События

Александр Адабашьян – яркий многостаночник в российском кино: он и сценарист, и актер, и режиссер, и художник. И за что бы ни брался Александр Артемович, получается это у него не только талантливо, но и удивительно искренне.

При этом Адабашьян весьма самокритичен, в чем имели возможность убедиться пришедшие на встречу с мастером в симферопольский медиаклуб "Формат А3".

О Крыме

– Впервые в Крыму я побывал еще в школьном возрасте, в 50-е годы прошлого века. Тогда полуостров только стал украинским, и выразилось это лишь в том, что в абсолютно российском пространстве появились вывески на украинском языке. Так сложилось, что впоследствии, даже по работе в кино, я сюда практически не приезжал. Если не ошибаюсь, было это лишь однажды – когда проводились досъемки фильма Романа Балаяна "Полеты во сне и наяву". А вот после недавних событий "Крымской весны" я на полуострове уже во второй раз. Прежде всего, общаюсь с людьми. Утверждать, что сею доброе и вечное, наверное, было бы самоуверенно с моей стороны. Но я надеюсь, что именно так и происходит.

О творчестве

– Мне очень нравятся слова о творчестве, однажды произнесенные Булатом Окуджавой: "Знаете, у меня работа, а творчество – это у Алены Апиной". В отношении себя я тоже стараюсь не употреблять таких громких слов, как творчество. Чтобы объективно оценивать свою деятельность, важно иметь какую-то точку отсчета. Когда пишешь сценарий и возникает ощущение, что придумал что-то гениальное, нужно немедленно протянуть руку к книжной полке, взять, например, томик Чехова, прочитать пару страниц и успокоиться. Это отрезвляет. Я много чего успел сделать в этой жизни, но моей визитной карточкой почему-то стала именно фраза Бэрримора из фильма "Собака Баскервилей" – "Овсянка, сэр". Все как у гениальной Раневской с ее "Муля, не нервируй меня". Так, к сожалению, бывает.

О современном кино и не только

– Что происходит в современном кино? В принципе, то же самое, что происходит во всем, – идет третья мировая война, если, конечно, войну воспринимать не как боевые действия, а как эпидемию насилия. Откуда берется вирус – неизвестно, но распространяется он по классическим законам – как правило, воздушно-капельным путем, поэтому сборища для развития эпидемии – обязательное условие. Годится любая толпа – будь то Майдан, Болотная площадь или гитлерюгендовское собрание. Сейчас еще и Интернет для этих целей появился. Бороться с эпидемией можно единственным способом – личной гигиеной: не посещать публичных мест, не есть с чужих тарелок, не лизать чужих рук, обуви и задов. Но, поскольку всех людей сидеть по домам не заставишь, эпидемия свою жатву собирает, затем на какой-то период наступает затишье, но со временем агрессия вновь накапливается – и на улицах вновь становится опасно. Я родился в 1945 году, жил неподалеку от стадиона "Динамо" и прекрасно помню болельщиков того времени: понятия "болеть против кого-то" тогда не было вообще, каждый болел за своих. Поэтому (сейчас в это трудно поверить!) и сидели болельщики на стадионе вперемешку – спартаковцы, динамовцы, цэдековцы… Конечно же, над поклонниками проигравшей команды подшучивали, но чтобы оскорблять или тем более бить – этого и в помине не было. Только закончилась война, агрессия была "трудоустроена". Но с тех пор уже несколько поколений выросло, агрессии накопилось достаточно, и кино, к сожалению, этому способствовало. Многими любимый Тарантино из смерти людей сделал комедию. Отрезанные головы и выдавленные глаза не только никого не шокируют – мы над этим смеемся. Уверен, если бы героями в его картинах были, например, кролики или морские свинки, общество защиты животных такой бы шум подняло, что Тарантино уже давно был бы распят и проклят. А над киношной смертью людей мы, повторюсь, смеемся. А доброе и вечное, чем бы и должно заниматься искусство, кажется наивным старческим брюзжанием человека, который не в состоянии делать то, что нынче в тренде.

О предложении запретить в России голливудские фильмы

– Я прекрасно понимаю, чем руководствовался Юрий Кара, предлагая запретить в России голливудские фильмы. В чем-то я даже разделяю его точку зрения, но, увы, вынужден признать, что сейчас это просто невозможно сделать. Любой запрет приведет только к росту популярности (особенно среди молодежи) этих картин. "Миссия Америки – опошлить Вселенную", – написал Диккенс еще в XIX веке. Тогда его крик души почему-то всерьез не восприняли, и пошлость расцвела. Я имею в виду пошлость в широком понимании этого слова. Нынешняя американская политика – совершенно вопиющая пошлость. Америка просто разделила мир на две части: на себя и на все остальное – извините, быдло, с которым и обращается соответственно. Американская культура тоже пошлость. Есть шутка про три самые тонкие книги в мире: это "История побед итальянской армии", "Рецепты английской кухни" и "История американской культуры". Опасность пошлости в том, что она чрезвычайно прилипчива. Заметьте, американцы все время целят в молодежь – 14–15-летних. Это касается всего – и политики, и культуры, и еды. Они настроили по всему миру "Макдоналдсов". В любую страну вы приедете, и, чтобы не рисковать местной кухней (Бог знает, из чего она приготовлена), пойдете в "Макдоналдс", потому что знаете, что там конкретно будете лопать. То же самое – американское кино и музыка. На все можно ставить знак "Макдоналдс". Это свое­образный знак американского качества. Это усреднено, легко пережевывается, и последствия утром от него положительные. А то, что через какое-то время вы прибавите в весе 50 кг, – это ваши личные проблемы. В музыке и кино точно так же откладывается "холестерин", и к своим 40 годам вы будете восприимчивы только к тому, чему вас пичкали все это время. Американская пошлость навязывается во всем – в политике, искусстве, еде, даже в нравах. Я могу прогнозировать, что лет через 5 – 10 педофилия будет считаться в обществе легким отклонением от нормы, но вполне допустимым и даже разрешенным, если это происходит по обоюдному согласию, а борьба с ней – преступлением против общественной нравственности и прогресса. Механизм тот же, благодаря которому завоевал мир гомосексуализм.

О российском прокате

– Российского проката, к сожалению, нет. Весь прокат России принадлежит США. Американцы скупили его совершенно законным образом тогда, когда мы полагали, что все это никому не нужно.

О цензуре

– Мне уже скоро 70 лет, и я прекрасно понимаю, что мои ретроспективные взгляды в прошлое не совсем объективно отражают ту картину, которая существовала на самом деле. Любой из вас скажет, что в детстве и деревья были выше, и погода лучше, и даже колбаса – вкуснее. Конечно, в советские времена среди руководителей, цензоров хватало сатрапов, но объективно, когда их что-то в работе режиссера не устраивало, они все равно долгое время его уговаривали, умоляли, мягко наказывали и, только если после этого он продолжал упираться, могли, как Аскольдова за картину "Комиссар", отстранить от профессии. Сейчас весь этот процесс от силы занимает десять минут: под зад коленом режиссера выкидывают – и на его место садится другой. Минусы в советской цензуре, безусловно, были, но цензура нынешняя – денежная и непрофессиональных продюсеров – страшнее по результатам. Хороших картин, как и раньше, по-прежнему мало, но количество фильмов уровня средних и ниже средних просто зашкаливает.

О хорошем

– Хороших картин в последнее время выходит немного, но они все-таки есть. К сожалению, их успех, как правило, камерный, до широкого зрителя они не доходят. Мне нравится почти все, что сейчас делает Вуди Аллен, но, опять же, его кино не для всех.

О сотрудничестве с Никитой Михалковым

– Был период, когда мы разошлись. Ничего личного. Просто накопилась усталость друг от друга: совместно мы сделали, кажется, восемь картин подряд, а это, можно сказать, круглосуточный процесс, тут и самый прочный металл не выдержит. Над фильмом "Солнечный удар", российская премьера которого состоялась в Крыму, мы уже вновь работали вместе. Так получилось, что сценарист картины – совсем еще молодой парень Владимир Моисеенко – неожиданно умер, и Никита позвал на помощь меня. Конечно, основная конструкция сценария уже была готова, оставалось, как говорится, только мебель расставить. Кроме того, я сыграл в одном из эпизодов фильма. Картина задумывалась (да и создавалась, в принципе, тоже) еще до всех нынешних событий, но оказалась поразительно актуальной. "Солнечный удар" очень непростой для восприятия – на него с попкорном не пойдешь. Над этой картиной нужно думать и в процессе просмотра, и после.

Из досье "НК"

Александр Адабашьян. Родился 10 августа 1945 года в Москве. Известный советский и российский кинодраматург, художник, режиссер, актер. Среди фильмов, над которыми он работал, – "Неоконченная пьеса для механического пианино", "Транссибирский экспресс", "Пять вечеров", "Несколько дней из жизни И. И. Обломова", "Мадо, до востребования", "Кин-дза-дза", "Полеты во сне и наяву", "Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона", "Свой среди чужих, чужой среди своих" и др. Поставил оперу "Борис Годунов" в Мариинке и "Хованщину" в "Ла Скала". Заслуженный художник России. Живет в Москве.