События

Лебедев: Если хотя бы одному человеку после просмотра моего фильма захотелось жить, то уже ради этого надо было снять это кино

Только для читателей NOI.md известный российский режиссер, наш соотечественник Николай Лебедев дал многочасовое интервью, в котором рассказал о том, как он снимает кино, о работе со звездами российского кинематографа, о сотрудничестве с Филиппом Киркоровым, общении с Аллой Пугачевой и о многом другом.

Необходимо отметить, что после Эмиля Лотяну Николай Лебедев – второй наш земляк, который в качестве режиссера получил международное признание. И всего добился сам. В 16 лет его не приняли во ВГИК, на режиссуру. Но взяли на факультет журналистики Кишиневского госуниверситета, на третьем курсе которого ему предложили продолжить учебу в МГУ. Еще не завершив обучение в университете, Николай всё же поступил во ВГИК, на сценарно-киноведческий факультет, который окончил в 1993 г. Но уже в 1991 г. снял свой первый фильм – 30-минутный мистический триллер «Ночлег. Пятница».

Николай работал в газете «Молодежь Молдавии», на телевидении, писал в соавторстве романы. Снял 10 картин, из которых для семи написал сценарии. За два фильма – «Звезда» и «Легенда №17» - получил Государственную премию РФ. С 2012 г. преподает в Киношколе Александра Митты, являясь ее выпускником.

Лебедев – академик Российской академии киноискусств «Ника», академик Академии кинематографических наук и искусств «Золотой Орел», член Союза кинематографистов России. На предстоящем кинофестивале «Кинотавр» в Сочи (6-13 июня) возглавит жюри основного конкурса. Его фильмы получили множество призов на отечественных и международных кинофестивалях и закуплены для показа в десятках стран.

По информации «Роскино», все российские фильмы в 2016 г., кроме «Экипажа» Лебедева, не окупили расходов на производство. Бюджет «Экипажа» составил 650 млн рублей (около $9,8 млн). По данным на середину мая, сборы фильма в прокате составили 1,4 млрд руб. В Молдове состоялась премьера этого фильма одновременно с российской – 21 апреля. В связи с выходом картины и на наши экраны в Кишинев приехал Николай Лебедев.
- Николай, «Экипаж» - это же не первый твой фильм, который получил коммерческий успех…

- «Легенда №17» (2012 г.) собрала только в России порядка $30 млн при бюджете $10 млн. В рублевом эквиваленте она не добрала до миллиарда 60-70 тыс. «Звезда», вышедшая в 2002 г., когда люди в кино вообще не ходили, - собрала около $1 млн – по тем временам много, при бюджете $1,3 млн. «Волкодав из рода Серых псов» (2006 г.) с бюджетом $12 млн тоже заработал в прокате большую сумму. (В России – более $24 млн, в США – почти $22 млн., - прим. авт.) И картина до сих пор продолжает идти по миру. Из моих картин эта – самая востребованная в международном прокате, она продана практически во все страны. Не так давно ее выложили на «Ютубе» на испанском языке. И сразу 8 млн просмотров, пока её правообладатели не засекли и не сняли.

Бюджет «Экипажа», по голливудским меркам, - это ничего, и даже для российского фильма-катастрофы - не очень много. Из-за девальвации рубля (начались съемки в сентябре 2014 г.) нам приходилось туго. Но, надеюсь, мы справились.

- Чего еще не могли предвидеть во время съёмок «Экипажа»?

- Того, что в октябре пойдет снег, когда мы снимали сцены катастрофы в Канвуу, на аэродроме в Жуковском. Причем не просто припорошило, были настоящие сугробы. Нам всем пришлось разгребать снег по всему перрону, в том числе и с самолетов нужно было его стряхнуть. Да и во Внуково, где снимались сцены московского блока, погода тоже нас отнюдь не баловала.

- Как можно было снимать днем во Внуково, ведь это - действующий аэропорт?

- Администрация аэропорта пошла нам навстречу и выделила целый блок с отдельным выходом. Это было непросто, ибо выход № 30, который мы облюбовали, оборудован для парковки двухпалубных судов, он единственный такой во всем аэрокомплексе. Но я понимал, что мне нужен именно этот выход, т.к. там выгодные точки для съемки. Это была большая головная боль для сотрудников аэропорта; им приходилось все время что-то перекрывать, перераспределять потоки пассажиров. Мы провели во Внуково недели две, и в интерьере, и на перроне.

То же самое было и в Жуковском, ведь это – закрытый объект, военный аэропорт, а у нас были иностранцы в группе: оператор Ирек Хартович – американец, второй режиссер Пепе Мечков – болгарин, Агне Грудите – из Литвы, Ян Гэ – китайская актриса. Но нам даже позволили на перроне и на взлетно-посадочной полосе построить аэропорты Канвуу и Петропавловска.

Финальная сцена в Петропавловске – при всей внешней простоте – потребовала сложных конструктивных решений, потому что мы не могли опустить самолет на землю. Мы построили специальные платформы и снимали на высоте самолета. Была очень холодная погода, огромные поливальные стойки обильно лили искусственный дождь на артистов, а они – в рубашечках должны были играть. Машков подшучивал: «Давай, лей, морозь нас!». Но все отважно работали и в дождь, и в стужу.

- А взрывались в кадре макеты самолетов?

- Мы взорвали два настоящих самолета. И еще несколько копий в натуральную величину. Самолеты купили списанные, но один из них – Ту-154, способный летать. Однако я должен успокоить взволнованную общественность: даже если ты являешься единовластным хозяином воздушного судна, ты не можешь уничтожить его по собственному усмотрению - это подсудное дело. Только специальная государственная комиссия дает подобное разрешение. Так что у нас на площадке все происходило в строгом соответствии с законом.

Макеты – то есть миниатюрные копии самолетов – использовались в классическом «Экипаже» Александра Митты. Однако Митта снимал их не от хорошей жизни. Для съемок был куплен списанный самолет, однако, пока его готовили к работе, произошло самопроизвольное возгорание, и он сгорел. Митта – мой учитель и старший друг; я подробно изучил его опыт, чтобы не совершить оплошность. Так что у нас самолеты взорвались в кадре – именно в тот момент, когда и требовалось. Вообще, в кино всё, что можно снимать вживую, нужно снимать вживую, остальное, конечно, мы дорисовывали с помощью компьютерной графики. Сережа Кемпо, который играл стюарда Андрея, горел в микроавтобусе, прыгал через огонь и т.д. Актеры сами выполняли трюки.

Мы снимали сцену, когда герой Машкова должен был перебираться из одного самолета на другой по тросу, в павильоне, на высоте 7-8 м. Огромные ветродуи создавали мощнейшую струю ветра - около 400 км/час. Когда Владимир уже висел на тросе, один агрегат замолчал. Техники обещали починить за пять минут. Спрашиваю: «Вова, тебя снимать?».

Володя – человек ответственный, суперпрофессионал – понимает, что на это уйдет время и силы большой группы; процесс подвешивания актера на трос – дело небыстрое. Поэтому Машков отвечает: «Нет, я повишу». Проходят 5 мин, 7 мин., спрашиваю: «Вов, как ты?» - «Да, ничего». Уже наладили ветродуй, и тут я слышу сверху: «Коля, снимай меня!» - «Снимаем, Вова! Поехали! Мотор!».

На самом деле у него больше не было сил висеть, и он кричал «снимай», имея в виду «снимите меня отсюда». Он из последних сил дополз по тросу и когда добрался, спросил: «Коля, у тебя автомат есть?» - «Нет» - «Жаль. Даже если бы ты меня расстрелял, я бы всё равно второй дубль не сделал». Машков – самый не капризный артист из всех, с кем мне доводилось сталкиваться. Замечательно талантливый человек и потрясающе надежный друг. По своему статусу он мог бы что угодно устраивать, любые выходки, но - никогда.
- Что еще было снято за один дубль?

- Прежде всего, сцены катастроф. Когда рушится полздания, как можно сделать второй дубль? Одним из самых сложных трюков было разрушение пола второго этажа здания аэропорта Канвуу. Там стояли каскадеры и Данила Козловский – на краю разлома. Конструкция была продумана таким образом, чтобы в течение первых суток мы могли снимать безопасно, и в нужный момент декорация должна была рухнуть.

Пиротехники поставили заряды, по команде привели в действие, а пол осел и не рухнул. Ситуация была опасная: во-первых, для всех исполнителей и каскадеров, которые находились в кадре и не понимали, что произошло; во-вторых, для съемочной группы, которая должна была все исправить и сделать так, чтобы теперь пол не обрушился до команды «Мотор!». Люди ходили по декорации на цыпочках, выясняли, почему не получилось. К счастью, в конце концов мы справились с проблемой; пол рухнул, как надо и когда надо. После этого Данила сказал: «Боже, как это страшно!».

Или другая ситуация: большие реальные самолеты сталкивались и взрывались, какие там могли быть дубли? Одновременно работали несколько камер. Мы целую смену, практически двенадцать часов, репетировали с актерами и массовкой – ночью, на ледяном ветру, - чтобы не допустить ни малейшей осечки. Действие было выстроено на нескольких сегментах огромного перрона: тут взрывы, тут объятые пламенем каскадеры, вот трап отъезжает от самолета, вот актер перепрыгивает с движущегося трапа в проем двери авиалайнера, кто-то падает, кто-то волочит от огня раненых… И за один дубль сняли.
- И в воду упал настоящий внедорожник?

- Конечно. Настоящий внедорожник BMW был высоко подвешен на кране. Лился искусственный дождь, вспыхивали молнии, пиротехники отцепляли автомобиль, и он летел по точной траектории, чтобы не зацепить лодку с актерами.
- Но ведь машина, побывав в воде, была испорчена…

- В кино такое бывает. Возьми фильм «Форсаж», сколько там машин бьют и ничего. Самолеты, которые мы взрывали и жгли, стоят дороже, чем BMW. Фильм действительно дорогой. Кому-то кажется, что у кинематографистов денег куры не клюют, мы всё можем себе позволить в кадре. Какая наивность!.. Во-первых, на любой картине – каждая копейка на счету, а во-вторых, дорогой фильм – это и колоссальная ответственность, каждый кадр надо продумывать очень тщательно, чтобы не испортить.
- Почему в фильме женщина – пилот?

- Если бы она была стюардессой, все бы сказали: «Какая банальность». Эта ситуация слишком понятна и однозначно развивается. Поначалу мы со сценаристом Николаем Куликовым написали вариант сценария, в котором героиня была врачом, через ее кабинет проходили пилоты на предполетном осмотре. Но не срабатывали какие-то драматургические узлы, нужен был больший конфликт героев, поэтому мы переписали сценарий, и героиня стала пилотом.

Меня часто спрашивают: «Разве так бывает?» У нас была консультантом молодая женщина – Мария Уваровская. И она - не просто пилот, а командир воздушного судна. Так что сегодня женщина-летчик – абсолютно реальный персонаж.

Некоторые меня упрекают, а почему она в решающий момент не за штурвалом? Странный вопрос. Во-первых, мы видим ее в работе, и именно за штурвалом, этого достаточно, чтобы понять, что перед нами профессионал; а во-вторых, кино ведь не про то, как женщине надо хватать штурвал, героически его тянуть на себя и спасать мужиков.

Фильм на самом деле про то, что в сегодняшнем мире настоящим героизмом является следование нормальному человеческому закону, сохранение порядочности по отношению к окружающим людям и чувства собственного достоинства. И в этом смысле наша героиня Александра Кузьмина является образцом для подражания.
- Очень много спорят, сравнивая с первым «Экипажем», твоя картина – это ремейк или нет?

- Ремейк, как я понимаю этот термин, – это пересказ той же истории, с теми же персонажами. В ремейках нет ничего плохого. Шекспир переписал «Отелло» Джеральди Чинтио, а Микеланджело – «Страшный суд» Джотто. У Пушкина, как известно, всё творчество основано на пересказах чужих историй. Всё искусство строится на повторении пройденного, но – на другом витке, по спирали. В моём фильме – другие люди, в другой среде, с другими проблемами. Есть определенные структурные вещи, которые мы позаимствовали из фильма Митты. Но с таким же успехом можно сказать, что они позаимствованы из Титаника, где в первой части видим историю персонажей, а дальше – ситуацию катастрофы.

Конечно, влияние фильма Митты на наш «Экипаж» огромное. Я об этом в титрах написал и всё время говорю. Я безумно благодарен ему за очень многое, что он мне дал в жизни, за его фильмы и общение с ним самим.
- Появление в твоей картине Александра Митты и Александры Яковлевой – чтобы показать связь с предыдущим фильмом?

- Связь была обозначена уже в названии. Но мне очень хотелось, чтобы Митта появился на экране. И я уговорил его на небольшое камео: зритель видит его в тренажерном зале, когда Александр Наумович оторопело наблюдает за колотящимся авиастимулятором. Он ходил по съемочной площадке, ему всё было интересно посмотреть. Салон самолета был установлен на гимбле – движущейся конструкции, чтобы его трясло, опрокидывало и т.д. Кабина самолета – отдельная декорация.

Мне казалось, что в нашей картине невозможно обойтись без Александры Яковлевой, ослепительной стюардессы Тамары из фильма Митты. Я попросил ее разыскать, хотя она давно не снималась в кино. Мы встретились, пообщались; я уговорил ее согласиться и придумал для нее роль. Мы подружились и продолжаем общаться, каждый день переписываемся. Ей так понравился опыт работы в нашем «Экипаже», что Александра решила вернуться в профессию и стала играть в театре. Это очень приятно. После приезда из Кишинева я помчусь к ней на спектакль в Петербург.

Когда-то подобная ситуация произошла и с композитором Алексеем Рыбниковым, кумиром моего детства и юности. Я безумно хотел с ним поработать. Нашел его, он к этому моменту лет 10-12 не работал в кино и не хотел возвращаться. Но я все-таки уговорил его. Мы вместе сделали фильм «Звезда», за музыку к которому, как говорит сам Алексей Львович, он получил все мыслимые и немыслимые награды. И после этого снова стал работать в кино. Рыбников сказал: «Вы меня вернули в кино!» - «А вы когда-то меня влюбили в кино! Так что я просто вернул свой долг». У нас очень теплые отношения, я его очень люблю. Мы продолжаем работать вместе, Рыбников написал музыку к моему российско-американскому фильму «Эффект ириса», к «Волкодаву из рода Серых Псов»…
- Почему тогда на «Экипаже» работал не Рыбников?

- Потому что Рыбников только закончил съемки рок-оперы «Звезда и смерть Хоакина Мурьетты». Еще в 1970-х был такой спектакль в «Ленкоме» – очень популярный; потом был создан фильм. Рыбников решил вновь обратиться к этому материалу и сам сел в режиссерское кресло. Сейчас он монтирует картину. Мы договорились, что я приду, посмотрю отснятый материал. Поэтому Рыбникову, зная его занятость, даже не предлагал писать музыку к «Экипажу», а вот Эдуарду Артемьеву, с которым мы замечательно сотрудничали на «Легенде №17», предлагал. Но Эдуард Николаевич сообщил, что закончил сложную работу и устал, зато привел своего ученика – Артёма Васильева. Он работает так же кропотливо, тщательно и талантливо, как и его учитель.
- Когда ты снял «Волкодава из рода Серых псов», эта картина была в чём-то первой в плане спецэффектов. В «Экипаже» тоже много графики. Как с ней работали?

- Почему-то многим кажется, что компьютерная графика – это легко, взяли – нарисовали. Но это – тяжелейший труд. Последние три месяца перед выходом картины я безвылазно провел в студии компьютерной графики CG-Factory, созданной Бекмамбетовым для картины «Ночной дозор». Мне повезло, что её руководитель Александр Горохов был вторым режиссером у Бекмамбетова, т.е. он понимает пластику кинообраза, понимает, что не фильм подчинен графике, а графика фильму.

Те три месяца каждый день, без выходных, я вместе с монтажером и ассистентом приходил в студию утром и уходил в час, два, три ночи, а люди еще продолжали работать. Нам приносили обработанный кадр, мы его вставляли в монтаж, я говорил, что нужно поправить, его правили, мы шли в зал, смотрели на большом экране, снова правили и вставляли в картину. Кадр утверждался на большом экране. Компьютерная графика – дело тонкое. Смотришь – всё вроде бы хорошо, но почему-то не веришь, что это живой кадр. Начинаешь изобретать, как добиться нужного эффекта: «Давайте дымку прибавим, зарево дадим…» И так 1500 планов. На части кадров были дорисовки, и 200-300 – полностью компьютерные. То есть работа с графикой для меня оказалась чем-то вроде второго съемочного периода: не менее сложная, не менее напряженная – и не менее творческая.
- Ты снимал молдавских актеров – Светлану Тома, ее дочь Ирину Лачину, Евгению Тодорашко. Почему?

- Кроме Ирины Лачиной, ее дочь Маша Будрина – она же внучка Светланы Тома - тоже снялась в «Экипаже» в эпизодической роли. Маша, будучи студенткой режиссерского факультета, попросилась на съемочную площадку, но т.к. это был закрытый объект, я мог её взять только, если она исполнит небольшую роль.

Со Светланой Тома я познакомился, ещё когда учился в университете и взял у неё интервью. Оказалось, мы жили в соседних домах, и я начал ходить к ней в гости. Так мы дружим уже 30 лет. Она – очень интересный, глубокий, мудрый человек, очаровательная женщина. Светлана Тома у меня снялась в «Поклоннике» и в «Фонограмме страсти». В Кишинёве я познакомился и с Ксенией Георгиади, когда она приезжала с концертами, ей в «Экипаже» досталась небольшая роль, специально для нее написанная.

С Евгенией Тодорашко до съемок «Волкодава из рода Серых Псов» я не был знаком. Мне позвонила Юля Семёнова (с которой мы работали вместе в газете «Молодежь Молдавии», а потом придумали сюжет моего первого большого фильма «Змеиный источник»), сказала, что есть прекрасная актриса, и попросила её взять в работу. Я как раз собирал команду для «Волкодава…». Тодорашко отлично подходила на роль служанки Хайгал. С ней было интересно работать, она была очень тонкой, умной актрисой и замечательным человеком, мы очень подружились. В праздник всегда первый звонок был от неё. Когда её не стало, для меня это была большая человеческая потеря.
- После выхода на экраны «Волкодава…» тебе позвонил директор Moldova-Film и предложил что-то снять на этой студии. Но ты отказался, почему?

- Тот разговор был абстрактным. Абстрактный вопрос – абстрактный ответ. А в нашей жизни важна конкретика. Когда меня звал продюсер Леонид Верещагин в студию «Тритэ Никиты Михалкова», в 2002 г. он предложил снять картину про лётчиков, я отказался и взялся за «Волкодава…».

Но Верещагин не отступался. В 2007 г. он мне предложил сценарий про Харламова, который мне не понравился, и я снова отказался, потом - шпионский роман и ещё что-то. Я был тронут, потому что не часто продюсеры так прицельно ищут сотрудничества. В конце концов мы нашли проект, который заинтересовал обе стороны, это опять же был сценарий о Харламове, но – другой, новый.

Если Moldova-Film предложит сценарий и бюджет картины, я с радостью готов рассмотреть проект. А чтобы с каким-то московским фильмом приехать сюда, арендовать павильоны студии, то какой в этом смысл? То, что здесь производство как будто дешевле, то это ещё не факт, т.к. надо перевозить группу и т.д. Разве что потребуется конкретная натура – здесь, в Молдавии, очень красивые места…

Мне хорошо работать там, где я работаю, – на студии «Тритэ Никиты Михалкова», потому что мне создают хорошие условия. Ведь студия – это прежде всего люди, которые организовывают сложнейший процесс съёмок. И кинопроцесс – это постоянный тренинг. Я работаю с людьми, которые постоянно в работе.

Я считаю, что была допущена колоссальная ошибка - разрушение киностудии «Молдова-фильм». В Молдавии снимались по пять-шесть полнометражных художественных фильмов в год! – и это не считая короткометражек и документальных лент. Благодаря им, на экране запечатлено ушедшее время, его атмосфера и аромат, лица той поры. Сколько хороших фильмов здесь было снято, какие актеры и режиссеры приезжали сюда работать – Терехова, Абдулов, Мирошниченко, Боярский, Дуров, Калик. «Красные поляны», «Лэутары» Лотяну, «Человек идет за солнцем» Калика – это большое кино.

Самое главное – республика лишилась своей летописи, настоящей, живой. Я помню актеров Домнику Дориенко, Виктора Чутака, Константина Константинова, Михаила Бадикяну. Директор картин Артур Загорский, живший в соседнем подъезде, объяснял мне, первокласснику, как писать сценарий. Главный редактор «Молдова-фильм» Александр Волковский меня с этими неумелыми сценариями принимал в своём студийном кабинете, потом устроил в клуб кинолюбителей, где со мной, желторотым школьником, возились взрослые опытные мастера, включая директора клуба Юлиана Ромашкану. Оператор и режиссер Валерий Чуря, замечательный кинематографист, талантливейший педагог, учил меня: «В кино всё должно быть оправданно, решайте всё визуальными образами, не рассказывайте историю словами». Именно это закладывалось в подкорку, и потом сработало.
- Как возникла совместная работа с Филиппом Киркоровым?

- Филипп пришел на премьеру «Легенды №17» и ему так понравился фильм, что он предложил придумать для него роль в «Экипаже». «Филип, дорогой, как ты это себе представляешь? У нас фильм-катастрофа, особая стилистика, другой жанр…» - «Давай я сыграю певца, который летит с вулканического острова на терпящем бедствие самолете, в решающий момент спасает пассажиров и погибает». – «А что ты делаешь на острове?» - «Я там даю концерт». – «Какой концерт? Там сплошные горняки и инженеры, они вахтовым методом работают». Мы с ним долго так препирались, и он, в конце концов, признал, что звезде его калибра на крошечном океанском острове и вправду делать нечего.

Тогда он предложил: «Давай сделаем песню для саундтрека». Я ему: «Не та стилистика». Но Филипп, надо отдать должное его упорству, прислал мне несколько песен. Я включил – и первая же песня запала мне в душу. Я стал думать о том, как соединить музыкальный материал и материал фильма. Взял одну из линий картины – любовную, вычленил историю с главными персонажами «Экипажа», которых играют Данила Козловский и Агне Грудите, перемонтировал эпизоды, положил на музыку. И получился романтический музыкальный номер. Питерский режиссер Олег Гусев по моей просьбе (я был занят на производстве фильма) снял Филиппа в павильоне. Продюсеры посмотрели-послушали и сказали: «Здорово!». Так возник клип «О любви».

- В социальных сетях выложено твоё фото с Алой Пугачёвой, которое сделала сама примадонна. Как оно появилось?

- Пугачёва в моей жизни значит очень много, это великая певица и актриса, невероятно глубокая личность, умнейшая женщина, совершенно ослепительная. И при том – очень тактичный, деликатнейший собеседник. Она - эпоха, вселенная! Мы уже довольно давно знакомы и общаемся. А это селфи сделано на дне рождения Филиппа. Вечер прошел в замечательных разговорах, а потом Алла в шутку взяла мой телефон и сделала совместное фото. Это огромное счастье и колоссальный подарок судьбы – общаться с такими удивительными личностями, как Пугачева.
- С кем ещё довелось общаться из тех, кого ты считаешь великим?

- С Эльдаром Рязановым, Никитой Михалковым, Робером Оссейном. Оссейн был в слезах после просмотра «Легенды №17». Я ему протянул руку, но он обнял меня и сказал: «У тебя здесь что-то есть» и постучал мне в область сердца. Ранее, на кинофестивале в Онфлёре, жюри под его руководством присудило Гран-при картине «Звезда».

Отдельная страница в моей жизни – выдающийся режиссер Петр Ефимович Тодоровский, с которым я был знаком. Его сын Валерий Тодоровский открыл мне двери в кино, был продюсером моих первых фильмов, мы дружим. Большое счастье общаться с Марленом Хуциевым, к которому я в 16 лет не поступил на вгиковский курс. Я ему как-то рассказал об этой давней истории, а он мне говорит: «Простите меня! Вы, наверное, на меня обижаетесь!» Я всплеснул руками: «Да что вы, Марлен Мартынович, дорогой!.. Это был один из самых больших уроков в моей жизни. Очень правильный и своевременный урок. Возможно, если бы я тогда поступил во ВГИК, то не стал бы режиссёром, я ещё не был к этому готов. А так жизнь меня пообтесала, сделала сильнее, и я выстроил себя сам. Я шёл своей дорогой, поэтому и стал снимать кино». У нас очень добрые отношения с Хуциевым.
- Что для тебя главное, когда снимаешь картину?

- Чтобы она получилась живой, чтобы она прикоснулась к сердцу как можно большего числа людей. Если книгу можно написать и положить в стол – и когда-нибудь, даст Бог, ее откопают благодарные потомки, то фильм рождается только тогда, когда встречается со зрителем. И если эта встреча не случилась, то надежды на дальнейшую жизнь картины мизерны. Когда я выпустил «Легенду №17», приходил в кинотеатр рядом с домом, садился за колонной, экран оставался за спиной. Свет с экрана падал на лица людей. Я наблюдал, как они смеются, плачут – сопереживают происходящему. В этот момент рождалось кино. Поэтому для меня важно, как воспринимают картину зрители. Я хочу рассказать историю, которая волнует меня и заинтересовать ею другого человека, чтобы это вызвало сильные эмоции.

Одна моя знакомая после потери мужа прислала мне письмо, где говорила, что не знает, зачем жить, ничто её не радует, и жизнь для неё закончилась. После этого на экраны вышла «Легенда №17», она посмотрела этот фильм и написала, что впервые за долгое время увидела, что есть солнце, что можно улыбаться новому дню. У нее будто пелена упала с глаз, картина вернула её к жизни. Если хотя бы одному человеку после просмотра моего фильма захотелось жить, то уже ради этого надо было снять это кино.
- Какой фильм будет следующим?

- Есть несколько идей, но надо, чтобы они созрели. В студии «Тритэ» говорят: «Снимай, что хочешь. Главное – снимай!».
- О таком предложении мечтает множество режиссёров…

- Но это ещё и очень большая ответственность.
- Мы будем ждать новой картины Николая Лебедева. Спасибо за интервью.