События

В Вильнюсе по приглашению Международного медиаклуба «Формат-А3» побывал известный российский режиссер и сценарист, директор и художественный руководитель киностудии «Русский путь», президент Международного кинофестиваля «Русское зарубежье», президент киноклуба «Русский путь» Сергей Зайцев.

Кино он хотел снимать всегда, и даже несмотря на то, что судьба связала его с музыкой гораздо раньше, чем вышла его первая картина (Сергей по первому образованию музыкант), он совершенно об этом не жалеет. «Я приобрел, в первую очередь опыт, – говорит режиссер, – с любым композитором, пишущим музыку к моим фильмам, я могу говорить на профессиональном языке, понимая, где какая интонация нужна, где какой акцент сделать… Для меня музыка в кино – существо отдельное, которое само пульсирует, живет параллельно с сюжетом, при этом не мешая ему, а органично сосуществуя».

С Литвой у режиссера давние связи – первый раз он приехал сюда в 1987 году в свое свадебное путешествие. «Как ни странно, – признается он, – сколько бы раз я ни приезжал в Литву, меня никогда не заносило в Вильнюс. Я был в Паланге, Клайпеде, Каунасе, даже новую эру – тысячелетний век тоже встречал в Литве – у друзей в Паланге, а до литовской столицы доехал только в 2000 году».

Но самая главная его связь с нашей страной – это фильм «Порог сердца» о Валерии Агафонове, замечательном исполнителе русских романсов, который был снят в 2006 году.

– Как возникла идея создания фильма о Валерии Агафонове?

– Конечно, все приходит через кого-то. Занимаясь в советское время музыкой, допускаю, что я, наверное, слышал о Валерии Борисовиче, только не знал, что это Агафонов. Уже основательно он пришел в мою жизнь в 1997 году, когда московская журналистка Жанна Шанурова познакомила меня с его творчеством, а потом предложила снять о нем фильм. Я всегда вспоминаю ее с благодарностью, потому что именно она была для меня «первооткрывателем» Агафонова – она писала сценарий фильма «Порог сердца», собрала много материалов, организовала Театр романса имени Валерия Агафонова в Москве. В общем, на ниве популяризации имени Агафонова она сделала многое. Потом к работе над фильмом подключился Александр Попов – московский поэт, журналист и писатель. Вот так, втроем, мы создали сценарий фильма.

Фильм мы снимали долго – целых девять лет – с 1997 по 2006 год. Он, конечно же, получился, хотя сейчас я бы в нем кое-что исправил.

– Что, например?

– Монтаж. Ведь киноязык все время меняется. Я смотрю свои фильмы 10-12-летней давности и понимаю, что язык монтажа устарел. В профессии нужно идти в ногу со временем. А содержательно я бы не изменил ничего, только если бы какие-то новые уникальные материалы в руки попались. Кстати, об уникальных вещах… Подчас они появляются вроде случайно… Пятого сентября – день памяти Валерия Агафонова. Каждый год в этот день у дома на Моховой, где певец жил в Санкт-Петербурге и где теперь установлена мемориальная доска о выдающемся исполнителе русских романсов, собираются люди, вспоминают о нем. В 2004 году в этот день у нас на Моховой проходили съемки. Ко мне подошла женщина и поинтересовалась, что мы снимаем. Я ответил: первый большой фильм о Валерии Агафонове. Мы познакомились. И, представляете, через пару дней она передала мне старые 8-миллиметровые пленки, на которых был запечатлен Агафонов! Так, благодаря Алле Афониной, лично знавшей певца, в нашем фильме появились кадры с живым, выступающим на сцене героем нашей картины! Могло ли это быть случайно? Думаю, нет, конечно. Все от Бога.

– Не обидно снимать кино, которое видит только узкий круг зрителей?

– Во многом документалисты – это подвижники. И я себя искренне тешу тем, что когда-нибудь это будет нужно, кто-то это посмотрит, примет, в чье-то сердце это проникнет и, возможно, он станет лучше. Или же этим материалом воспользуется режиссер будущего.

Вот один из примеров: Советский Союз оставил после себя колоссальную базу – кинолетопись. Летопись страны велась повсеместно – от Прибалтики до Камчатки, и современные режиссеры и историки пользуются этими материалами постоянно до сих пор! Сейчас, увы, кинолетопись не ведется. Я слышал мнение, что сегодня ее заменил телевизионный репортаж. Тем не менее – это совсем не так. Ведь репортаж – законченный продукт автора, от его комментариев до его авторских монтажных склеек и всей «нарезки», как сейчас говорят телевизионщики. А как снималась кинолетопись? Происходило какое-то интересное событие в какой-либо географической точке страны, местная киностудия его подробно снимала, а затем абсолютно все материалы отправляла в Красногорский архив кинофотодокументов – на вечное хранение. А что мы после себя оставим..? Сейчас серьезно ставится вопрос о возрождении кинолетописи, как одного из направлений в документальном кино. Кинолетопись просто необходима, поскольку именно это и есть работа на будущее.

Что же касается самого документального кино, то оно является продуктом для узкого круга именно потому, что люди сейчас, к сожалению, не знают – что это такое. Все, что они видят, – форматная телепродукция. И телеканалы, кроме, пожалуй, телеканала «Культура», совсем не заинтересованы в том, чтобы показывать продукцию неформатную, которая воспитывает тонкий вкус, – фильмы, к которым вообще нельзя применить слово «продукция». Такие фильмы снижают рейтинг, потому что это диссонанс в обществе потребления, они призваны заставлять думать и пробуждать душу. И поэтому, чтобы приучить людей смотреть серьезное документальное кино, нужна поддержка именно этого вида искусства государством. Нужно заниматься популяризацией жанра в масштабах государства, и тогда люди постепенно приучатся смотреть неигровое кино, поймут, что это потрясающе интересно! И очень полезно.

– А к какому жанру вы бы отнесли передачи с реконструкцией каких-то исторических событий, которыми «грешат» телевизионные каналы?

– Это и есть телепередачи с реконструкцией исторических событий. Это очень удобная, хоть и порой затратная форма подачи материала, обеспечивающая рейтинг, которая не требует от зрителя вложения души. А для режиссерской профессии, подчас, достаточно вредная штука, отучающая режиссера образно мыслить.

– Как вообще рождаются темы для будущих фильмов?

– Думаю, от Господа Бога (улыбается)! Скажем, я специально не планировал снимать фильм о Русском экспедиционном корпусе, сражавшемся против немцев в Шампани в 1916-1918 годах. И уж тем более я не планировал снимать фильм о Второй мировой войне. Но так получилось, что приехав в Париж в 2000 году на съемки фильма о русской военной эмиграции – это целый пласт военной культуры, да и культуры вообще – я ближе познакомился с темой Русского экспедиционного корпуса, полагая, что она станет неким предварением будущей картины… А потом понял, что это должно быть отдельной картиной.

Таким образом, мы создали с продюсером Александром Смолко, который, кстати, никогда не имел никакого отношения к кино, а просто радел за Отечество, фильм, посвященный неизвестной странице Первой мировой войны «Погибли за Францию». А потом появился и фильм о Второй мировой войне – «Союзники. Верой и правдой!» Это была его идея рассказать о союзниках. Я не мог сразу оценить потенциал будущего миротворческого замысла, когда о событиях Второй мировой войны и друг о друге рассказывали бы люди из разных стран, сидевшие в окопах. В фильме нет героев, которые занимали бы какие-то большие посты во время войны, имели высокие офицерские звания – старше лейтенанта у нас в картине никого нет. Это окопная правда солдат Второй мировой. В том числе солдат вермахта, которые сражались за свою правду. Но сегодня они наши союзники против этой бесчеловечной катастрофы, в которую угодил мир в середине ХХ века.

Например, шотландец Джок Демпстер из нашего фильма рассказывал о том, что в 1945 году, когда война закончилась, им, людям прошедшим ее дорогами, казалось, что никогда и нигде никакого вооруженного конфликта просто больше быть не может (этот сюжет не вошел в картину). Если бы нам, вспоминал он, в тот момент сказали, что, наверно, где-то на земле еще случится война, мы бы у виска покрутили. Пережитое напряжение от войны было настолько велико, что никто не верил, что это в принципе еще возможно…

– Как вы думаете, почему человечество до сих пор воюет?

– Потому что человечество в моральном плане стоит на очень низкой ступеньке развития, несмотря на какой-то там прогресс… Если человек, как в заповедях, хранит в чистоте свою душу, разве сможет он поднять топор на соседа?

– Считаете ли вы, что своими фильмами вы открываете новые, до этого неизвестные, пласты истории?

– Я ведь не ставлю специально перед собой цели выискать что-то неизвестное – темы сами меня находят. Вернее – ГОСПОДЬ так устраивает. К примеру, мне совершенно неинтересно делать фильмы об известных людях. Всегда найдутся те, кто их обслужит. Мне неинтересно снимать фильм на тему, которую уже со всех сторон «облизали», даже если это хороший коммерческий заказ. Нет, мой путь в неизвестное.

– Расскажите немного о фестивале «Русское зарубежье», который вы возглавляете.

– Двадцать лет назад в Москве был создан культурный и научный центр – Дом русского зарубежья, ныне носящий имя Александра Солженицына. Там мы создали архив аудиовизуального наследия русской эмиграции. Когда собранных документов оказалось довольно много, мы с директором нашего Дома – историком Виктором Москвиным поняли, что с этим нужно что-то делать. Так десять лет назад появилась киностудия «Русский путь», которая в своей работе стала использовать собранные материалы. Тогда же родился и одноименный киноклуб, поскольку было очевидно, что надо показывать то, что делаем, и вообще показывать кино, которое никуда не выходит. Позже стало ясно, что необходим и международный кинофестиваль, который был бы полностью посвящен русской эмиграции – ее истории и тем русским людям, которые живут за рубежом сегодня, но помнят о Родине и пытаются что-то для нее сделать.

Каждый год мы открываем фестиваль в один и тот же день – 7 ноября, специально для того, чтобы напомнить, к какой трагедии привел Россию залп «Авроры» в этот день в 1917 году. А именно – к рассеянию по миру двух миллионов русских… Сейчас уже называют цифру в три миллиона, но я думаю, что истина где-то посередине.

У нас всегда интересная программа, особенно документальных фильмов, поскольку последние годы авторы стали активно обращаться к теме русского зарубежья. А вообще, наследие русской эмиграции возвращается в Россию уже 25 лет, и я пока не вижу конца и края этому потоку – столько всего создали и сохранили русские изгнанники. Каждый раз, формируя программу, мы открываем для себя новые имена. Кто сейчас, к примеру, помнит ученика Станиславского Юрия Ракитина, который явился основоположником сербского театра? Кто знает о Якове Савчуке – знаменитом автомобильном дизайнере, создателе неповторимых кузовов для машин самых известных марок? На его «мерседесе» ездила сама Мэри Пикфорд.

В этом году в нашем фестивале участвовали 10 стран, в том числе фильмы из США, Франции, Швейцарии, Эстонии, Узбекистана, Украины… Согласитесь, для тематического фестиваля это довольно много. И мы принимаем фильмы к участию в конкурсе независимо от года их выпуска. Почему бы не достать с пыльной полки картину и не показать ее, если это хорошая картина и ранее она почти не демонстрировалась?! Но почему-то в этом году так получилось – не специально, конечно, – что в основном программа состояла из фильмов 2014-2015 годов. Сегодня делается много картин о русском зарубежье и наша цель, с помощью кинофорума, способствовать объединению русских общин всего мира. А посольством всех русских, рассеянных по свету, является наш Дом русского зарубежья. Мы всегда говорим, что наш Дом – это посольство зарубежной России в Москве. На Таганском холме.

– Есть желание снять когда-нибудь игровое кино?

– Я закончил мастерскую именно игрового фильма. А в неигровое кино меня занесло случайными, а точнее, как я сейчас понимаю, – неслучайными ветрами девяностых годов, когда снимать игровое кино было почти невозможно. Хотя мой первый фильм был именно игровой – я снял картину «Змея» по мотивам одноименного рассказа Александра Грина. Потом началось документальное кино, а последовавшие призы утвердили в звании режиссера-неигровика.

А в игровое кино я не просто хочу вернуться, я очень надеюсь, что вернусь, несмотря на то, что с документальным, думаю, не расстанусь. Оно все-таки интересней. Просто хочется снять и игровой фильм тоже. Сейчас с моими коллегами мы заканчиваем два сценария – исторической картины о Гражданской войне в России и фильма-притчи на Евангельскую тему.

– А работа над каким фильмом вам больше всего запомнилась?

– Я сделал немного фильмов. И это связано не с тем, что в последнее время я загружен административной и общественной работой. Нет, и до того, как появилась эта занятость, я не делал много картин. Точно так же как мне неинтересно было делать фильмы об известных людях, мне неинтересно создавать один за другим фильмы. Хотя я понимаю, что с одной стороны – это работа, занятость, заработок. Но с другой, мне всегда было интересно сосредоточиться и сделать большую картину. Поэтому на каждой из этих картин, к которым я как автор отношусь серьезно, я выложился, и сказать, какая запомнилась больше – невозможно.

Для меня работа в документальном кино – это миссия. Она состоит в том, чтобы открывать и сохранять. И как бы высокохудожественно мы ни пытались осмыслить ту или иную тему, мы только проводники.

– В канун Нового года принято поздравлять друг друга. Что бы вы хотели пожелать нашим читателям, людям, живущим в стране, с которой вас связывают многие воспоминания?

– Мира.