События

Клуб Kultūras līnija пригласил в Ригу российского историка и телеведущего канала «Культура» Феликса РАЗУМОВСКОГО. Согласитесь, что сегодня, как никогда, в обществе ощущается интерес к событиям давнего и недавнего прошлого…

Разговор о событиях «дней нынешних и дней минувших» с гостем Риги подтвердил правоту известного высказывания поэта Яниса РАЙНИСА, чей 150–летний юбилей мы отмечаем в эти дни, что «история — сосуд, в который мы вливаем свои представления о будущем». Надо знать прошлое, а не замалчивать его, «стирая» из истории неудобные факты и события, имена и названия. Встреча с рижанами началась с рассказа нашего гостя о своей программе:

— В начале 1992–го мне предложили создать на новом канале историческую программу «Кто мы?». Это было невероятное событие в телевизионном мире: таких программ раньше не было — о русской цивилизации, о России, о русской культуре. Я не знал, какая должна быть история… История ведь может быть разной, к примеру — история классовой борьбы, которую нам всегда преподавали. При том, что классовая борьба в русской жизни занимает далеко не первое место. Она есть, но сказать, что она определяет историю и судьбу народа, — колоссальная натяжка.

Все всё знали — и никто ничего не понимал. Оказывается, можно знать все даты, имена, кто с кем, зачем — и ничего не понимать! Вот такой парадокс… Мне было к кому пойти с этим вопросом: какую передачу об истории делать? — к академику, замечательному человеку Александру Михайловичу Панченко. Это великий русский гуманитарий ХХ века. Он мне сказал: «Надо задавать вопросы. Может быть, самые неприятные, тяжелые вопросы. И как можно меньше информации. Надо говорить о том, чем можно гордиться, и одновременно о том, за что может быть стыдно».

Вот такой подход к истории, а не к классовой борьбе. На сегодня сделано 300 программ, многое можно посмотреть в Интернете. Есть цикл «Русская Голгофа». Когда приступаю к новой идее, то начинаю с хорошей литературы…

Имперский опыт

После короткого вступления посыпались вопросы на самые животрепещущие темы.

— Сегодня часто говорят о возрождении в России имперских амбиций — и пугают этим. Как вы к этому относитесь?

— Нам совершено заморочили голову высказываниями типа: «имперские амбиции», «Россия — это монстр, который бесконечно присоединял территории, куда загонял народы». Это совершеннейшая неправда. Дело в том, что слово «империя» — так же как слова «демократия» и «монархия» — может быть наполнено разным содержанием. Российская империя, к примеру, не имела ничего общего с Британской империей. И дело не в том, что англичане живут на островах, имея колонии по всему миру, а мы — «сухопутная» страна. Дело в том, что Россия никогда не эксплуатировала огромные территории, она не создавала ситуации, когда исчезали целые народы. Как, к примеру, исчезли племена балтов/пруссов под катком немецкой колонизации. Подобного примера в Российской империи невозможно найти.

Это не значит, что я хочу рассказать сказку о райской жизни в Российский империи, — это просто несерьезно. Но стопроцентно: Российская империя не была тюрьмой народов. Серьезной проблемой было оскудение центра: темпы развития центральных русских губерний оказались ниже окраинных территорий. Замечу, об этом говорилось в двух фильмах цикла «История, распятая в пространстве».

Наше сознание по сей день забито «ужастиками» о России. Хотя опыт империи по освоению гигантского и многонационального пространства должен быть востребован. Ведь сегодня западный мир не знает, что делать с мигрантами, — там нет такого опыта…

Национальное самосознание

— Что вы скажете о нынешней ситуации с Украиной? У вас были передачи об отношениях России и Украины…

— Цикл «Жили–были славяне» — об истории русско–украинских отношений — вышел задолго до трагических событий, в 2004 году. В последней программе этого цикла я сказал (и как будто напророчил), что вся эта история добром не кончится просто потому, что на Украине создать национальное государство по европейской модели невозможно, тем более унитарное, за что они сейчас цепляются.

Нынешняя Украина — это кусок Российской империи. Тут нет никакого откровения: все прекрасно знают, что та же Новороссия была освоена и присоединена к России при Екатерине Великой. Вообще Украина не имела государственного опыта — она не была никогда независимым государством. Это нам кажется, что государства можно печь, как блины. Взять кусок земли и сказать: это государство. Это очень наивно. Даже Богдан Хмельницкий, руководитель серьезного национального движения, никогда не поминал о независимой, суверенной Украине. У него было жесткая дилемма: или с Польшей, или с Россией. Вот что лежало в основе Переяславской рады, если посмотреть на это исторически.

Что сейчас происходит с Украиной — это трагедия, и очень серьезная. Украина — уникальная страна, которая вообще лишена национальной элиты. Обратите внимание на такую маленькую деталь: столп украинской цивилизации Тарас Шевченко прожил всю жизнь в Санкт–Петербурге, будучи под конец жизни профессором Академии художеств. Писал с таким пафосом об Украине, а жил в Петербурге… А с кем бы он разговаривал об Украине на самой Украине? Крестьянам это было неинтересно, а помещики были польскими. Не с ними же разговаривать о самостийности…

Другое дело — ваша страна. Латвия существует в рамках своей этнической территории, то есть это распространение балтийских племен, которое исторически сложилось. С Украиной другая ситуация. К примеру, город Новороссийск — Екатеринослав. Это территория исторически с русским населением

— Как вы думаете, почему в последние годы во многих странах, и не только во вновь образованных, проявляется желание создать свою национальную историю, совершенно отличную от общепринятого хода событий. Порой в школьных учебниках описываются такие повороты истории, о каких другие страны и понятия не имеют…

— Психология и судьба народов и стран очень схожи с судьбой и психологией личности. Она имеет такую болезнь, которую мы называем комплексом неполноценности. Это Панченко может говорить о великом уме и великой глупости русских. Потому что за плечами этого человека стоит великая русская культура. А когда у тебя с бору по сосенке — это тяжелая ситуация. И она связана с качеством очень важного слоя, о котором сегодня много говорят социологи, — с элитой. Простых людей собирают на выборы, референдумы, но мы должны посмотреть правде в глаза: простой человек не разбирается в политике и не должен в ней разбираться…

Ящик Пандоры

— Но ведь была Украинская Республика в начале ХХ века, разве не так?

— Вскоре на телевидении покажут вторую часть цикла о Первой мировой войне. И в одном из фильмов речь идет об Украине. По плану Шлиффена, война должна была идти 40 дней. Есть знаменитая фраза кайзера Вильгельма: «Обедать мы будем в Париже, а ужинать — в Петербурге». Не получилось, война затянулась. Ресурсов у Антанты было больше, крах Австро–Венгерского и Германского союза был лишь вопросом времени. И в этой ситуации начинается такая война без правил: создается искусственное государство под названием Украинская Народная Республика. Об этом договариваются немецкий генеральный штаб, МИД Австро–Венгрии с горсткой непонятно откуда взявшихся социалистов — в Бресте. За две недели оформили целую страну! Так появилась Украина.

Все министры Австро–Венгрии высказались против — «это ящик Пандоры». Раз можно объявить Украину самостоятельным государством, то можно и Чехию или Словакию, дальше Сербию и так далее. Антанта тут же соберет в Италии конгресс угнетенных народов — и вся Австро–Венгерская империя посыплется. Эта игра политических структур по разложению противника с использованием национального фактора — давняя европейская песня. И с Украиной она «поется» давно — с марта 1918 года, хотя для создания отдельного государства не было ни малейших оснований.

Но это все же не просто так получилось. Это европейский геополитический проект, который просуществовал меньше двух месяцев. А дальше немецкие солдаты придут в Киев, в Верховную раду, и закроют ее. И поставят гетмана Скоропадского. Это что — суверенное государство? А раду они закрыли потому, что по тайному Брестскому протоколу Украина обязалась вывезти в Германию и Австро–Венгрию 1 миллион тонн зерна. А социалисты, ставшие во главе молодой республики, стали обобществлять землю, экономика стала трещать по швам, началась атаманщина. И немцы все прикрыли. Но это же не история суверенного государства — это историческая фантасмагория…

Нравственность истории

— Как вам работалось над фильмами о Первой мировой войне в разных странах?

— Проект о Первой мировой мы начали еще до всех катаклизмов — санкций и прочего. Приближалось 100–летие этой войны. Все ее почему–то называют «забытой войной». 20 миллионов погибло — и забыли. Нет, это не забытая война, это преданная война. Мы ее специально забыли, потому что те, кто пришел к власти в России в конце этой войны, совершили национальное предательство. Владимир Ильич Ленин, взобравшись на броневик на Финляндском вокзале, возвестил: защита Отечества есть борьба одних эксплуататоров против других.

Одно дело сейчас вспоминать, как шли Наполеоновские войны, как мы входили в Париж… Да, мы и в Париж вошли, и в Берлин. А тут было горько вспоминать. И в процессе работы над фильмом разразились события на Украине. И что–то стало происходить, особенно в Польше. Там нужно было снимать в крупнейших национальных музеях, и оттуда приходит ответ: «Нам это неинтересно». Хотя канал «Культура» — это же не газета «Звезда» или «Сегодня»…

Но во Франции, где снималась последняя серия — конец войны, Парижский мирный договор, Версальский мир, — все было по–другому. Такого сочувственного отношения я не помню за последние 20 лет. Нам разрешили все! Снимали в Зеркальном зале Версаля, в МИДе Франции, где когда–то проходила Парижская конференция и страны договаривались о том, как разделить мир. Это примерно то же, что происходило в Ялте во Второй мировой войне. Только при Сталине переговоры заняли три дня, а тут они полгода договаривались… Я уж не говорю о тех местах, где сохранились войсковые позиции тех времен — в районе Вердена, Марны. Вообще, во Франции — культ Первой мировой. Там в идеальном порядке русское кладбище воинов нашего экспедиционного корпуса. Чего не скажешь о территориях восточноевропейских… Зато в Турции отношение было нормальное: нам не мешали.

Надо понимать, что политическая сфера и массовое сознание — это сообщающиеся сосуды, и они пока находятся в зоне военных действий. Но когда встречаешься с обычными людьми — слышишь одно: лишь бы не было войны…

— Почему так неоднозначно оценивается русская история, особенно сегодня? Что в ней самое важное?

— Что вообще само ценное в жизни? Не какие–то там банковские счета: сегодня — есть, завтра — нет. Самопожертвование — вот что для русских самое ценное. В жизни Российской империи, если ее очистить от многого, того же произвола чиновников, — это проходит красной нитью. Вспомните героя Луспекаева из «Белого солнца пустыни»: ему за державу обидно. Хотя все уже порушено красными — какая держава… Но это чувство он несет в своей душе. Это очень серьезно.

У цивилизации есть чрезвычайно важное качество — ее вселенский характер. Хотя есть цивилизации замкнутые, они существуют сами по себе, и для них общение — проблема. Что касается западноевропейской цивилизации, то она претендует на вселенский характер. Учит всех, как надо жить. Не уверен, что так должно быть

Думаю, что нравственная тема в истории — важнейшая тема. Об этом — наша национальная трагедия «Борис Годунов». Нельзя забывать о нравственности — во все времена. И понимать, с кем имеешь дело…

из досье

Феликс Вельевич РАЗУМОВСКИЙ — историк и архитектор, телеведущий и писатель (автор книг «Художественное наследие Серпуховской земли», «В среднем течении Оки», «Новгород», «На берегах Оки», «Ярославль»). С 1989 года работает на телевидении. Его авторская программа «Кто мы?» на канале «Культура», посвященная русской цивилизации, является уникальным исследовательским проектом. Это телевизионный цикл о традициях, нравах, привычках русского народа, о русских святынях, русской душе и русской истории. А также о том, что именно сформировало национальный русский характер. Без понимания этих базовых вещей сложно строить отношения с другими странами и людьми. Имеет латышские корни: один его дед командовал батальоном латышских красных стрелков, чудом избежал репрессий и последние годы жил на своем хуторе под Даугавпилсом.