События

В 2009 году, когда украинские политологи радостно говорили о том, что в 2017 году Черноморский флот покинет Украину, среди них нашёлся тот, кто сказал, что с большей вероятностью Украину покинет Крым. Прогноз, как видно, сбылся, и полуостров действительно вернулся в родную гавань. Человеком, сделавшим смелое заявление, был Ростислав ИЩЕНКО, украинский политолог, эксперт по вопросам внешней и внутренней политики Украины, президент Центра системного анализа и прогнозирования. В первые дни весны нам удалось встретиться с ним и задать ряд вопросов. Сконцентрировать внимание планировали на политике крымской, но без разговора об Украине и Донбассе не обошлось.

- Ростислав Владимирович, сейчас уже даже некоторые западные эксперты начинают говорить о том, что Украина как государство не выполняет своих функций и вообще не может называться государством. Что вы думаете по этому поводу?

- То, что существует сейчас на территории Украины, действительно уже с большим трудом можно считать государством.

С точки зрения международного права оно пока вроде как остаётся государством, но уже с неопределёнными границами, с неопределённой политической системой, с сомнительной легитимностью властей, отсутствием контроля даже над теми территориями, которые они вроде бы контролируют, с отсутствием контроля над вооружёнными силами. Подобную ситуацию можно увидеть в африканских странах.

- В таком случае хотелось бы услышать ваш прогноз по Украине. Сколько ей осталось мучиться?

- В том виде, в котором она сейчас существует, теоретически она может мучиться всегда.
В Сомали, например, 50 лет идёт гражданская война, которая прерывается, затухает, потом опять обостряется. Но с учётом того, что Украина находится между Россией и Европейским союзом, существование здесь Сомали проблематично. Внутренних ресурсов для поддержания государственности у Украины уже почти нет. Снаружи финансировать её тоже вроде как никто не собирается. Поэтому думаю, что формализацию и ликвидацию Украины мы должны увидеть уже к концу текущего, началу следующего года.

- На её территории возникнет какое-то новое государственное образование? Что это будет?

- Трудно сказать. Условно понятно, что вкладывать деньги в восстановление Украины всё равно придётся России. Логично предположить, что платящий заказывает музыку, а потому восстанавливать чужое государство, которое послезавтра может опять стать враждебным, Россия не будет. Имеет смысл восстанавливать свои территории, на которых живёт русский народ, пусть даже он ошибочно считает себя украинским. Но кроме этого существует геополитическая реальность. Мы не можем сейчас даже предположить, какой она будет через полгода, через год и в какой момент и каким именно образом Украина распадётся окончательно. Следовательно, режим, который будет установлен на этих территориях, будет в значительной степени зависеть от того, какими возможностями будут обладать основные геополитические игроки, влияющие на ситуацию на бывшей Украине. Возможно, будет учреждено несколько таких квазигосударственных образований. Это может быть одно федеративное или конфедеративное, но достаточно слабо объединённое государственное образование под чьим-то контролем или международным контролем. Это может быть сочетание признанных и непризнанных государств. Это может быть просто территория, включённая в состав России или включённая в состав других сопредельных государств. Это может быть территория, частично сохранившая государственную самостоятельность и частично включённая в состав сопредельных государств. Возможностей огромное множество.

- Если говорить о ДНР и ЛНР, какое будущее уготовано им?

- Я думаю, что Донецкая и Луганская народные республики - это образования, которые не должны структурироваться как государства ни с какой точки зрения. Ни с политической, потому что там нет донецкой и луганской народности. Ни с экономической, потому что Донбасс, равно как и Крым, включались в административный состав Украины не потому, что так очень хотелось Хрущёву или Сталину с Лениным, а потому, что так было удобнее управлять единым хозяйственным комплексом. Следовательно, отрывать и создавать какие-то мелкие государства в Днепропетровске, Донецке и Луганске с точки зрения экономической и политической - абсолютно бессмысленно. Но иногда эти процессы зависят не от логики, а от геополитической необходимости и прохождения границ влияния. Скорее всего, ДНР и ЛНР - это временные образования. Они потому в общем-то в течение года и не структурировались государственно. По сути дела это свое­образные военные демократии со структурой, в большей степени приспособленной для ведения гражданской войны. Но если обстоятельства сложатся таким образом, что не удастся почему-то расширить границы этих образований на всю Украину и речь пойдёт не о судьбе всех украинских территорий, а только о судьбе ДНР и ЛНР и если их по какой-то причине не удастся или будет нежелательно с политической точки зрения включать в состав Российской Федерации, то теоретически существование таких образований возможно. Причём вначале оно будет рассматриваться как временное, но если времени пройдёт много, то оно может стать и постоянным. Это нежелательно, но возможно.

- А возможна ли внешняя угроза Крыму со стороны Украины? Насколько можно судить по выступлениям украинских политиков, настроения «Вернём Крым!» достаточно сильны в Киеве.

- Дело в том, что настроения и возможности - это разные вещи. Летом в июне-июле и вплоть до конца сентября была действительно очень высокая опасность того, что Украина начнёт активные действия на перешейках, потому что перед ней стояла задача втягивания России в войну и втягивание это наиболее легко с международно-правовой точки зрения решалось именно в Крыму. Территория считалась спорной: Украина её считала своей, Россия - своей. Украина могла заявить, что её действия являются отражением агрессии и восстановлением своего суверенитета над территорией, которая являлась её. Но, очевидно, было принято решение, что Россию удастся заставить воевать, защищая ДНР и ЛНР. В этом была логика, поскольку не имело смысла втягиваться в спорную ситуацию по Крыму, если можно получить бесспорное преимущество, заставив Россию войти в Донбасс.
С моей точки зрения, сейчас опасность прямого боестолкновения в Крыму минимизирована, потому что все силы украинской армии ушли на войну в Донбассе. На Крым они могут наступать разве что тракторами. Даже при всей безбашенности киевских политиков военная агрессия против Крыма маловероятна. Приказ отдать они могут, но вряд ли его будут выполнять. Не ходят люди с граблями на пушки.

- Хорошо, нападения извне можно не бояться. А существует ли угроза внутренняя?

- Я не думаю, что она велика.

В Крыму, безусловно, есть отдельные радикально настроенные лица, и можно, конечно, говорить о вероятности террористической угрозы из среды крымских татар, но это не значит, что какой-нибудь очередной террорист будет обязательно крымским татарином. Он может быть самым что ни на есть матёрым русским. Просто с представителями крымскотатарского народа активно работало СБУ и иностранные спецслужбы. Среди них, безусловно, людей, подготовленных и готовых к сопротивлению, больше, чем среди представителей других народов, живущих в Крыму. Другое дело, что в Крыму в общем-то процент оппонентов нынешней власти исчезающе мал. Я не думаю, что сегодня существует серьёзная внутренняя угроза для Крыма. Существует угроза диверсий и провокаций при поддержке украинских или американских спецслужб. Но это угроза в значительной степени внешняя, потому что без внешней поддержки даже внутренняя радикальная оппозиция в принципе ничего не стоит.

- Ростислав Владимирович, раз уж мы начали разговор о Крыме, то хотелось бы узнать ваше мнение о нашей республиканской политической элите.

- Честно, не знаю, чем занимается крымская политическая элита сейчас. Я всё-таки на полуострове не живу, и мне трудно издалека оценивать уровень их адекватности. Но учитывая, что они находятся под пристальным вниманием федерального центра и кроме всего прочего получают серьёзную финансовую поддержку, то провальными им быть тяжело. Единственное, что могу сказать, большая часть политической элиты Крыма, которая присутствовала в активной украинской политике, всегда демонстрировала потрясающую сервильность. Они были готовы согласиться с любой властью, любой концепцией и оправдать любые действия. Именно поэтому, несмотря на то, что в Крыму всё время побеждали пророссийские силы, руководители Севастополя, да и верхушка крымской исполнительной власти всегда с точностью до миллиметра отражали волю киевской власти и даже в общем-то зачастую оттуда и рекрутировались. Что касается представителей старой политической элиты, перешедшей на новые рельсы, я о тех, которые и при бабушке Екатерине уже ко двору были допущены, то я прекрасно понимаю, что даже если бы в Крыму появились китайцы, то они и Дэн Сяопину, и Мао Цзэдуну присягнули бы на верность. Более того, говорили бы, что всю жизнь мечтали вернуть полуостров Китаю...

- Но ведь есть в крымской политике и люди другого толка.

- Что касается людей новых, вроде Чалого, условно Аксёнова, который рвался в украинскую политику, но которого всегда выбивали как радикала, то понятно, что они представляют другую политическую тенденцию. Насколько они будут эффективны в плане экономическом и административном? Я думаю, что сегодня этого никто не скажет. Во-первых, они руководят в переходный период. Во-вторых, они во многом зависят от непростой геополитической ситуации. Крым блокирован, сухопутное сообщение затруднено, и теперь полуостров явно зависит от поддержки федерального центра. То есть, с одной стороны, в этой ситуации трудно быть неуспешным, а с другой стороны, уровень твоей успешности зачастую определяется тем, насколько эффективно тебя поддерживают. А Москва тоже резиновыми ресурсами не располагает и опять-таки с учётом необходимости фактически вести гибридную войну с Соединёнными Штатами не может просто засыпать Крым купюрами и решить в течение года или двух все проблемы. Поэтому с оценкой лучше подождать.

- Управлять в переходный период - дело неблагодарное. На ваш взгляд, смогут ли лидеры «Крымской весны» и новые политические элиты остаться у руля по окончании кризиса?

- Я думаю, что когда переходный период завершится, то в значительной степени к власти придут новые люди. Очень редко кому из фигур переходного периода удаётся сохраниться в политике после окончания переходного периода. Это относится не только к Крыму, не только к России. Это общемировая практика. Переходный период тяжёлый, какое-то время приходится принимать достаточно сложные и непопулярные решения, брать на себя ответственность. Груз этого негатива часто выбивает людей из активной политики. Бывает и обратная ситуация, когда человек оказывается настолько адекватным, сильным политиком, что ему удаётся пройти этот переходный период и при этом не только не потерять поддержку, но и приобрести её. У Путина так и получилось: пришёл в 2000 году никому не известный парень, а в 2015-м фактически чуть ли не на 4-м сроке он имеет 85% поддержку населения, что для любой страны мира случай уникальный. Вот если крымские лидеры умудрятся таким образом пройти переходный период, то после этого понятно, что им рамки Крыма просто станут тесны. Их будут использовать на более высоком уровне. Думаю, что через 3-5 лет в Крыму произойдёт серьёзная ротация элит.