События
«Если ты великий народ, не надо выставлять себя жертвой...»Крым невозможно вырезать из русского контекста. – Герман, вы в Крыму впервые. Как здесь себя чувствуете? – Да, я никогда прежде не был в Крыму, но никогда не чувствовал эту землю чужой. Все потому, что так много про нее написано. И многие места неотчуждаемы от русского пространства, потому что освоены литературой. Крым очень хорошо освоен русской литературой. Здесь столько было писателей, столько сюжетов русской литературы связано с Крымом! Он так прочно вписан в русский контекст, что «вырезать» его невозможно. И русская литература не сможет существовать, если из нее «вырезать» кусок крымский. Вспомните какое-то значительное произведение в русской литературе, связанное, например, с Таллинном? Как-то не сразу приходит на ум. Да, есть что-то, но слабы связи. А Петербург описан в русской литературе так, что даже если вы никогда не были в нем, то когда вы туда приедете, покажется, что вам там все знакомо. Так же и с Крымом. Те части, которые естественно нам принадлежат, составляя с нами единое русское целое, литература не могла обойти. Бывает, что иногда специально нужно ехать и описывать даже свое, чтобы не дать ему отколоться и уплыть. Поэтому Чехов однажды все бросил и куда поехал? На Сахалин. И после того, как Чехов съездил на Сахалин и описал его, будьте уверены, что Сахалин никогда от нас не отколется. Чехов его привязал, припаял, приварил к России и к Русскому миру. И, возможно, нам надо больше познавать свои пространства, увы, не все из них еще освоены русским человеком и русской культурой по-настоящему. Мы должны освоить свой мир, мы должны его понять и описать. И не только картографически и статистически, но и средствами художественной литературы, потому что именно она способна понять душу места, передать его неповторимую атмосферу. Россия большая, так что у нас, людей творческих профессий, работы много. Крым теперь тоже часть России, но для писателя здесь работы немного. Он и без того хорошо описан. Здесь подвиг не совершишь. Поэтому я бы призвал крымчан не сидеть на месте, а отправляться и описывать места, менее освоенные, их в России еще очень много. – И все-таки, вы ведь в Крыму. Неужто ничего написать не хотите? – Хочу. (Улыбается). В Крым я приехал для того, чтобы отыскать следы пребывания готов. Здесь ведь очень долго было их государство, сохранились готские кладбища, могильники и архитектурные памятники, а также образцы готской письменности – все это я собираюсь посмотреть. Ну, заболел я готами в свое время. В Испании, наверное, это случилось. Там они закончили свой путь, если не считать тех, реликтовых готов, которые были в Крыму еще в XVIII веке. Последний гот умер здесь. Я пока не знаю, где именно на полуострове буду искать следы этого народа. Но в Испании я случайно оказался в местах, связанных с готами, и в Италии случайно попал на маршрут, которым готы шли на южную оконечность, чтобы переправиться в Африку – у них ничего не получилось. В общем, меня судьба водит по готским местам. Думаю, что и в Крыму так случится.
– Неужели Юго-восток Украины слабо освоен русской литературой и поэтому отколется от России? – Вообще-то, вся Украина была довольно хорошо в русской литературе представлена, хотя и довольно своеобразным способом. Но здесь вступает в силу конкуренция миров и цивилизаций. Мы не единственная цивилизация, претендующая на какую-то территорию, и эти земли описаны также и другой литературой, поэтому есть некоторый конфликт. Как он разрешится, по какой границе пройдет, я не знаю, но в плане практическом надо больше писать о Юго-востоке книг, романов, рассказов, статей. Писать, осваивать, привязывать к Русскому миру. Это то, что мы можем сделать. Если когда-то не дописали, если когда-то упустили, то сейчас надо наверстывать и укреплять. Думаю, сейчас появится много художественной литературы про Юго-восток Украины. – Писательский десант давно на Донбассе. Многие едут. Захар Прилепин вот недавно отправился туда в творческую командировку, а вы не планируете? – Поеду, если будет для меня там дело какое-то. Как турист не поеду – это неправильно и кощунственно. У Прилепина там миссия была. Он собрал в Нижнем Новгороде свой гуманитарный конвой и поехал. Он это сделал с организацией «Другая Россия», в которой состоит. У меня такой структуры и связей нет. Поэтому я жду, если кто-то организует какую-то акцию, гуманитарную миссию, в которой я буду чем-то полезен, тогда поеду. А просто зрителем ехать – это неправильно. Там война. И воевать я, конечно, не поеду ни с кем. Я и в чеченскую войну никогда и ни с кем не воевал.
– Кстати, а чем вы тогда занимались? Какой-то вклад внесли свой? – Я был тогда довольно молодым. И никакими военными делами, конечно, не занимался. Я вывозил оттуда своих родственников – сестра пострадала от бомбежки. Я точно не тот человек, который может взять в руки оружие и стрелять, но я уважаю тех людей, которые воюют за идею, за принципы. Сам не могу. Не могу стрелять. У меня и воинской специальности-то нет никакой, и в армии я никогда не служил. Кашу варить и людей кормить я бы поехал, но не воевать. Хорошо бы вообще, чтобы никто не воевал… – Ну а отец в детстве учил обращаться с оружием? Ведь оружие для чеченца – неотъемлемый атрибут мужчины… – Да, я люблю оружие, но его же и опасаюсь. Я не владею никаким оружием, потому что оно некоторым образом продиктует потом свое применение. Оно создаст ситуацию, в которой ты его применишь. Дочь моя хорошо стреляет зато (улыбается), хотя никогда стрельбой не занималась. Случайно шли мимо тира, зашли – десять попаданий из десяти. Просто те чеченцы, которые плохо стреляли, вымерли, не оставив потомства. Я тоже стрелял хорошо, но, после многих лет сидения за компьютером, зрение ослабло. Да и стрелять по мишеням – это одно, а по живым людям - другое, и я бы никогда не хотел так стрелять. Я понимаю, что бывают ситуации, когда это нужно. Но я бы не хотел этого «нужно». Лично с моим психофизическим статусом это несовместимо. Есть же кшатрии – и они сражаются, а есть брахманы – они не сражаются.
– Герман, в вас течет и русская кровь, и чеченская. Внутренние противоречия вас никогда не раздирали? – Раздирают ли меня внутренние противоречия? Ну, я на этом построил свою писательскую карьеру, дескать, я такой бедный, несчастный, я на стыке культур и меня противоречия так и разрывают. Дескать, я так страдаю оттого, что во мне русская часть борется с чеченской. Но это все, признаться, неправда. Никакие противоречия меня не раздирают. Я вообще не понимаю, что это такое. Просто иногда удачно делаю вид, что быть полукровкой – это проблема. Вот спрашиваю, кто я: русский или чеченец? Всегда отвечаю по-разному. Где-то я русский, где-то чеченец, а где-то я вообще француз. Просто моя двойная идентичность открыла мне окно свободы. – Но в свое время Чечня стремилась к созданию моноэтнического государства, а сегодня к этому же стремится и Украина… – Это симптом какой-то болезни. Вообще, моноэтническое или национальное государство – это некий теоретический конструкт, который возник в Европе. И по этому образцу были построены, в частности, Франция, Италия и германские государства. Была некая теоретическая идея национального государства мононациональной государственности. Но лишь как теоретическая конструкция. В реальность ее не воплотить, потому что всегда есть иноязычное население, инокультурное. И любое государство тем или иным способом должно решать вопросы сосуществования. Гитлеровский нацизм, например, решил, что эти вопросы можно решить путем подавления других наций – уничтожить наиболее неугодных, а всех остальных – привести в рабское состояние. И такая модель до сих пор привлекает многих мечтателей о национальном государстве, которых мы собирательным термином «фашисты» называем. Хотя к фашизму это имеет мало отношения, это, скорее, продолжатели гитлеровского нацизма. Идея национального государства нежизнеспособна. И Украина, увы, пошла по этому пути. Это болезнь незрелой государственности. Будущего нет. В свое время Дудаев тоже пытался построить в Чечне нацистское государство. Это тоже было симптомом незрелости государственности и привело просто к тому, что Чечня стала террористическим анклавом. – То есть, вы смело проводите параллели между войной Чеченской и войной на Юго-востоке Украины? – Да. В Чечне тоже была гражданская война, тоже была война с фашистами. Дудаев в Грозном тоже произвел фашистский переворот. Большая часть населения, точно так же, была пассивна. Люди они такие. Тех, кто занимает активную позицию, немного. Значительная часть поддается пропаганде. Дудаев тоже очень сильно зомбировал население Чечни. По телевидению пропагандисты вещали о великом чеченском народе – возвеличивали свой, принижали другие народы и «расчесывали» историю отношений с русским народом.
В общем, в Чечне было все то же самое, что и на Украине сейчас. Чечня тоже раскололась. Несколько районов точно так же, как Донбасс, отделились, заявив, мол, мы не хотим жить в фашистском государстве. Началась гражданская война. Фашизм всегда склонен к насилию. Это болезнь какая-то, на Украине мы упустили ее в начальной стадии. А сейчас, за 20 лет, уже целое поколение выросло уверенных в том, что русские – это враги Украины, что Украина всегда боролась за независимость от русских, что Европа – это друг Украины. Все с ног на голову. Люди уверены, что русские их все время порабощали, а Европа помогала. А чем она помогала? Нагайками? В быдло записывала весь украинский народ? Россия освобождала Украину. Но сейчас уже в этом никого не убедишь. И везде так. Вся история извращена. В Америке думают, что это они победили Гитлера. На Украине думают, что они с русскими воевали за независимость. Оказывается, русские им голодомор устроили. Просто так, из ненависти к украинскому народу. И верят все. Что делать? Надо книжки писать. Может, хоть кого-то убедим отказаться от лжи и принять истину. Если мы активизируем свою культурную экспансию, то, возможно, следующее поколение убережем от этой пропаганды. Это контрбатарейная война – нужно пытаться создавать другую реальность, в том числе, в истории, в культуре, в искусстве. Мы потеряли Украину, все думали, что смешно. А в Чечне ведь тоже со смешных вещей начиналось – какие-то статейки в газетах выходили о том, что чеченцы были египетскими фараонами… – Иисус Христос тоже был украинцем… – Да. А следующий этап – расчесывание своего холокоста. Это обязательная программа любой русофобии: давайте найдем у себя холокост и будем его «чесать». Чеченцы, естественно, «расчесывали» свое выселение. Это была часть дудаевской пропаганды – в газетах ничего не писали о современной жизни, зато обязательными были две-три полосы про депортацию.
– И вы всю эту схему уже видели? – Я помню, что когда оканчивал школу, начинались разговоры о том, что, дескать, давайте откажемся от русского языка, потому что это язык оккупантов, давайте переведем все образование на чеченский язык. Это был 1989 год. Уже пошла накачка. Помню, я участвовал в большой районной школьной конференции учеников и учителей, несколько сотен человек было. И один за другим лекторы, партийные функционеры, выходили и рассказывали о русских оккупантах, о языке оккупантов, о том, что все надо на чеченский переводить. Русские учителя, которых в школе тогда было большинство, были в шоке от того, как «запели» эти функционеры, чувствуя развал СССР. Я выступил, разгромил эту националистическую их теорию. Мне было 16 лет. И это было мое первое крутое политическое выступление перед несколькими сотнями людей. Пять раз мою речь прерывали аплодисментами. Но я уехал в Петербург, бросил Чечню, и без меня она быстро скатилась в болото национальное (улыбается). Конечно, это я шучу. Но вообще, интеллигенция виновата, потому что это она должна была противостоять валу национализма, должны были мобилизоваться здоровые культурные силы в обществе и сказать стоп. И на Украине то же самое. Ни татарам, ни украинцам, ни другим народам не надо «чесать» свой холокост. Если русские начнут «чесать» свой холокост, мало места всем будет. На русском теле живого места нету, сплошной холокост в истории. Если ты великий народ, не надо выставлять себя жертвой. Смешно, что татары выставляют себя жертвой каких-то репрессий, когда они владели половиной мира. В истории так бывает, что сейчас ты владеешь половиной мира, а завтра тебя выселяют, а послезавтра опять владеешь. Такова жизнь. Что же теперь делать? Для того чтобы сохранить страну, не отдать ее кому-то, ее нужно просто любить. А у нас она какая-то немножко недолюбленная. Так бывает, когда ты жену свою немножко не долюбливаешь, то это замечают другие мужчины и начинают смотреть на нее. Хотят долюбить. Так вот, надо долюбить свою страну, освоить ее, обжить. Вот иногда едешь на поезде по России и такое ощущение, что здесь никто не живет. Пустошь какая… – Может, в этом и есть ее очарование…
– Вообще, взаимоотношения русского человека и пространства – это отдельная история. Во многих регионах РФ природный мир гораздо больше социального. Удастся ли русскому человеку, россиянину структурировать это пространство? Или в этом нет необходимости, потому что в этой неструктурированности и есть величайший смысл российской, русской идентичности? – Думаю, отчасти вы правы. Особенности русской идентичности как раз в том, что русский человек смог жениться на этом огромном пространстве. А это подвиг. Хотя бы потому, что 80 процентов этого пространства – вечная мерзлота. Без отопления – умрешь. Но раз уж взял ее в жены, то придется полюбить, чтобы другие голодным глазом не смотрели. А сейчас они смотрят. Но они не понимают, что эта земля нам нужна. У нас ведь душа широкая, нам степь нужна большая. Мы еще не выросли, мы еще растем, нам место еще нужно. У нас лишней земли нет ни одного метра. Вся наша. И она нам нужна. Но мы должны ее освоить, чтобы другие голодным глазом не смотрели. *** Биографическая справка: Герман Умаралиевич Садулаев родился 18 февраля 1973 года в селе Шали Чечено-Ингушской АССР. Отец – чеченец, работал агрономом и чиновником, мать – русская, школьная учительница. После окончания школы уехал в Ленинград поступать в Университет. Дебютировал в литературных журналах в 2006 году. Является постоянным автором литературных журналов «Знамя», «Октябрь», «Дружба Народов», публицистических ресурсов «Свободная пресса» и «Однако». Автор книг «Я — Чеченец», «Таблетка», «Шалинский рейд» и других. Его роман «Таблетка» вошёл в шорт-листы литературных премий «Русский Букер» и «Национальный бестселлер». Роман «Шалинский рейд» вошел в шорт-листы «Русского Букера» и «Большой книги» в 2010 году. В 2014 году вёл авторскую программу на телеканале «СТО» в Петербурге; программа была отмечена премией Агентства стратегических инициатив. Женат, есть дочь. Поделиться:        |
|
|||||
|
|
||||||
Ваш комментарий