События

Директор российского Института актуальной экономики Никита Исаев известен, как экономист, аналитические прогнозы которого практически всегда сбываются.

— Почему резко упали цены на нефть и до каких высот они могут подняться в обозримом будущем?

— Как выстраивать сегодня экономическую политику России и Беларуси?

— На что ориентироваться, какие отрасли развивать, а какие проекты отложить до лучших времен?

На эти и другие актуальные вопросы Никита Исаев ответил в интервью IMHOclub.by.

— Никита Олегович, насколько выгодными для развития экономики России будут законодательная база, инфраструктура (в различных отраслях)? Грозит ли Российской Федерации финансовое благополучие? И какие есть предпосылки для развития бизнеса Беларуси, исходя из условий экономики России?

— Исходя из того, что происходит сейчас в экономике России, есть понимание падения всех основных макроэкономических показателей.

Причина понятна. Это связано с ухудшением конъюнктуры стоимости сырья, которое мы экспортировали. Экономика не только Российской Федерации, но и Советского Союза с конца 60-х годов, когда было обнаружено Самотлорское и другие месторождения в Восточной Сибири, попала в зависимость от экспорта сырья, в первую очередь нефтегазового.

И эти 50 лет мы живем при высоких ценах на нефть.

При низких же ценах на сырье мы, как минимум, получаем экономический кризис, а как максимум — угрозу потери своей государственности, как было это в 1991 году.

В 2014 году произошло не просто падение цен на нефть. Структурный экономический кризис ставит нас в такие рамки, где нефть уже не будет играть определяющую роль доходов в бюджете, формировании валового внутреннего продукта, переставая быть для страны гарантом политической устойчивости системы внутри и снаружи.

Соответственно, дальнейшие действия должны предполагать два варианта:

либо ужесточение политики, разбалансирование политических и экономических систем, т.е. создание более авторитарного государства, объединение общества на основе патриотизма в борьбе с экономическими поражениями;

либо либерализация, которая позволила бы интегрировать как мощные мировые державы, так и внутренние ресурсы и бывших союзников по СССР, на основе различных экономических, культурных, интеграционных процессов.

Мы пока что не выбрали никакого пути. Россия находится в ситуации ожидания, что возможная конъюнктура цен на основные экспортные товары позволит восстановить экономику.

Например, на днях господин Песков, пресс-секретарь Президента России, заявил о том, что никто не сможет предсказать, какая будет в 2018 году экономическая конъюнктура, в том числе применительно к Российской Федерации. Разумеется, разыгрываются различные будущие политические сценарии, и ничего нельзя исключать во всем этом.

Мы пока что не пришли к какому-либо целостному пониманию, поэтому «латаем дыры», повышая различные акцизы, пошлины, вводя дополнительные налоги, которые только продолжают душить и бизнес и обычных граждан, при этом уводя существенную часть экономики в теневой сегмент.

Относительно наших взаимоотношений с Беларусью в экономическом плане — понятное дело, что ваша страна выбрала путь следования в фарватере России. Поэтому цифры падения экономики примерно схожи с российскими, имеется в виду и падение ВВП — в РФ это 3,7 по 2015 году, в РБ — 3,9.

Происходит девальвация национальной валюты. Снижается торговый оборот и между нашими странами и между историческими торговыми партнерами Беларуси — Украиной, Европейским союзом.

Да, ваша республика пытается искать новые рынки сбыта и инвестиционные возможности — Китай и Западная Европа, США, Юго-Восточная Азия в целом. Но это непросто, потому что во многом Беларусь привязана к России экономически через ту же самую нефтегазовую систему и ренту, которую она получает от транзита и переработки российской нефти.

Поэтому мы здесь во многом завязаны, и разрубить этот узел достаточно сложно, а может быть, нет в этом особой необходимости.

Но то, что очевидно нужно нашим двум государствам — перестраивать экономику, ставить ее на новые рельсы, которые позволяют отвечать на те вызовы и угрозы, которые есть в мире, когда все страны борются за повышение производительности труда, за постиндустриальную и социально-ориентированную экономику.

— В Республике Беларусь скоро появится новая валюта, изменится ли влияние России при этом? И будет ли у нас с Российской Федерацией когда-нибудь единая валюта?

— Деноминация, которую вы планируете проводить, — вопрос психологии в первую очередь. Это имеет слабое отношение к экономике. Здесь играют на психоэмоциональном состоянии людей, которые поддерживают некий консервативный, полусоциалистический вектор развития, и даже деньги приближаются к тем, которые были в Советском Союзе.

Это очередной публичный ход для формирования не новой экономической реальности, а скорее для картинки. Кстати, проезжая по Минску, заметил (и мне говорят, что так и в других городах тоже) — все очень красиво снаружи. И очевидно, что Беларусь серьезно работает над созданием привлекательного фасада и внешней формой, но изнутри мы видим, что цифры говорят об обратном.

Относительно возможности введения единой валюты в нашем Союзном государстве — эти разговоры идут уже десятки лет. Основная проблема тоже понятна, однако введение единой валюты — глубокое сближение и серьезный процесс, который не может оставить интеграцию в других плоскостях — политических, военных, экономическом объединении.

Мы настолько становимся взаимозависимы друг от друга, что надо определиться кто мы — равноправные партнеры, или кто-то диктует правила, а кто-то прислушивается.

Гораздо проще создавать видимость, что мы равноправные, когда у нас нет столь глубоких интеграционных процессов, а когда будет единая валюта, придется все-таки отвечать на этот вопрос достаточно четко. И я не уверен, что в политическом смысле это поддержит население наших государств.

— Если взять финансовый рынок, какие мы можем ожидать изменения финансовой структуры с приходом криптовалюты? Кто является эмитирующим органом биткоинов?

— Здесь простая ситуация. Валюты, привязанные к суверенным государствам и экономикам, суверенным экономическим системам, безусловно, играют пока превалирующую роль.

Страна, обладающая некими признаками государства, должна иметь свою денежную систему.

Но понятно, что глобализация диктует различные наднациональные системы, а торговые и наднациональные корпорации, пользуются едиными правилами. Это в том числе торговые союзы, межторговые организации ВТО и создаваемые сейчас странами Транстихоокеанское и Трансатлантическое торгово-экономическое партнерство, китайский Великий Шелковый путь и т.д. — все они формируют некую новую реальность транснациональных, трансграничных отношений.

Разумеется, интернет является одной из форм самых продвинутых и современных технологий, куда попадают и вопросы денежных единиц. Поэтому здесь появление криптовалют — совершенно естественный процесс, который сложно остановить и запретить. Да, понятно, что пытаются придать ему некую нелегальную основу, поскольку она сложно конвертируется с национальными валютами. Но за криптовалютами будущее, потому что мир все равно будет глобализироваться.

Сейчас мы определяем те регламенты и формы, которые могут быть использованы для криптовалют, и в том числе биткоинов. Надо дать возможность задать правильное направление развитию, запретить это уже невозможно.

Герман Греф высказывался об эффективности этих валют. И все те, кто мыслит рационально и смотрит вперед, признают этот факт. Можно долго закрывать на это глаза и ходить с бумажными «червонцами», попивая пиво в местном сельпо, но и даже в этом сельпо через 100 лет будут криптовалюты.

— Хотелось бы узнать ваше мнение о нефтяном рынке. Какие прогнозы с установлением равновесной цены в долгосрочной перспективе? 50$ за 1 баррель в бюджете? Какие планы у Российской Федерации на добычу нефти?

— Россия не может установить цену на нефть, ее устанавливают рыночным способом. Мы лишь планируем бюджет в соответствии с ней. На 2016 год в нашем бюджете запланированы доходы, исходя из средней цены на баррель нефти марки «Urals» 50$.

Как известно, существенная часть российских доходов в бюджет зависит от продажи нефти нашими нефтяными компаниями, и, соответственно, от их налоговых поступлений. Сейчас средняя равновесная цена по году составляет порядка 35-36$, то есть мы отстаем от графика — не добираем количество соответствующих налогов.

По первому кварталу не добрали порядка 700 млрд. рублей наших доходов, при этом воспользовались резервным фондом на 390 млрд. рублей. Это существенные цифры — 13% от нашего резервного фонда в месяц, всего лишь за апрель.

Ожидания по пересмотру параметров бюджета назрели, но премьер-министр говорит, что пересматривать не будем, поэтому изменение цифры 50$ происходят в неком скрытом режиме, когда расходы бюджета уже снизились порядка более чем на 13%, их порезали за счет отмены расходных статей.

— Насколько сильная корреляция нефти марки «Brent» (бензин и пр. нефтепродукты) и курса российского рубля?

— Считалось, что одна бочка нефти стоит от 3 тыс. до 3 тыс. 300 рублей. Были периоды, когда эта цена упала до 2 тыс. 400, и когда выросла до 3 тыс. 500. В любом случае корреляция прямая.

Да, понятно, что в связи с падением цены на нефть должны усиливаться другие экономические показатели отрасли, например, они подросли чуть-чуть в сельскохозяйственной отрасли и т.д., и каким-то образом это скорректировало покупательскую способность, хотя она упала в стране достаточно сильно.

При этом сейчас рубль немного укрепился. Но я считаю, это связано не с улучшением экономической конъюнктуры, а скорее с тем, что власть пытается его удержать, используя резервы на те основные расходы, которые у нас есть. В первую очередь — социальные обязательства и пенсионный фонд.

— Не так давно пять государств объединились в Евразийский экономический союз, но некоторые скептики выражают беспокойство относительно того, что страны-участницы могут конкурировать друг с другом. Не получится ли так, что сильнейший выживет и подавит остальных в плане развития экономики? Придерживается ли Россия принципа «богатый сосед — платежеспособный сосед»? И что может привести к общему равному развитию все стран-членов, участвующих в ЕАЭС?

— Когда вы задаете вопрос, будет ли Россия «гасить» своих партнеров по Евразийскому экономическому союзу, вспомните, пожалуйста, тот момент, когда Россия вытаскивает за уши всех своих партнеров.

Вспомните Германию в центре Европейского союза, которая, кроме того, что за свой счет вытаскивает Грецию, Италию или Португалию, Испанию и другие страны с бюджетным дисбалансом, при этом насыщает рынки ЕС своими товарами.

Сильный платит, и он заказывает музыку — это нужно понимать!

В тот момент, когда белорусская экономика или экономика Киргизии смогут соответствовать хотя бы отсутствию такой зависимости от российской экономики, иметь самодостаточную структуру, свои собственные торговые отношения с положительным сальдо с другими странами, конкурентоспособную продукцию, товары и услуги, тогда давайте об этом разговаривать.

А сейчас мы живем по принципу того, кто создал это торговое соглашение. Так же как страны БРИКС (хотя, на мой взгляд, это не работающая версия). Пять стран, в которых есть откровенно падающая экономика России, падающая экономика Бразилии (и даже с политическим конфликтом внутри), есть две растущие экономики — Китай и Индия, и есть еще Южная Африка, которая туда попала по принципу борьбы на противоречиях...

Так вот, по логике, этот союз был бы жизнеспособным, если бы доминировали Китай и Индия. Но так не получается, потому что ни Россия, ни Бразилия не готовы подчиниться. Поэтому они даже не могут сформировать так называемый банк БРИКС, в который каждый из участников должен внести по 2 млрд $. Заявлялось изначально, что он будет конкурентом Международному валютному фонду. В котором, напомню, более 350 млрд $, что совершенно несопоставимо с 10 млрд $ банка БРИКС...

— И все же — не считаете ли вы, что ЕАЭС в первую очередь подстраивает свою законодательную базу регулирующую торговлю под Российскую Федерацию? В частности, тарифные пошлины на ввозимые товары на территорию ЕАЭС.

— Поймите, вы нам неинтересны как вассалы. Вы — сфера наших интересов, если можно так выразиться. При этом мы даем вам достаточное количество преференций. Мы открываем рынок трудовой миграции. И поверьте мне, Таджикистан стонет, что ему приходится в квоты попадать, и тем более Украина, с которой мы торговые войны ведем. И Беларусь с Киргизией позволяют это делать.

Мы даем льготные ставки по беспошлинной торговле, при этом, понятное дело, в ущерб своим собственным производителям.

Да, мы защищаем свои интересы, как и вы защищаете свои — это нормальный политический торг. Причем торг между соседями зачастую самый активный, потому что мы знаем друг друга исторически, ментально очень давно.

В Минске я говорил, и еще раз это повторю: за тучные годы высокой российской нефти вы смогли воспользоваться моментом, создав красивую картинку из того, что я наблюдаю. И в регионах, насколько я знаю, так же чисто и аккуратно. И правильно делаете, это в ваших национальных интересах!

Другое дело, что сейчас мы все вместе находимся в одной упряжке экономического кризиса и из него нужно как-то совместно выходить. И поступаться где-то своими достаточно категоричными подходами, которые мы имели. Россия идет навстречу — и ждет таких же шагов от Минска.

— Не завышен ли курс российского рубля — 238 рублей за 1$? Многие эксперты об этом говорят последнее время. Кроме нефти и газа, что еще является товаром, поддерживающим высокий курс рубля?

— Завышен ли — не знаю, но то, что он переоценен — правда, его равновесная цена сейчас находится в пределах 75-80 рублей за 1$.

Сейчас надо делать поправку на выборы, потому что они определяют настроения общества, и такой курс позволяет держать некую социальную стабильность.

Да, это нам дорого обходится, повторюсь, существенным расходованием резервов, но это плата за те конституционные решения, которые мы для себя приняли.

Покупательская способность также формирует стоимость товаров и услуг, плюс к этому затраты на изготовление, приобретение или покупку за рубежом. То, что мы приобретаем за границей, формируется на основе стоимости валюты, за которую мы это приобретаем, соответствующей такой операции. Если это произведено внутри страны, нужно смотреть те расходы, которые мы имеем: производительность труда, заработная плата и т.п.

Естественно, нефть также влияет, повторюсь, на бюджетные процессы, на размер государственного долга, внутренний валовой продукт, на деятельность государственных корпораций, компании нефтегазового сектора.

Нефть влияет и на другие сферы экономики, которые питаются за счет бензина, горюче-смазочных материалов и куда поставляется газ. Это все звенья единой экономической цепи.

— С вашей точки зрения, какие секторы экономики следует больше развивать Беларуси? У нашей страны есть некоторые успехи в сфере IT-бизнеса, но это, к сожалению, только 4% всей белорусской экономики...

— Ничего не могу сказать про IT-сектор Беларуси, считаю, что этот сектор развит в странах с высокой научной базой и потенциалом — там, где современные образование и наука.

Поэтому я считаю, что не стоит придумывать себе какие-то воздушные замки, лучше ориентироваться на те вещи, которые есть в ментальности белоруса, украинца, кстати, тоже, да и русского.

Мы 100 лет назад были аграрной страной на 85%. Поскольку промышленная революция состоялась, а кушать нужно все равно, я бы делал акцент на агросекторе — в первую очередь.

Второе — нужно использовать свое географическое положение и использовать транзитные возможности для создания различных логистических центров, транспортных потоков, хабов и т.д.

Третье — нужно делать акцент на обрабатывающей промышленности.

Потому что Россия — это во многом источник сырья, а Европа — это рынок сбыта. Украина — ваш торговый партнер, тоже рынок сбыта с более 40 миллионами человек, страны Балтии рядом.

У вас есть уникальная возможность обрабатывать российском сырье, обеспечивая прибавочную стоимость, экспортируя.

Туризм — вещь достаточно «металлоемкая», позволяющая развивать малые города, а это основа для малого и среднего бизнеса, для частного сектора, который сам себя будет вытаскивать и адаптировать экономику в целом к тем угрозам, которые дают глобальные подходы в нефтегазовом секторе.

Когда есть стабильный частный сектор, он позволяет кормить людей.

— Нет ли опасения у Российской Федерации, что с отменой санкций в отношении Беларуси у нашей страны поменяется вектор и Беларусь повернется в сторону Запада? Ведь Республика Беларусь может выставить на стол переговоров эту «карту», если Россия не будет помогать финансово, выделяя кредиты. В то время как западные партнеры с удовольствием «прокачают» любую экономику своими денежными средствами.

— Вы уверены, что хотите слышать рассказ о том, как вас покупают?.. Я был недавно в Сербии, мы поддерживали там одну из политических партий. И вот я поинтересовался политическим спектром в Сербии.

Мне ответили, что есть лидирующая партия «Прогрессивная» (52%), премьер-министр Александр Вучич ее возглавляет. У них лавирующая позиция — мы за европейский выбор, рассматриваем соглашение о сотрудничестве с НАТО, при этом не теряем отношений с Россией, не присоединяемся к санкциям. Есть партия европейского выбора (20%) и радикальная партия (6-8%), она хочет, чтобы Сербия стала очередной губернией России.

И тогда я спросил: «А у вас какая позиция?» Мне сказали: «А мы как бы за всех!» 2% они получили на выборах! Так что усидеть на двух стульях достаточно сложно.

Белорусам все равно придется делать какой-то выбор. Вопрос в том, насколько политическое руководство сможет сыграть на противоречиях и присосаться, как ласковый теленок в известной поговорке.

У России и Беларуси, по сути, только одна возможность сыграть на противоречиях мира. В мире сейчас есть две основные экономические конструкции — США и Китай, которые столкнулись между собой в развитии. Китай тащит Великий Шелковый путь, а США поглощают Китай через Транстихоокеанское и Трансатлантическое партнерство, Европу...

И Россия пытается играть на этих противоречиях — одни не хотят солдат посылать, другие с терроризмом бороться... США говорят, что без России сделать ничего не может с этим, миграционная политика — голос альтернативных партий в Европе. Всё, как у вас!

По-другому сейчас сыграть в этой политике невозможно, потому что нельзя сказать «мы со всеми вами», когда такое количество противоречий — это ошибка. И сказать, что «мы самодостаточные внутри» — тоже неверно.

Поэтому здесь Россия и Беларусь должны идти единым фронтом. И при этом мы друг с другом играем — тут уж ничего не поделаешь!

О спикере

Никита Исаев — экономист, юрист, политолог, кандидат юридических наук, действительный государственный советник 3-го класса. Разработчик программы «Новый НЭП» — Национальной экономической политики.

В общей сложности 10 лет проработал на государственной службе, в том числе в качестве статс-секретаря — заместителя руководителя Государственного комитета Российской Федерации по делам молодежи и директора департамента специальных программ и проектов территориального развития Министерства регионального развития Российской Федерации.