События

Доктор социологии и доктор наук в области макроэкономики и экономического планирования Пал Тамаш гостил в Риге по приглашению Международного медиа-клуба «Формат А3». Венгерский ученый – видный специалист в области социальных трансформаций посткоммунистических стран Восточной Европы.

Прибалтика, по мнению Тамаша, сегодня находится на периферии развития: её "звездный час" остался в прошлом. "Минутой славы" для этого региона стали два периода: XII-XV вв. (период немецкой экспансии) и исторический этап, когда значительная часть государств Прибалтики оказалась в составе Российской империи (XVIII-XIX вв.). Сегодня же европейцы воспринимают Балтику как задворки. Да и Европа уже не та.

«Евросоюз, который в прошлом был элегантной яхтой, на которую пригласили нескольких туристов в приятное плавание, сейчас превращается в подводную лодку с четко расписанными функциональными обязанностями, железной дисциплиной и субординацией», — так образно венгерский социолог описывает нынешнюю ситуацию.

Об Украине: суп на медленном огне…

— Есть три мифологемы, на которые при анализе ситуации на Украине ссылаются политологи и различные эксперты как США, так и России. Первое сравнение, которым оперируют аналитики, это сравнение с Карибским кризисом 1962 года, когда Хрущев в ответ на размещение американских ракет в Турции и Италии, а также на угрозы вторжения войск США на Кубу, разместил ядерное оружие на Острове Свободы. Войска США и их союзников тогда были приведены в полную боевую готовность. Риск начала Третьей мировой войны был велик, как никогда, но все обошлось — Хрущев отправил свои ракеты домой.

Вторая аналогия — с Мюнхенским сговором 1938 года, согласно которому Чехословакия была отдана на растерзание Гитлеру. Этот сговор стал одним из ярких проявлений «политики умиротворения» агрессора, проводимой накануне Второй мировой войны правительствами Великобритании и Франции, чтобы добиться соглашения с нацистской Германией за счет стран Центральной и Юго-Восточной Европы, отвратить гитлеровскую агрессию от Англии и Франции, направив ее на Восток, против СССР. И третье сравнение — убийство в Сараево эрц-герцога Фердинанда в 1914 году, что стало спусковым крючком для начала Первой мировой войны. Итогом ее стали 20 миллионов жертв в мире и распад больших империй — Австро-Венгерской, Российской и Оттоманской. Казалось бы, кого может интересовать какая-то Босния в 1914 году и какая-то Украина в 2014-м? А вот надо же — 100 лет назад действительно разгорелся пожар по всему миру.

Интересно, что все три перечисленные мифологемы всерьез обсуждались в экспертных кругах и на разных телеканалах, где все это звучало на фоне допущений, что вот американцы сейчас вмешаются и нападут на России. Забудьте об этом! Потому, что американцы еще как-то могли бы напасть прошлым летом, но, в конце концов, американцы договорились сами с собой, что они этого делать не будут. Они понимают, что могут, но тогда это будет Третья мировая война. Обама не хочет брать на себя такой риск. А если он не берет на себя такой риск, то продолжается болтовня о войне и, конечно. Погибают люди.

Согласно отчетам ООН, в украинском конфликте за эти полтора года погибли как минимум 7 тысяч человек. Из них 4 тысячи — гражданское население и около 3 тысяч — военных. Из этих 3 тысяч погибших военных почти 2 тысяч — солдаты украинской армии и более тысячи сепаратистов. Но конфликт не заканчивается полномасштабной войной, а то разгорается, то тлеет… В наши дни есть войны нового типа. Это войны, которые не заканчиваются миром, а продолжают гореть. Очень многие люди заинтересованы в том, чтобы они подольше горели и тлели в одном месте, дабы не разгорелся глобальный пожар. Горели, как костер на пионерском слете — с песнями и хороводами вокруг огня.

Заинтересованы в этом конфликте некоторые украинские политические группы, потому что пока идет война, не надо заниматься реформами. В этой игре заинтересованы и некоторые российские группы: пока злой серый волк США угрожает отнять наших «барашков», у нас дома все позволяется. Конечно, в этом конфликте заинтересованы и американцы. Но не потому, что они хотели бы иметь ремонтно-танковые мастерские в славном городе Харькове. Им очень важно показать, что они глобальные игроки с возможностью безответственно болтать! Конечно, есть такие игроки и в самой Украине: романтики и националисты разной степени тяжести. У национализма ведь много разновидностей, особенно в любой из восточноевропейских стран.

В итоге, что же получается? А получается кухонный эксперимент. На печи стоит бурлящий котел, в нем варится мясной бульон. При большом геополитическом давлении с двух сторон этот суп кипит на медленном огне. Но если при большом давлении на медленном огне кипятить мясо, то оно не варится, а постепенно распадается на куски, дефибрируется. Вроде бы все довольны — пожара нет, суп варится… Но в итоге мяса нет — оно уничтожается. Как на медленном огне уничтожается страна Украина. Причем усилиями всех игроков внутри страны и за ее пределами. Украина никакой не субъект в этой игре. А лишь объект. Если бы она была субъектом, она могла бы остановить войну.

О маленьких странах: изображая жертву…

— Для маленьких стран в такой ситуации главная проблема — как наиболее успешно сыграть жертву. Единственное, что эти маленькие страны, в том числе Прибалтийские, могут на международной арене, — изображать жертву в качестве очередного объекта агрессии. Есть два варианта поведения для небольших стран. Первый — молчать. Не разжигать, не возбуждать, не провоцировать. И хорошо при этом понимать, что «большие» будут не тебя спасать, а свой имидж. Все равно, была бы реальная опасность или ее нет со стороны внешнего врага для натовской Прибалтики, — не вас хотят спасать, а имидж НАТО. Но опасности на самом деле никакой нет, ибо Прибалтика — часть другого мира. Это не Украина, где конфликт стал явным, когда сбежал Янукович, и страна распалась на куски. Прибалтика — стабильное общество, стабильные государства, члены НАТО и Евросоюза, со всевозможными гарантиями. Это вам не Мюнхен-1938. Если я ошибаюсь, значит, мне пора из профессоров идти в уборщики.

На самом деле надо было бы подумать о том, как извлечь из ситуации пользу. Цинично. Первый вариант. Я говорю, что я в смертельной опасности, разворачивайте тут у меня военные аэродромы, на них будут работать наши люди, это для страны рабочие места. Вокруг аэродрома, как у нас в Венгрии, буду работать проститутки в большом количестве. Это тоже рабочие места для наших девушек. Да, в глубине души я понимаю, что бомбить меня никто не собирается, но какой же я молодец, что сообразил обустроить тысячу рабочих мест на ровном месте!

И второй вариант. Можно попытаться подумать о том, как эти алармистские вопли могут испортить имидж моей страны, с точки зрения инвестиций. Все хотят иметь новые предприятия у себя в стране, привлекать бизнес-круги, инвестиции. Но для этого, как минимум, нужен стабильный инвестиционный климат. Если балтийские элиты будут все время говорить о том, что они в смертельной опасности, что вот-вот, буквально после обеда, на нашу страну ступит нога восточного дракона, так кто же поедет сюда отдыхать, кто будет инвестировать в этом гиблом месте? Найдется ли такой дурак, который захочет вкладываться в такую экономику, если его инвестиция в смертельной опасности? Кому же понравится ехать на фронт? Если местные элиты не принимают во внимание такие аргументы, это плохо.

О «новичках»: болезнь лакейства

— Когда мы и вы вступали в 2004 году в Евросоюз, ожидания были примерно одинаковые: какое счастье, что Европа берет нас, маленьких, на свою палубу, тем самым спасая от страшного Русского Медведя — в историческом плане, конечно. Мы должны быть ему страшно благодарны. Элиты так думали. И вот Медведь там что-то из воды кричит, а мы ему машем ручкой. Когда был конфликт НАТО с Югославией. Венгрия уже была тогда членом НАТО. Россия тогда отправляла большой конвой гуманитарной помощи в Сербию через Украину и Венгрию. Украина попустила, а венгерские новобранцы-натовцы решили показать характер и не пропустили. Без всяких объяснений. Конвой развернулся и поехал обратно. Венгры просто хотели получить физическое доказательство того, что они в НАТО, и они с удовольствием показали кукиш Москве. Это смешно и по-детски. Элиты отличаются не тем, что они умнее, а тем, что у них игрушки подороже.

Но на самом деле все эти маленькие элиты — по сути лакеи. Они были так счастливы служить великим, что не могли сдержать свою радость. И после этого в разных маленьких странах возникала довольно упрощенная идея о том, что наш путь — хорошо служить, чтобы как можно лучше угодить помещику.

Но теперь-то мы знаем, что не обязательно быть лакеем. Ты можешь быть союзником, но при расширенных возможностях, с использованием права вето. Пример? Большой Евросоюз ведет переговоры с Турцией и готовится принимать ее в ЕС. Маленькая Греция говорит: если ты не будешь договариваться с моим младшим братом-Кипром, я использую свое право вето, и ты близко не подойдешь к Евросоюзу. Есть и другие примеры.

О венграх Румынии: никаких экзаменов!

— При распаде Австро-Венгрии в Румынии оказались около 2 млн. венгров. Румыны от них ничего не требовали, кроме клятвы верности своему государству. И ты мог остаться служить хоть профессором, хоть чиновником госуправления. К ним относились с большим терпением, но они все равно были недовольны. Румыны действительно обращались с венграми прекрасно, особенно по сравнению с вашим опытом. Рядовой венгр, если он не претендовал на госслужбу, не должен был сдавать никакой экзамен — он автоматически получал гражданство. Никто не трогал их имущество, не поражал их ни в каких правах. Они просто жили, как жили. Позже они создавали свои политические партии: будучи гражданами Румынии, они входили в государственные и политические структуры.

Последние 20 лет Венгерская партии Румынии входит во все коалиционные правительства страны. Нет такой коалиции, которая отказала бы такому большому нацменьшинству в праве формировать правительство. Ну вот представьте себе известного русского литератора на посту министра культуры Латвии. У вас это невозможно? А в Румынии применительно к местным венграм так и происходит. Есть национальный совет по СМИ, и его председатель — журналист-венгр. В Румынии есть венгерские школы, они содержатся на бюджетные средства. Во многих госвузах Румынии открыты программы на венгерском языке. Везде надписи на двух языках, даже в вузовских туалетах. Если 20 % населения — представители этнического меньшинства, то географические названия в городах должны быть на двух языках. Вдобавок и Будапешт дает бесплатные квоты на высшее образование зарубежным венграм.

То есть, румынское государство идет навстречу венгерскому меньшинству по всем направлениям. Но, несмотря на это, отношения все равно сложные. И хотя нет открытых конфликтов, отчужденность между двумя этническими группами довольно большая. Очень мало смешанных браков. Например, когда у моего коллеги-преподавателя — румынского венгра — появилась румынская подруга, к нему вдруг подходит студентка-венгерка и всерьез спрашивает: «И что вам не хватает? Что у вас за особые интересы? Ведь все, что она может вам дать, и мы можем вам дать. Зачем вам румынка?» Так что в отличие от государственной политики, где нет никаких проявлений дискриминации в отношении венгров, бытовой национализм существует.

О Прибалтике: неграждане — «новые рабы»

— Из всей Восточной Европы Прибалтика выбрала наиболее жесткий вариант капитализма — рыночный, чистый, без каких-то социальных примесей. Многие фундаменталисты, радикалы и либералы Европы считали, что социальное государство надо уничтожить. Все социальные блага — это просто поощрение лентяев.

Все национальные игры, ограничения, лишение гражданства которые произошли с вами в Латвии, — вовсе не этнополитическая штука. Я считаю, это сугубо социальная проблема. Были же у вас в Латвии большие заводы, индустриальные центры, которые попросту закрывали, и подавляющему большинству бывших работников не дали гражданства. Так вот после этого их уже можно лишать чего угодно. Такие вещи не прошли бы ни в бывшем ГДР, ни в индустриальной экс-Чехословакии. Потому что там понимали: если я делаю такое с чешским шахтером, завтра он уже будет на городской площади, и все закончится плохо. Или если он не выйдет на улицу, то через три месяца выборы, и тогда я буду на заслуженном отдыхе.
А здесь власти могли быть спокойны: они этим статусом неграждан сразу же ликвидировали политический ответ. С точки зрения политики, этих людей превратили в рабов. В Греции, где родилась демократия, эту демократию дали не рабам, а свободным людям — именно они могли выбирать. Очень извиняюсь за такую аналогию…

Я рассматриваю этот опыт как уникальный эксперимент в Европе, своего рода феномен — после Древней Греции. Можно ли создать новую прослойку рабов без политических причин, которых можно безнаказанно ограничить в правах, а затем сделать ускоренный экономический рывок, куда они никогда не встроятся? Судя по вашему опыту, можно!

Для меня это, прежде всего, экономическая несправедливость. Такой уникальный эксперимент по ликвидации политических прав у значительной части населения. Еще в 90-х годах в своих выступлениях я рассматривал этот опыт как своеобразный европейский вариант апартеида, с блестящей отговоркой: «Нас мало и поэтому мы имеем право на апартеид». Таким образом, удалось полностью ликвидировать социальное государства, застраховавшись от возможных протестов по этому поводу.

Справка

Пал Тамаш родился в 1948 году. В 1971 году окончил Киевский политехнический институт. Он член Венгерской академии инженерных наук, профессор кафедры теории и экономики СМИ факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, почётный доктор Института социологии РАН. Был директором Института социологии Венгерской академии наук. В настоящее время является директором Центра социальной политики Будапештского университета Корвинус. В качестве приглашенного преподавателя и профессора преподавал в Британской академии социальных и гуманитарных наук в Лондоне, Кембриджском университете (США), Университете Конкордия (Монреаль, Канада), Берлине.