События

В Минске в гостях у Международного медиа-клуба «Формат А-3» побывала Ольга Зиновьева, вдова и соратник интереснейшего мыслителя нашего времени, всемирно известного философа и писателя Александра Зиновьева.

Ольга Зиновьева неустанно доносит правду о своем гениальном муже, в произведениях которого зеркально отразилось время, в котором ему выпало жить, сражаться и умереть несломленным. Интерес к этому выдающемуся ученому как никогда огромен и в России, и в мире, поскольку великий философ предсказал многое из того, что с нами происходит сегодня. Его труды издаются вновь и вновь, под редактурой Ольги Мироновны в Москве выпускается «Зиновьев. Исключительный журнал».

Ольга Мироновна руководит Международным научно-образовательным центром имени А. Зиновьева в МГУ и Биографическим институтом, является сопредседателем Зиновьевского клуба, президентом Международного общества «Россия – Германия», которое основано в свое время решением Леонида Брежнева и Вилли Брандта.

С 1969 по 2006 годы Ольга Зиновьева принимала постоянное участие в литературном и научном творчестве своего мужа (всего им написано и выпущено более 40 книг на 26 языках, общим тиражом более 3 миллионов экземпляров).

Мы взяли у Ольги Мироновны интервью

— Какие, на Ваш взгляд, основные идеи востребованы в современном мире?

— Вы знаете, если говорить о планетарной проблеме выживаемости — это проблема воды, проблема голода и проблема переселения народов — то я не исключаю, что где-то в 21-ом веке, может быть в середине, если нам удастся дожить, экологическая партия, Партия Зелёных, вообще станет единственной партией в тех же самых Соединённых штатах Америки. Слишком много было напортачено, слишком много было сделано против природы.

Ко всему этому можно было бы относиться наблюдательски, рационально, пытаясь найти объяснение, но не надо забывать, что человек — и есть вершитель или в той или иной мере виновник этих проблем, которые сейчас стали глобальным.

Но вы поймите, при всём при том для меня это не есть главная проблема. Хотя мы все в этом смысле здесь зависимы. Как говорится, от законов тяготения нас не избавит никакое постановление.

Главная сейчас проблема — противостояние Запада и России, противостояние ценностей, которые навязываются Русскому миру (я не боюсь этого слова), в качестве настырного наступления на наши ценности, в качестве преграды всем возможностям нашего развития, в качестве предупреждения всех тех сил, которые так или иначе с симпатией относятся ко всем процессам, которые происходят вот на нашем европейском континенте. Из боязни, что Россия и Германия объединятся, и та самая «ось Москва-Берлин» состоится раз и навсегда.

С точки зрения мировых процессов, вот эти две земли, эти два государства, находящиеся на этих землях, Россия и Германия, будучи объединёнными, они представляют собой огромную силу. Созидательную силу.

— А есть предпосылки предпосылки объединения Германии и России?

— Есть желание. Желание народа, а это уже и есть предпосылка. Осознание немцами того неприглядного факта, что руководство их здорово водит за нос. Того, что их впихивают в процессы, которые противоречат живой, здоровой, нормальной установке населения, которое хочет работать, которое хочет получать контракты, которое хочет жить в мире, и которое объясняет тебе, что «я-то тебя понимаю, я-то тебя люблю, но вот эти санкции, эти постановления…» Вот в тот момент, когда возникает противопоставление человеческого начала и государственного, не важно под какими это проводится ценностными определениями, вот в этот момент возникает расщепление нации и вот в это расщепление (это всё зависит от нас), если есть позитивная, созидательная сила — это здорово, мы можем собраться. Но если туда будет вливаться желчь разъединения — это плохо кончится. Европа в конце концов может превратиться в лоскутное одеяло, каким она была в Средние века. А от этого силы не прибавлялось, никаким королевствам, которые множественной сетью покрывали тогда Европу. Всё равно со временем выискивается модель консолидации.

— Что сегодня может выступить в качестве консолидирующей модели? Может быть, модель конвергенции, когда берётся всё лучшее из разных систем, например, капитализма и социализма?

— О нет, это не конвергенция! Понимаете, конвергенция — это идея, которая пришла с Запада. Мы говорим о солидарности, а это существенная разница. Солидарность — это позитивное начало — мы строим мир, мы не выстраиваем своё пространство, чтобы вас ограбить, чтобы тех ограбить, чтобы ухватить какие-то куски. Ведь Вы знаете, что Россия по-прежнему представляет собой очень вожделенную, большую, гигантскую территорию, про которую говорят, что она станет той единственной территорией, на которой выживет человечество, сколько его ни останется.

Понимаете, можно прагматически подходить к своим родителям: «Ах, мои родители! Ну, они мне мне квартиру оплатят, ну, они мне машину купят!». А можно их просто любить. Вот наше отношение к миру (это неистребимо) в российском сознании (я говорю это с особой радостью: всё-таки 21 год мы жили в Европе, будучи изгнанными из Советского Союза) вот эта постоянная мудрость и мироносность не имеет аналогов. И вот это осознание Русского мира, российского отношения к происходящему, которое идёт от нашего государства, оно же не вчера состоялась и не позавчера! Всегда Россия вызволяла Европу: наполеоновская кампания, турецкие войны, вы знаете, можно продолжать этот список — Россия всегда являлась последним спасителем мира.

— И задача: продолжать эти традиции?

— Да.

— А с капитализма нам брать нечего?

— Вы знаете, это не противопоставление. Хотите поговорить про капитализм? Хорошо. Речь идёт об экономике, прежде всего. Про так называемые демократические свободы народ в своё время очень хорошо сказал: « А из этих-то демократических свобод супа-то не сваришь!». Раз.

Поэтому рассматривать Запад, как источник исключительно демократических свобод, исключительно созидательное начало — было бы большой ошибкой, большой близорукостью. Да, в капитализме, как в другой системе…

Во-первых, можно впрыснуть в наш разговор такую фундаментальную истину, которую постоянно отстаивал Сан Саныч ( А.А. Зиновьев, прим. ред.): не бывает идеальных систем. Их не бывает по определению. Человек не состоит только из зла — он состоит и из добра и изо зла. И вообще мир он не допускает однополярности: есть плюсы, а есть минусы, начиная с физики и кончая всем остальным: есть приливы, а есть отливы, есть начало жизни, а есть её конец — это диалектическое единство противоположностей. Но жизнь-то тем и хороша, что в ней всё это есть.

Поэтому, если можно поучиться чему-то хорошему у капитализма, то почему нет? Начало Советского Союза, начало новой советской страны, ещё при Ленине началось с того, что стали приглашать на восстановительную работу промышленности и экономики молодой советской республики иностранных специалистов из капиталистических стран: Англии, США, Франции, Италии и так далее. То есть никогда от этой идеи никто не отказывался. И одновременно мы нашим примером заражали тех людей, которые приезжали в Советский Союз, и они уезжали осветленные идеей братства.

Вы знаете, сейчас может быть это звучит как-то наивно, по сказочному, но это была реальность, в которой жили мои родители. Мой папа член коммунистической партии Советского Союза, (тогда это ещё была РСДРП) с 1916 года. Семья жила в тяжеленных условиях, но папа, как настоящий коммунист (не член партии, а коммунист — это большая разница!), всегда говорил: «Надо терпеть! Ну наступит время, когда мы будем жить лучше!». Он был тем человеком, который отказывался от квартиры просто потому, что были люди, которым эта квартира была нужней (хотя нас было пять детей у родителей). То есть, поделиться с ближним. Называйте это христианской моралью, называйте какой угодно:снять последнуюю рубашку с себя и накрыть наготу нуждающегося. Но у нас была и масса негативных проявлений: одни снимают рубашку, а другие пишут на тебя донос и поэтому ты оказываешься на этапе.

Вот это всё многообразие и противоречивость мира — это то, что требуется, чтобы понять. Понять наш путь, понять возможности и постараться избежать тех ошибок, которые были сделаны в прошлом, именно исходя из соображения, что идеальных систем не бывает.

— Что мы можем взять из Советского Союза позитивного, а что должно остаться в прошлом?

— Прежде всего отношение к народу как к чему-то целому, где не делятся, не происходит расслоения в буквального смысле этого слова. Оно было, естественно, но возможности того же самого социального лифта, в Советском Союзе были, это работало. Это работало блистательно. Пример Ломоносова из прошлого и Зиновьева из настоящего. Из деревни, из глубины, из абсолютного медвежьего угла, как говорил Сан Саныч, практически придти пешком в Москву и взойти на высоты академической и интеллектуальной мысли — вот эту возможность давала Советская страна. Медицина. Социальное обеспечение, забота о человеке.

Понимаете, то, что сейчас у нас происходит в России: государство бросает все силы, чтобы поддержать существование банков — это очень, мягко выражаясь, антинародная акция. У меня это не вызывает никаго восторга: почему мы должны заботиться о банках? Ну да, потому что в основу угла положен именно капитал, положены те ценности, которые были привнесены в начале 90-х годов из Запада. А то, что происходит в сфере медицинского обслуживания, в сфере образования, и вообще социального — это как-то отодвигается в сторону. Ну как сказал Дмитрий Анатольевич труженикам в Крыму, что у Правительства нет денег, вы знаете, эта страшная фраза: «Держитесь там!» — это не вызывает никаких симпатий.

Поэтому лучшее, что можно взять — это образование, литература, расцвет искусства, расцвет творчества и вообще раскрытие творчества народа, вызволение его из пещерной жизни. Вы же прекрасно знаете, что вот та образовательная, просвещенческая революция, которая была проведена, которая была поставлена во главу угла новой, молодой Советской республики — этому, конечно, никаких аналогов в мире не известно. Из тёмной, необразованной, заброшенной, абсолютно крестьянско-феодальной страны — вдруг население получило доступ к образованию. Это то, что забывать нельзя!

Хотя с умными людьми гораздо труднее совладать. Поэтому с точки зрения определенных сил в нашем обществе, гораздо проще людям дать банку с пивом, посадить перед телевизором и дать им возможность смотреть футбол — тогда они не будут пользоваться мозгами, потому что думать — это больно.

— Наверное, надо быть не только умным, но и нравственным?

— Безусловно, в обязательном порядке. Причём, вы знаете, нравственность, её не обязательно связывать с принадлежностью к церкви. Никоим образом. Кстати сказать, в советские времена был Кодекс строителя коммунизма. Может быть, это звучит наивно, может, это звучит слишком плакативно, может быть, это уже вызывает какую-то аскомину, но там же были прописаны именно принципы и уровни морали строителя коммунизма. Понимаете, я росла в атеистической семье и принципы именно моральности поведения: не обижать младших, не видеть ничего плохого в национальных особенностях, вообще отказаться от этих вот «ты — еврей», «ты — грузин», «ты — цыган» — у нас этого не было, это было прописано большой буквой. Мой папа неустанно повторял: « Мы все одна единая семья, семья народов». А в семье все понимают, все чувствуют друг друга. Может быть, это звучит достаточно банально, но вы знаете, если ты растёшь вот этой атмосфере, то это значит, что ты и будешь это нести всю оставшуюся жизнь.

— Что негативное мы должны оставить в Советском Союзе?

— Превращение партии в государственную машину. Глава Коммунистической партии Советского Союза возглавлял Советский Союз. Партийные настроения и государственное устройство — это не должно сливаться в одну фигуру. А считаю, плановое строительство, плановая экономика — была находкой. Я считаю, что оголтелая идеологизация, будучи плохо сделанной… Вы понимаете в чём дело? Полчище идеологов рассказывали о преимуществах советской системы таким образом, что первым, что у вас было, это ощущение того, что вас тошнит от всего этого. Нельзя давить людей. Нельзя давить людей заставляя их верить в светлое будущее, надо создавать условия для этого светлого будущего. Вот это давление идеологическое, безусловное идеологиеческое давление — его нужно отодвигать в сторону. Но не надо оставлять идеологическое поле пустым, потому что иначе оно заполняется какими-то другими вещами.

— Что Вы вкладываете в понятие Русский мир?

— Для меня вообще это понятие очень объёмное. Русский мир — это понятие духовности, прежде всего, литературности, начитанности, знание и понимание народов живущих в твоей стране и народов живущих рядом. Попытка понимания. Попытка построения бесконфликтного диалога. Мир, которым я горжусь, тем, что я принадлежу к Русскому миру. Я горжусь тем, что я выросла в стране, в которой вырос: Лобачевский, Чернышевский, Зиновьев, Флоренский, Розанов, Писарев, Островский, Чайковский и многие другие выдающиеся личности — это моя огромная культура. Вот без этого Русского мира вся Европейская цивилизация и вообще Мировая цивилизация будет значительно опустошенной. И я горжусь тем, что имею прямое отношение к Русскому миру, к его нравственным, образовательным и духовным ценностям.