этой игре, то, естественно, они будут исключены из нации по существу. Главная ошибка тех, кто стоит на Майдане — это то, что они несут на себе знамя: наша цель — колониальный статус в ЕС. Увы, ничего другого Соглашение об ассоциации не дает. Оно дает что-то конкретным обладателям состояний, возможно, людям, которые надеются визы получить, но Украине как нации оно не дает ничего хорошего.

— Когда-то Крым считался достаточно пассионарным регионом, сегодня этого нет. Почему?

— Возможно, потому, что Крым чувствует себя отдельным. Он слишком зациклен на себе и не видит связи с восточными регионами страны. Полуостров очень замкнут на том времени, когда он был фактически независимым государством. Но, увы, это уже не так. Нужно искать общую формулу сопротивления с Харьковом и Донецком, потому что просто отбивать свою автономию, надеясь на российское оружие, можно, конечно, но я не вижу здесь большой перспективы. Сейчас важно сохранить единство народов и держав. Без дружбы с Украиной у России есть возможность стать Азией — и превратиться в некий Азербайджан. Нашим народам надо искать не обязательно единый, но параллельный путь, дабы этого избежать. Власть, имеющая наследственный характер, да еще и неограниченная — это не то, к чему устремлены обе наши страны.

— Кстати, 19 февраля мы отметили 60-летие передачи Крыма в состав УССР...

— Для России это грустно. Крым — кусок античности, расставание с ним — это расставание с вековечным стремлением России стать частью Средиземноморья. С уходом Крыма из России ушел ХІХ век — Ялта Чехова, Феодосия Айвазовкого...

— А когда вы впервые встретились с Крымом?

— Здесь я провел медовый месяц своего первого, еще студенческого, брака (всего у меня их три), отдыхали мы в Севастополе. Это был 90-й год. Уже тогда у меня было ясное ощущение краха империи — новых исторических волн, которые должны были привести вначале к созиданию, а потом и к разрушению единого мирового порядка. Именно в Крыму я встретил сообщение о войне в заливе — в Ираке и Кувейте, и узнал о смерти Виктора Цоя. Сильное впечатление на меня произвело свидание с Херсонесом, но, правда, какое-то очень грустное. Еще помню, что мы посмотрели все спектакли Севастопольского театра, очень модернистского. Тогда же, помню, слово «Форос» произносилось много раз, и я как-то уже тогда вдруг решил, что что-то не то будет с Форосом. Как в воду глядел! А потом вернулся на полуостров только в 2009-м, тогда-то и увидел, собственно, красоту Крыма! До этого и не знал, какое же Ялта красивое место! Вообще, главная задача русского интеллигента ХІХ века заключалась в том, каким образом можно быть в России и одновременно быть в Европе? На это было два ответа. Во-первых, это Петербург — европейский город на болотах. Но он ведь холодный, будто кем-то придуманный, как говорил Достоевский, фантастический, иллюзорный. Вторым ответом был Крым. Как можно было быть в Европе, находясь в России? Быть в Крыму! Тогда это было бесспорно русское место, одновременно также бесспорно овеянное всеми воспоминаниями, связанными с античностью. Место более даже красивое, чем многие места Италии, такое же красивое, как Греция. И, конечно, когда Россию отрезали от Крыма, это сразу создало новую ситуацию в русской культуре — ей пришлось искать какие-то новые ответы. Русская культура стала самоопределяться без него. И это уже стала совсем другая русская культура...

ФИЛОСОФ ПО НАСЛЕДСТВУ

Имя: Борис Межуев
Род­ился: 23.10.1970 в Москве (Россия)
Сын известного советского философа Вадима Межуева Борис и сам стал известным специалистом в области истории русской философии, автором многочисленных статей о демократии в РФ. Отучившись в хорошей московской школе, поступил на философский факультет МГУ. В 1997-м защитил кандидатскую по истории философии, поучаствовал в подготовке полного собрания сочинений Владимира Соловьева и остался работать при альма матер. Стажировался в Штатах (в университете Техаса) и активно строил карьеру в журналистике. В 2011 году выпустил монографию «Политическая критика Вадима Цымбурского».