События

 В последние годы в медийном пространстве Молдовы политические темы настолько забили все остальные, что душа и разум людей уже вопиют, желая чего-нибудь связанного с культурой и интеллектом. Поэтому, наверное, с такой жадностью слушали завсегдатаи Международного медиа-клуба «Формат А-3» очередного российского гостя, яркого представителя интеллектуальной элиты РФ, историка, писателя, публициста Феликса Разумовского (фамилия говорит сама за себя), автора и ведущего цикла программ о русской цивилизации «Кто мы?» на телеканале «Культура».

Путин заговорил о национальном коде

Он начал своё выступление с напоминания о том, что почти два года назад Путин, выступая на Валдайском форуме, высказал совершенно для него неожиданную, почти крамольную мысль: главным вопросом современной России является её идентичность. Культурный код – вот камень преткновения на пути развития страны. А ведь еще за год до этого президент говорил: «Есть такая в России национальная игра – поиски национальной русской идеи», то есть, дело это – пустое и никчёмное. И тут вдруг – идентичность.

«Вопрос для меня не праздный, я за ним тщательно слежу, – признался Феликс Вельевич. – Бюрократия, губернаторы это слово тут же подхватили. Но разговора по важнейшему для государства понятию так и не получилось. Я уже 25 лет делаю на российском передачу о национальном самосознании. Творческая группа нашей программы озаботилась этой темой задолго до того, как глава государства произнёс выше приведённые сакраментальные слова.

Два десятка лет назад ещё считалось, что история есть борьба классов (классический марксистский подход). А как же прекрасные её страницы национальной истории, не только борьба, но и нечто, объединяющее разных людей? Вспоминается, что ответил Лев Толстой по поводу его отношения к еврейскому вопросу. Писатель замечательно сказал, что этот вопрос для него находится на 26-м месте. Так и классовая борьба – она существует, никуда не денешься, но в нормальном национальном организме она находится где-то там, но никак на первом, втором, третьем месте.

После первых выпусков нашей программы на телевидении, где коловращение людей, все ходят и что-то обсуждают, ко мне стали подходить и спрашивать: «Старик, когда ж ты скажешь, кто мы?». И после 25 лет этот вопрос остаётся без ответа.

Мы обсуждали тему новой исторической программы с совершенно выдающимся человеком, академиком Александром Михайловичем Панченко, великим гуманитарием XX века, и он сказал: «В нашей непростой ситуации надо задавать вопросы: а как мы относимся к этому, а как мы понимаем это». Так мы и поступили. Но всё-таки однажды я поддался соблазну и попытался на штудию о национальном самосознании, требующую многих трудов и времени, ответить максимально коротко в цикле передач «Судьба без почвы и почва без судьбы» – своеобразной душе программы «Кто мы?». Это разговор без всяких обиняков и околичностей. Всегда очень трудно говорить на пальцах о сложных вещах. Беда, которая приключилась с нами, жившими в одной стране, – упрощенчество. Наши идеологи, заводчики советского строя, обо всём говорили безобразно просто. А жизнь гораздо сложнее. Национальное самосознание – не дважды два четыре».

Пётр заколотил дверь в Русь

Затем московский гость предложил аудитории посмотреть фильм из цикла «Судьба без почвы и почва без судьбы», выводящего своего рода формулу русской жизни последних двух столетий.

Речь в нем идёт о весьма трагическом сюжете – судьбе русской самобытности. Пётр Великий продемонстрировал нелюбовь к своей родине Москве и, прорубив окно в Европу, заколотил дверь в древнюю Русь. Отсюда началась беспочвенность, отрыв от корней – тяжелейшее русское испытание. Екатерининец, родовитый человек князь Щербатый в трактате «О повреждении нравов в России» впервые задумался об издержках европеизации державы. Это и истребление веры в Бога, и пошатнувшаяся твердыня семьи, «несть любви к Отечеству» и «несть твёрдости духа». Французскую голову не пересадить на русские плечи, посчитал и знаменитый историк Николай Ключевский.

Глаза русскому обществу открыла русская литература Начало положил Фонвизин своим «Бригадиром» – о том же повреждении нравов. Апофеоз беспочвенности воплотился в образе Иванушки-балбесе, презирающем всё русское, плюющем на мораль. «Матушка, когда вы говорите о чём-нибудь русском, я хотел бы быть от вас на сто миль французских». У Фонвизина не было комплекса национальной неполноценности. По нему, у Европы и России – совершенно разные мирочувствия и миропонимания. В Европе в приоритете вопросы финансов, в России на первом месте – мораль и культура.

Интересна судьба архитектора Баженова – он работал над проектом перестройки Кремля, грозившем стереть с лица земли самобытное сооружение. Хотел заменить его французским образчиком. По счастью, идеи его не были воплощены в камне. Зато в Москве как грибов после дождя выросло великое множество дворцов в стиле русского классицизма по воле главного архитектора города Матвея Казакова, не оторвавшегося от корней.

Гении – на все руки мастера, а узких специалистов нет

Затем начались вопросы из зала. Первый: так кто же мы?

«Этот вопрос сегодня приобрел феноменальную остроту. Поговорим об отношении русской цивилизации к вселенскому началу. О всемирном характере русской культуры. Гений Пушкина свидетельствует о том, что русским легко познать все другие цивилизации. «Наш удел есть всемир» – это слова Достоевского. Мы живем в эпоху глобального проекта, на осуществление которого тратятся колоссальные деньги. Основной конфликт крутится вокруг участия или неучастия определённой страны в этом проекте. Но цивилизация, которая его запустила, не обладает вселенским качеством, а Россия обладает.

Смотрите сами. 1812 год. Россия недавно отпраздновала 200-летие победы над самой просвещённой нацией, которая в одном из московских соборов устроила мясную лавку, на крюках висели свиные туши, дичь. В Успенском соборе Кремля, главном храме государства французы поставили плавильный горн и содранные серебряные и золотые ризы и раки с саркофагов переплавляли в слитки. Невозможно представить, чтобы русские люди в 1814 году в Париже делали подобное. Роялисты французские собирались сбросить статую Наполеона. Но Александр I приставил к ней семёновцев, чтобы при нахождении русских войск там ничего не разрушили. Как видим, отношение в чужим святыням полярно разное.

Из Первой мировой примеры – через несколько недель после начала войны германские войска, войдя в Бельгию, уничтожили город Лёвен и сожгли древнейшую европейскую средневековую библиотеку. Это был акт устрашения. Русские на такое не способны. Это наше исконное качество всемирной отзывчивости – по-Достоевскому.

Современный парадокс: цивилизация, которая не имеет всемирности в характере, диктует другим странам свои жизненные правила.

Наша всемирность, бесспорно, положительное качество, увы, в качестве продолжение имеет недостаток. Лучше всего об этом сказано в повести Лескова «Левша». Блоху тульский мастер-оружейник подковал, но она танцевать не могла- непригодной оказалась. Русский мастер может сделать всё целиком, без разделения труда. Когда директор из немцев построил в Туле цех оружейный, разобрав производство по специализациям, дело захирело. Русским неинтересна при их размахе всякая специализация. Специалистов мирового уровня у нас нет. Зато все поэты. Люди смотрят на мир широко, во вселенском масштабе. А в технологиях проигрываем.

Россия никогда не может развязать мировую войну – нет механизмов, ментальность не позволяет. При этом мы себя почти не знаем».

Европеизация – операция без наркоза

Об Украине: свою позицию в отношении последних событий там Разумовский изложил в статье «Бес пораженчества» в «Российской газете». Он считает, что «проект создания государства из куска Российской империи обречён на поражение. Процессы национального разделения были запущены в качестве подрывных средств ещё во время Первой мировой. Галиция принадлежала Австро-Венгрии, вся верхушка в тех краях была польской. Поэтому Тарас Шевченко жил не на Украине, а в Питере, так как проповедь украинства польской элите была до лампочки. Из Галиции вышел профессор Грушевский, глашатай украинского государства. А теперь национальную карту там разыгрывает Америка.

Национальное государство, особенно в европейском мире, где много спорных территорий, – это опасно. Россия в свое время увязла в балканском вопросе – там все со всеми дрались. Кто хочет осуществить проект мирового устройства на маленьких нацгосударствах, тот обманывает (ты будешь себя хорошо вести, я тебе помогу, а если не будешь – накажу).

Простым европейцам вопрос с Украиной понятен – они знают, кто дергаёт за приводные ремни».

О Грузии: «Русский мир относился к ней как к любимому ребёнку. Среди мусульманских империй – христиане. Зато отношение грузин к России в постсоветское время небезупречно. Хотя есть и противоположное (фильм «Покаяние» это подтверждает)».

О муссируемой в Молдове идее гражданской идентичности. «Эта проблема нам не близка. Идея сформирована на Западе, это понятие из американской политологии. Гражданская идентичность может привести в закону культурной трансплантации, а перенос явления меняет знак. Вспомните: что русскому хорошо, то немцу смерть. В чем успех Китая? Нацэлита там оказалась настолько зрелой, что при всей закрытости своих институтов и традиций страна максимально открылась в смысле технологий».

Об армянском вопросе: «В истории геноцида армян заключен некий страшный урок. Турция получила его в момент неудачной модернизации. Вспомните: младотурки пришли к власти нелигитимно. Резня – проявление слабости, а не силы. Поэтому надо аккуратно подходить к европейской модернизации, иначе дело идёт в разнос, в расползание. Не просто туркам захотелось резать армян. Им понадобилось объединение на крови – в романе «Бесы» Достоевского этот принцип хорошо описан. Через такую кровавую процедуру проходят все европеизирующиеся бывшие советские республики. Это операция без наркоза.

Русские религиозность и окаянство

О советской идентичности – «Эксперимент по её созданию не удался. Были ослаблены национальные организмы, вследствие чего повылезали все национальные болезни – украинские, прибалтийские вылезли. У меня дед был латыш. Сегодня там разруха! Им никогда больше не позволят вернуть национальное лицо. А ведь именно Россия взрастила там национальные элиты. На мой взгляд, сегодня надо уяснить и не морочить себе голову, понимая, где ты сейчас, и из-под капельницы не стараться сразу стометровку брать.

Но ничего нельзя вычёркивать из жизни нации. Десоветизация, желание перевернуть страницу и забыть? Но советский опыт уникален, он получен такой ценой!

Сегодня в РФ сильна идеализация сталинской эпохи. Откуда это? Причина: мы не смогли продвинуться по пути самопознания. На призыв Путина разобраться со своей идентичностью пока тормозим. В 90-е годы Россия столкнулась с национальным унижением почище, чем при большевиках. Тогда хотя бы царило бескорыстие (хотели осчастливить весь мир). Большевики ведь не зря назвали свою главную газету «Правдой». А вхождение в западное пространство 90-х было построено на голой корысти.

Россия – очень религиозная страна, в отличие от Китая. Россия дала миру сонм святых. Палка о двух концах – это привело к обожествлению вещей и денег (русское окаянство!). Когда в роли квазирелигиозной идеи выступили деньги, это повергло русскую нацию в ужасное уныние, «бесперспективняк».

Крым заставил нас вздрогнуть и очнуться – это связано с ожогом от этого включения в религиозную сферу рынка и денег, привёдшего к национальному пессимизму.

Русская мистика земли, а не западная мистика крови

Национализм никогда не разрушит Россию. Русская цивилизация уникальна ещё и потому, что базовым объединяющим понятием является не вопрос племени, крови, а земли. Николай Бердяев еще говорил об этом: «Мы народ не мистики крови, а мистики земли. Остальные народы – мистики крови». Русский фашизм у нас невозможен, это нонсенс. Националисты русские – это кальки с европейского национализма. Но на русской почве у неё нет культурных ресурсов.

Русские и украинцы берут начало в Киеве, матери городов русских. Эта земля была русской, а нынешние русские земли назывались залесскими. В «Повести временных лет» из нашего национального пантеона говорится о стране не как о стране её правителей и государственности, а откуда есть пошла земля русская. Написана она монахом Киево-Печерского монастыря. А кто оторвался от этого корня – те блудные сыновья, которые пошли в страну далече, ели из свиного корыта, потом вернулись к истокам, и всё стало хорошо. Да, у нас, русских и украинцев, единый киевский корень. Есть закон единства культур. Да, можно взломать и изменить этот код, но тогда народу предстоит деградация и разрушение. Нация, сбившаяся с исторического пути, теряет себя. Смотреть на это нормальному человеку очень тяжело. Нужен повсюду развесить плакат: «Культурный код, не подходи – убьёт!». Украинство как течение мысли – это попытка взломать русский культурный код. Создать на этом ничего нельзя, зато можно кануть в историческое небытие».