События

Побывал в Крыму, чтобы узнать, как реально обстоят дела на местах. Рассказываю: в Крыму зима, холодно. В холодной Евпатории холодное синее море ухитрилось плеснуть волну мне в ботинки. На пляже совсем нет отдыхающих. Только на обзорной площадке, как голуби, поджимая лапки-костыли, стоят российские пенсионеры. Смотрят на море. Многие — понимая, что в последний раз.

Крым не наш. Ещё не наш. Крым свой собственный. А до этого был ничей. Никому не нужный. Недолюбленный, недоинвестированный.

Это видно на каждом углу. Вроде что-то где-то пытались исправить или сделать красиво, но всегда как-то наполовину.

Нет, не сладкий кусок отжала Россия. Никакой сладости нет. Тут работать ещё, работать. Надеялись: хлынут российские нефтяные деньги. Но, так получилось — из-за Крыма, или, скорее, нет, — но нефтяные деньги закончились. Не будет больше нефтяных денег. Даже для материковой России не будет. И для полуострова нет никаких волшебных нефтяных инвестиций, золотых инъекций безвозмездного счастья. Только труд и трудности. Крыму предстоит трудное, тяжёлое время, как и всей остальной России.

В Крыму было плохо и дёшево, стало плохо и дорого. Своей еды на полуострове нет. Нет ничего. Ни овощей-фруктов, ни молока-хлеба. Нет — есть, но мизер. А так всё завозное. Молоко из Подмосковья. По ценам выше московских. Потому что крымская цена — это, понятно, московская цена плюс доставка до Крыма. Как тут люди живут?

Вино дешёвое. Люди пьют. Хануриков на улицах курортных городков много. Рюмочные-разливухи, крымский портвейн.

С татарами напряжённость. Рады все, что пронесло мимо кровавой резни, хотя были на грани. Но пронесло — пока. Ситуация не снята, не преодолена. Татары что-то вываривают где-то там, внутри себя. Турция использует их как повод участвовать в крымских делах. Татары торгуют себе привилегии, да одними привилегиями не обойдёшься, татары хотят всё. Русские хотят, чтобы татары отправились обратно в шестнадцатый век. Сидишь в санатории, и вдруг рядом кричит муэдзин. Вздрогнул.

Татары расчёсывают свой холокост, лелеют выселение Сталиным. Русские вспоминают про пять миллионов пленных славян, проданных крымско-татарами и турками генуэзцам, а далее по всему миру в рабы, и это только за два отчётных столетия до разгрома Крымского ханства. Турки считают полуостров своим, русские считают своим, своим считают армяне и греки, евреи чуть не устроили тут Израиль в 1946 году, и только мы, готы, молчим, потому что знаем: Крым наш. Готский.

Украина напоминает о себе жёлто-синими щитами со статьями из украинских законов о том, что надо беречь природу и не курить. Щиты не убирают. Жёлто-синее никому не мешает. Природу берегут и курят серьёзно, хмуро, с ощущением вины.

Очень спокойно относятся к Украине. Всегда так относились. Никому она не мешала. Все понимали: нет на самом деле никакой Украины. Просто такая игра: якобы Крым находится в составе какой-то там «Украины». Могли бы написать «Канады». Или «Австралии». Крымчане так же серьёзно и хмуро курили бы у щитов с кленовым листом или, там, например, кенгуру.

Однажды Украина решила по-настоящему захватить полуостров; на следующий день Крым отдрейфовал в сторону «России». Они до сих пор верят, что «Россия» — это очередная «Австралия». Приедут, повесят своего двухголового кенгуру и уедут, оставят нас в покое. Они не понимают, что Россия — это, братцы, как бы вам объяснить, вам, двадцать лет не жившим при государственной власти, Россия — это совсем другая игра. Тоже рулетка, но русская.

Что ж, теперь, в горе и радости, будем играть вместе. Крути барабан, Крым.