События

Известный российский журналист и автор многих документальных фильмов о космонавтике рассказал еженедельнику «Крымский ТелеграфЪ» о том, как работал в невесомости, чем необычен Коктебель и можно ли в Крыму возродить стратегические объекты эпохи освоения космоса.

— Чем вас привлекает космическая тема?

— Те, кто работает на орбите, те, кто готовит космические корабли, ракетоносители, они немножко другие. Они чуть-чуть больше знают об этом мире, чем мы, просто ходящие по земле. Это действительно тяжелейшая работа, когда человек готовит себя к тому, что он сделает некое открытие на орбите. Космонавты работают с физиками, химиками, биологами, медиками. Они обсуждают возможности и человека, и науки, которые потом проверяют там. Когда ты работаешь в достаточно локальном пространстве, где сконцентрировано огромное количество интеллектуальных вещей на единой площадке, когда к этим открытиям имеют отношение граждане других государств, к этому имеет отношение весь мир, то ты очень серьёзно относишься к тому, что ты делаешь.

Я приведу пример. Когда работали с плазменным кристаллом на международной космической станции, заметили, что поведение плазмы в невесомости принципиально иное. Это реальный вакуум, а не искусственный, который создаётся на Земле. И над тем открытием, которое было сделано на орбите, бился весь институт Макса Планка, и для физиков-землян стало полной неожиданностью, как себя ведёт плазменный кристалл. В тех экспериментах, которые проводятся на орбите, есть какой-то дополнительный смысл. Эти эксперименты подпитываются Вселенной. Ты находишься не на Земле, тебя не притягивает 9,8 G, ты находишься в некоем пространстве — промежуточном, на грани. И вот это состояние позволяет совершать открытия на грани.

— Вы сами, чтобы прочувствовать это состояние нахождения на орбите и достовернее рассказать о космонавтах, испытывали себя на тренажёрах?

— Я с Сергеем Крикалёвым и Юрием Гидзенко, первым экипажем МКС, тренировался в невесомости, отлетал с ним полный цикл, и потом у меня была возможность быть на всех тренажёрах в Звёздном городке. Для тех, кто готовит космонавтов, и для самих космонавтов было неожиданностью, что пришёл журналист, что называется, с улицы, отлетал с ними час двадцать и готов работать дальше. А со мной были американские журналисты, которые испытывали колоссальный дискомфорт от невесомости и от перегрузки. А для меня это было естественной средой. После этого зашёл разговор о том, не заслать ли нам журналиста на МКС, но я, как в том анекдоте, говорю: какой космос — у меня Чечня! Сюжет о том, как мы тренировались с Крикалёвым и Гидзенко в невесомости, я монтировал будучи на съёмках в Чечне.

— Есть ли у вас планы снять фильм о месте Крыма в авиации и космонавтике?

— Мне безумно интересна история, которая связана с Коктебелем, с Бартини, Волошиным, Антоновым, Туполевым, Королёвым. Это люди, которые именно здесь формировались как конструкторы. Планерная школа в Коктебеле просто удивительная. Она положила начало многим конструкторским наработкам людей, которых мы сегодня называем великими, людей, которые вошли в историю освоения космического пространства.

Мне было бы очень интересно разобраться, какие взаимоотношения выстраивались между физиками и лириками. Почему? Приведу пример. Сейчас работаем над фильмом «Испытатели парашютов». В 1912 году произошла первая в истории российской авиации авиакатастрофа, когда лётчик Марцевич разбился на комендантском аэродроме. И во время этого полёта там были Александр Блок и Глеб Котельников. Блок написал «Авиатор» («Летун отпущен на свободу...»), а Котельников поклялся, что он придумает парашют, чтобы спасать людей в подобных ситуациях. Вот как одно событие подтянуло и физику, и лирику. Сегодня весь мир продолжает читать стихотворение Александра Александровича «Авиатор» и весь мир спасается ранцевым парашютом, который придумал Котельников.

Волшебство Коктебеля рождалось ещё от Максимилиана Волошина. Вот эти удивительные взаимоотношения между физиками и лириками, когда, глядя на самолёт, рождается поэтическое произведение, рождается музыка, рождается картина — абсолютно художественное преломление физической, реальной действительности! А когда ты слушаешь музыку, ты можешь совершить некие открытия в физике. Это потрясающий симбиоз.

Скандал был дикий между Антоновым и Волошиным, когда Волошин в 1918 году написал: «С Россией кончено... На последях. Её мы прогалдели, проболтали, пролузгали, пропили, проплевали, замызгали на грязных площадях...» Антонов и Бартини вошли с ним в конфликт. «Это неправда, наша страна будет лучшей!» Не случайно Бартини называли «красным бароном» — человек уехал из Италии для того, чтобы Советский Союз, только зародившийся, стал главной авиационной страной. Бартинивское крыло у Туполева, бартинивское крыло у Сухого, Ан-8 — бартинивский самолёт. И всё это происходило на даче у Волошина! Люди, которые съезжались, сцеплялись мозгами и рождали колоссальные железяки, которые живут до сих пор, а железяки рождали и песни, и смыслы какие-то дополнительные. Это удивительное взаимоотношение науки и творчества.

— Как думаете, случайно ли ваша фамилия отражает сферу вашей профессиональной деятельности?

— Я надеюсь, вы смотрели фильм Андрея Тарковского «Андрей Рублёв»? Помните, как там Гришка Дьяк на мешке с дымом взлетал? Гришку-то потом на кол посадили, а кто остался — дети Гришки-самолёта! Самолётовы дети! Это одно из трактований фамилии. Наверное, сначала существовала фамилия, которую потом надо оправдывать. По сему поводу я каким-то образом пытаюсь быть Самолётовым, занимаясь авиационной и космической тематикой.

— Крым в советские годы имел стратегическое значение в освоении и изучении космоса — это и Центр управления и испытаний космических средств под Евпаторией, и Центр космической связи в Школьном, и Крымская обсерватория в Научном. Есть ли смысл вернуть Крыму статус колыбели космической эпохи и возрождать все эти объекты?

— На том уровне технологий, которые были в 60-е годы прошлого столетия, это было абсолютно понятно. Во-первых, удобное географическое положение Крыма. Плюс те средства космической связи, которые использовались тогда, они были востребованы. Сегодня очень многое поменялось. Мы живём в постиндустриальную эпоху. Крым остался для Звёздного городка, для космонавтов очень хорошей тренировочной базой, потому что все морские тренировки по-прежнему проходят в Севастополе. Будет ли каким-то образом возрождена система космической связи, слежения, которая существовала в Крыму в 60-е годы? Если возникнет такая необходимость, тем более что географическое положение позволяет и количество безоблачных дней в Крыму велико, возможно, да.
Интервью подготовлено при поддержке Международного медиа-клуба «Формат А3»

Досье «КТ»

Специальный корреспондент программ «Вести», «Вести-Москва», ведущий программы «Мир на грани». С 1992 года в качестве военного корреспондента побывал в Таджикистане, Афганистане, Абхазии, Грузии, Чечне и других горячих точках. Совместно с МЧС принимал участие в ликвидации ЧС на Сахалине и в Колумбии. Вместе с первым экипажем МКС «Альфа» работал в условиях искусственной невесомости. В фильме «Легенда № 17» сыграл эпизодическую роль телевизионного режиссёра трансляции хоккейного матча СССР — Канада.