События

С каждой следующей встречей крымских журналистов с именитыми, а скорее знаменитыми и на слуху российскими коллегами, будь то газетчик, или телеведущий, или режиссер, который тоже свой среди журналистов, вырисовывается уже и традиционный настрой аудитории, говорящей со знаменитостями на равных. И вслушиваясь, и вдумываясь в вопросы из зала, где большинство - студенты журфаков или только начинающие журналисты, невольно задираешь нос от гордости, что вот такие умненькие ребята и девчонки у нас в Крыму. И сама знаменитость сразу настраивает аудиторию на равноправие, не забыв бросить ей комплимент типа «Крым это счастье…», подразумевая при этом не только климат, море и горы, но и атмосферу зала. Вот и питерская журналистская знаменитость Андрей Константинов начал свое выступление перед собравшимися такими словами: «Приятно оказаться в Крыму…». Он не стал объяснять, в чем эта приятность, но интонация, вложенная в эти слова, говорила сама за себя, говорила об отсутствии какого – либо лукавства и заигрывания с крымчанами

По правде говоря, для крымчан Андрей был бы темной лошадкой, как журналист, если бы не популярный «Бандитский Петербург» - телесериал, созданный по его произведениям, и где он выступает в телепроекте все же больше, как писатель и сценарист, а потом уже и журналист. Но как признался гость, он-то считает себя в первую очередь журналистом. А как иначе, если он же возглавляет Союз журналистов Петербурга, да еще и является генеральным директором и главным редактором информационно - аналитического агентства журналистских расследований (АЖУР).

Кроме того журналист передает свой богатый профессиональный опыт студентам ЛГУ, читая специальный курс по журналистским расследованиям, о чем он сам поведал во вступительном слове к аудитории. А поэтому и разговор, длящийся без перерыва более двух часов, шел о журналистике и о специфике журналистских расследований. Все, что касалось его писательской деятельности, всплывало тоже часто, но это было как бы за скобками темы, которую анонсировали координаторы проекта «Формат- А3»- московская журналистка Ольга Третьякова и наша крымская популярная Юлия Вербицкая: «Журналистское расследование - инструмент или оружие?»

Начали с элементарного: Что из себя представляет журналистское расследование, как таковое?

- Большинство экспертов в этой области считает, что журналистское расследование - это специальный вид журналисткой деятельности. И в разное времена разные люди, разные практики, пытались дать определение этому направлению. Но все же наиболее точное определение у американца Роберта Грина, которое он дал вскоре после знаменитого Уотергейта, когда журналисты своим расследованием фактически свалили американского президента Никсона:

Под журналистским расследованием понимается материал, основанный на собственной инициативе журналиста на важную тему, которую отдельные люди или организации хотели бы скрыть.

В этом определении заложены три базовых тезиса: собственная инициатива журналиста, что на Западе является «священной коровой», важность темы, ее резонансность, или то, что будет волновать аудиторию, а также попытка сокрытия, которая при журналистском расследовании создает сопротивляемость среды.

На Западе существует мнение, что не стоит выделять журналистское расследование в отдельное направление журналистской деятельности, что любой журналистский материал, если он сделан добротно и серьезно, он уже в себе несет все необходимые элементы, которые должно содержаться в журналистском расследовании. Но сторонников такой концепции все же меньшинство.

Российская специфика внесла свои коррективы в определение понятия «журналистское расследование», на чем подробно и остановился Андрей Константинов.

- Мы все же пытались определение Грина как-то переформулировать, поскольку собственная инициатива журналиста не всегда возможна, когда появляется такое явление как визит инициатора, когда приходит человек и инициирует какую-то тему, рассказывает о какой-то ситуации и просит провести по ней расследование. И мы не видим в этом ничего опасного или неэтичного. Вопрос только в том, насколько честно журналист будет эту тему отрабатывать. И будет ли проведено честное журналистское расследование, или будет сделана работа на заказанный результат.

У нас на самом деле бывают заказные расследования, но у нас нельзя заказать результат, мы честно предупреждаем, что мы отработаем заказ, но результат расследования может заказчика не порадовать. И таких примеров немало. Журналистское расследование для нас не жанр, как пишут в некоторых учебниках. Для нас - это, прежде всего, метод, владея которым, можно создавать журналистские работы в разных жанрах. Это может быть и фельетон, и очерк, и телепередача, и радиопрограмма и тоже разножанровые.

Мы рассказываем на своем курсе ту методику, которая дает возможность в разных жанрах создавать свои журналистские работы. И при этом мы исходим из такого положения, что журналистское расследование является своего рода сыском. А есть такой тезис, что сыск - наука точная. Тогда и журналистское расследование - тоже наука точная, а творчество наступает на самом последнем этапе, когда надо выписывать материал. А вот до того, как идет сбор информации и его систематизация, там имеет место не сколько творчество, а сколько нормальный профессионализм, когда ты знаешь, что надо делать и как грамотно сделать свою работу. По большому счету, не так важно, как назвать это направление, жанром или методом, ведь не так важна этикетка на бутылке, а качество того, что там находится.

История возникновения журналистских расследований в России берет свое начало еще со времен Пушкина, который на основе своих поисков написал «Историю Пугачева», а то и раньше. Из дореволюционной России можно привести пример гениальных журналистских расследований Гиляровского, Крыленко. Поэтому зря американцы наклеивают себе этикетку прародителей этого направления в журналистике, на самом деле все начиналось гораздо раньше и в других странах, в том числе и в России.

Каким критериям должен отвечать материал, чтобы его можно было считать журналистским расследованием, прозвучал вопрос от аудитории.

Это, прежде всего, должна быть некая интересная история, которую вы рассказываете аудитории и которую по разным причинам она не знала и без вас не могла знать. Это не обязательно может быть криминальная история. Это может быть расследование историческое, экономическое, политическое или социальное. Но тот вопрос, на который журналист пытается дать ответ в своей публикации, должен волновать аудиторию. В этом – то и главная задача. Если этого не происходит, тогда это не совсем расследование. Нельзя расследовать все, что угодно.

Надо еще и уметь расследование описать. Есть темы, которые изначально очень сложны в подаче. На Западе, например, выше всего оплачивают расследования на экономическую тему, потому что это самое сложное расследование и еще сложнее, когда это надо описать так, чтобы можно было читать.

И еще один важный момент. Во всяком опубликованном расследовании не стоит спешить ставить точку, поскольку продолжение его может быть и в письмах отзывающейся аудитории, и в реакции героев расследования. И продолжение может быть совершенно неожиданное. Продолжение истории, рассказанной вами, может быть и через несколько лет…

И все-таки, журналистское расследование, его результаты – это оружие это или инструмент, висел на языке вопрос у присутствующих.

- А все дело в том, в чьих руках это находится. Есть такая поговорка: «Правда, она как собака, на кого спустишь, того и кусает». В этом смысле можно сказать и о методике журналистских расследований. Это может быть и оружием, но таким, которым можно сделать и недоброе дело. Ножом можно и хлеб отрезать и им же человека убить. Смотря, в чьих руках этот нож.

У нас в России есть закон об СМИ, и он достаточно хорош, хотя и устарел. И там есть статьи, касающиеся ответственности журналиста. Речь идет и об ответственности журналиста, разгласившего источник информации. Я считаю, что на журналиста должно распространяться такое понятие, как профессиональная тайна, которая сегодня касается только врачей, священников и адвокатов. Журналистское расследование должно быть выделено в отдельный вид деятельности, который в какой-то степени должен быть лицензирован. Дело ведь в том, что если это оружие или инструмент находится в нечистых руках, то можно изломать судьбу человека, причинить серьезные страдания, серьезно вмешаться в жизнь человека или нескольких людей.

Ведь даже если журналист ошибся и приходится писать опровержение, то на эти опровержения реакция бывает значительно меньше, чем на то, что было опубликовано в начале.

Всякое оружие в руках человека создает и ему проблемы, чтобы оно не сработало и против самого журналиста, занимающегося расследованием. Это действительно серьезная проблема, о которой Андрей Константинов говорил с нескрываемой тревогой, пытаясь предостеречь, прежде всего, начинающих журналистов от ошибок, которые могут стоить им и жизни.

- Молодые журналисты, приступая к журналистскому расследованию, подвергают и себя опасности, поскольку не в полной мере представляют правила собственной безопасности.

Но не стоит преувеличивать степень опасность этого занятия. У нас в Петербурге за 19 лет только один журналист, наш сотрудник Максим Максимов, был убит при проведении журналистского расследования. До сих пор не найдено его тело, но мы точно знаем, кто его убил, почему и как, знаем по минутам.

И в то же время Максим был грамотным и даже педантом в вопросах безопасности, и соблюдал все правила безопасности, но его убийство говорит о том, что полностью застраховаться нельзя. У змееловов есть такое правило, что чем больше у змеелова опыт, чем больше он уверен в себе, тем ближе тот день, когда змея его укусит. Абсолютной защиты нет и надо быть готовым к этому. И вот несколько основных правил, которыми следует руководствоваться при проведении журналистских расследований:

- Не носить в себе эксклюзивную информацию, надо делиться ею со своим руководством, коллегами по работе, тогда ты не будешь единственным субъектом внимания со стороны заинтересованных в твоем молчании. А убирать многих - хлопотное дело.

- Не провоцировать конфликты в той среде, в которой ты занимаешься расследованием.

- Не допускать оскорбления фигурантов расследования.

- Строго регламентировать свои отношения с источником информации. Источник информации часто бывает и источником опасности. Особенно когда по молодости заигрывают, вступают в личные отношения с источником. На этом журналисты часто горят. «Источник должен быть больше чем друг, но никогда не другом», - гласит правило. Черту эту нельзя переходить. Если это не вопрос морали, то это вопрос безопасности.

- Нельзя смешивать расследование с коммерческой деятельностью, это уязвимая точка.

- Не заниматься информационным рэкетом: системно занимаясь информационным расследованием, накапливаешь богатый фактический материал, и иногда возникает соблазн, а почему бы не поправить свое благосостояние. Но в этом случае можно получить соответствующий ответ, что будет вполне обоснованно и заслуженно.

Но самая большая опасность таится не в пуле бандитов, не в угрозе от чиновников. В Швеции - самой безопасной для журналистов - средняя продолжительность их жизни составляла до недавнего времени 49 лет. А их там не убивали. Они убивали себя сами. Это депрессия, это работа с негативом, это снятие стресса, для чего пьем водку, нюхаем кокаин, суициды, сердце, печень и все такие дела. Они же, шведские журналисты придумали и способ, как снимать этот стресс, придумали т.н. систему дебрифинга.

У нас, к сожалению, недооценивают степень этой опасности. И в статистику не попадают спившиеся журналисты, у которых остановилось сердце, которые впали в депрессию и их не смогли из этого состояния вовремя вытащить. А таких случает много. К сожалению даже в крупных редакциях, агентствах часто не умеют защитить человека, который входит в стрессовую ситуацию. И мы понимаем, что эта помощь необходима, а сам себя человек не всегда может вытащить. И в этом вот самая большая опасность, которая подстерегает журналиста, занимающегося журналистскими расследованиями. Она, как и проникающая радиация, не сразу проявляется, ее вроде бы и нет, но вопрос этой профессиональной деформации стоит очень серьезно.

Крымские журналисты по праву могут считать себя приемниками советской журналистики, и учились по тем же учебникам, и в редакции их окружают теплом и заботой журналисты еще того самого, советского поколения. А поэтому интересно было слышать оценку новой постсоветской журналистики, которую дает Андрей Константинов.

- В начале 90-х годов с развалом Советского Союза развалилась и система советской журналистики. Как оказалось, новую журналистику делать не очень умеют. И возникло много всяких курсов, обучений за рубежом, куда поехали целыми делегациями на всякие там семинары. И там стали давать западные методики. Когда, прошедшие это обучение журналисты и в России, и в Украине, и в других странах бывшего Союза, стали работать по западным лекалам, то обнаружилось, что общество не воспринимает это, потому что у нас традиции другие. Она, наша журналистика, более пристрастная, более эмоциональная, и к тому же она несет в себе не только информационную функцию, но и отрабатывается функция социальной справедливости. Часто к журналисту приходят как на последний рубеж, надеясь найти справедливость. Потому что справедливость и законность - не одно и то же. Они же могут не совпадать. Справедливо, это еще не значит, что законно, и наоборот. Специфика российской журналистики и в том, что наши часто стремятся выразить свое отношение к описываемой ситуации, что не так уж и плохо. Другое дело, что делать это следует осмысленно, корректно и доказательно. Журналист должен объяснить, почему такое отношение у него, но этим нельзя злоупотреблять.

Визит в Крым автора «Бандитского Петербурга» не мог не привлечь внимание бывших работников местных правоохранительных органов. От них и вопрос, касающийся всплеска преступности в последнее время.

- Год назад в России будоражилась тема, что де из тюрем возвращаются те, кто был осужден за преступления в начале 90-х годов. А теперь они, освободившись, начнут наводить порядки, страх и ужас. Но я такого мнения не придерживаюсь. Во - первых, кто сел в 90-х, имея в виду серьезных авторитетов, они не садились на большие сроки, как ни странно. От силы на 7-8 лет, и то - не всегда. Они садились, как правило, за вымогательство или хранение оружия. И такие вышли на свободу уже давно. На долгие сроки сажали убийц. Но убийцы никогда не были серьезными авторитетами, решающими в серьезных криминальных делах что-либо. Да и экономическая ситуация ныне совершенно иная. То, что было, уже не вернется. Большой костер давно прогорел, но потрескивают его угольки. Не стоит преувеличивать опасность возвращения 90-х. Большой передел уже произошел. А резкий всплеск преступности бывает, что связано не с увеличением количества преступлений, а с более тщательным их фиксированием.

Сейчас в России идет попытка реформирования структур МВД. Все понимают, что это надо, что сама милиция себя не сможет реформировать, но не идут реформы. Потому что количественное накопление дало качественный скачок.

Путин не так давно сказал, что в милиции большинство нормальных людей работает, и поэтому, дескать, чего все накинулись на милицию. Никто не спорит. Вопрос только в том, сколько составляет это большинство, 90 или 51 процент? Но пусть это даже это 60 процентов нормальных людей, которые не совершают должностных преступлений, но при этом они знают все про остальных сорок, поскольку они же работают рядом друг с другом. При этом сам вроде бы и не мараешься, но знаешь, что делает другой, и ты при этом ничего не делаешь, а значит - тоже в какой-то степени соучастник. В этом смысле практически вся милиция повязана. Поэтому сильнейшее сопротивление идет. В других странах ведь тоже подобные реформы происходили. Мало кто знает, что в США создание ФБР было вызвано тотальной коррупцией в полиции. Но там подходили к решению этой проблемы системно, в том числе и с использованием возможностей Голливуда: кинофильмы применяли, как средство пропагандистского метода воздействия на общество. У нас же идеологической подготовки в проведении реформ нет.

Надо общество настроить на эти реформы. Правоохранительные органы это ведь только инструмент в руках общества и то, в каком состоянии находится этот инструмент, общество должно спрашивать и у себя. Реформы милиции хотят, как ни странно, и внутри самой правоохранительной системы, но, к сожалению, инерция такова, что это сделать очень трудно. Но это обязательно будет. Поскольку политическое руководство России понимает, что ситуация в милиции начинает угрожать государственным устоям. Кроме того, недостаток этой реформы в том, что не может быть отдельной реформы МВД. В прокуратуре, в таможне, в судах эта обстановка не лучше. Поэтому разговор должен идти о поступательной, продуманной и взвешенной реформе внутри всей правоприменительной системы. Тогда можно будет добиться каких-то результатов, но далеко не сразу.

И не могли участники встречи не вспомнить о том, что Андрей Константинов непосредственно занимался расследование убийства украинского журналиста Георгия Гонгадзе…

Расследование по Гонгадзе мы в Украине проводили. Но мы не довели его до конца, хотя и продвинулись достаточно далеко. Оперативная информация о том, кто ответственен за эту историю, у нас есть. Но публично я не могу назвать эту фамилию, поскольку потом на суде я не смогу доказать. Если бы я мог доказать то, что я знаю, и легализовать ту оперативную информацию, которая у нас есть по этому делу, мы бы эту информацию напечатали первыми. Соображения на этот счет у нас есть, достаточно обоснованные, но, к сожалению, тогда, когда мы этим занимались, это было никому не нужно. По большому счету в доведении этой истории до конца не был заинтересован никто - ни оппозиция, ни власть, ни коллеги за рубежом.

История на самом деле очень грустная и это история без героя, в которой, как говорится, все хороши. Мне очень жаль самого Гонгадзе, но, с моей точки зрения, это не герой и не оппозиционный журналист, как его часто представляют. Это не соответствует действительности, а мы достаточно глубоко изучали его личность, обстоятельства его работы за последние месяцы, чтобы так утверждать.
И наконец, можно ли довести до конца это расследование?

На самом деле история с Гонгадзе не такая сложная, как это может показаться. Но там не было сделано несколько абсолютно необходимых действий. Не было допрошено несколько важных фигурантов, которые ни в бегах, ни в розыске, а совсем рядом и на свободе. Квартира, из которой журналист пропал, не была нормально обыскана, а это же азбука сыскного дела. А вы наблюдали где - нибудь ситуацию, чтобы вдова-любовница Гонгадзе включалась в состав оперативно - следственной группы. Когда я рассказал об этом факте своим знакомым из угрозыска в России, мне просто не верили, поскольку такого не должно быть в принципе. Я не считаю, что это не раскрываемое дело, оно на первом этапе все было почти раскрыто, но никто в то время в раскрытии не был заинтересован.

И вот еще какие слова произнес питерский гость, обращаясь, прежде всего к начинающим своим коллегам:

- У каждого, кто идет в журналистику, есть такая мечта – изменить мир, чтобы он стал лучше, чтобы немедленно происходила какая-то реакция, чтобы ты написал, и мир стал чище. Плохого в этом ничего нет, но возникает часто такое чувство, что мы вот пишем-пишем, а это все грязное происходит, и происходит. Но вы посмотрите на врачей, которые лечат и лечат от гриппа, а люди все равно им болеют и болеют. Но, несмотря на это, все равно надо лечить. Так и журналистам, надо делать честно свое дело. Иногда можно и приходится поработать и на историю. Ведь написанное и опубликованное никуда не денется. Потом что-то расставится по своим местам.

И, как я заметил, в такт словам Андрея Константинова кивали головой многие из участников этой замечательной встречи, выражая тем самым и свое желание, и свою готовность изменить этот мир.