События

В Вильнюсе по приглашению Международного медиаклуба «Формат –А3» побывал и встретился с поклонниками своего творчества литературовед, писатель, кинодокументалист Вячеслав Недошивин. Его перу принадлежат книги «Прогулки по Серебряному веку», где рассказывается о тех местах в Петербурге и Москве, которые связаны с жизнью и творчеством великих поэтов, «Адреса любви.. Москва-Петербург-Париж. Дома и домочадцы». Помимо истории знаменитых русских поэтов, Вячеслав Недошивин много лет исследует творчество великого английского писателя Джорджа Оруэлла.

- Вам, известному литературоведу, серьезному исследователю жизни и творчества поэтов Серебряного века, наверное, будет интересно узнать, что первый и, кажется, единственный памятник одному из ваших героев, поэту Константину Бальмонту, был открыт в Вильнюсе по инициативе Фонда Балтрушайтиса и активном содействии потомков поэта. Известно, что Бальмонт был очень дружен с Балтрушайтисом. В Литве его признавали своим, он оказал большое влияние на литовских поэтов-символистов. Оказывается, связи между людьми могут влиять на судьбы разных литератур и даже стран?

- Вы не поверите, но одной из первых книг поэтов-символистов, купленной мною много лет назад в Москве, был изданный в советские времена сборник стихов Юргиса Балтрушайтиса. Он действительно стоял у истоков русского символизма. Не знаю, почему он не показался опасным, хотя символистов советские власти очень не любили. Для меня он является своего рода ключевой фигурой. Дружил с Блоком, Мережковским., Бальмонтом. Будучи полпредом Литвы в советской России , он буквально спас Константина Бальмонта от гибели, которого, судя по открытым недавно документам, должны были арестовать и расстрелять. Балтрушайтис вырвал его из лап ВЧК в 1920 году, выхлопотав для него у Луначарского зарубежную командировку, организовал всё, вплоть до машины, на которой Бальмонт уехал. В Москве до сих пор существует в Николопесковском переулке дом, где жил и откуда отъезжал в открытом грузовике Бальмонт, помахав на прощанье шляпой родным местам. Балтрушайтис хотел помочь уехать и Мандельштаму, у которого были литовские корни , но тот не захотел. До революции дача Пастернаков находилась рядом с дачей Балтрушайтиса. Позднее Леонид Борисович Пастернак рассказывал, что приходил под окна к соседу и подслушивал, как Балтрушайтис читает стихи. Русский символизм возник на стыке эпох. Меня всегда очень интересовала жизнь поэтов-символистов, как и представителей других течений «серебряного века». Но символисты отличались тем, что взяли за правило: они сначала жили, а потом писали. То есть они творили жизнь, а потом писали. Поэтому путешествовали, как Гумилев, ввязывались в дуэли, как Волошин. Все время ходили по грани, как Бальмонт. Наш символизм пришел с Запада, где уже переживал кризис, а у нас это было новое слово в поэзии. Причем, настолько яркое для всего мира, что с легкой руки одного журналиста сохранило за собой эпитет « серебряного века».

- Отношения между Бальмонтом и Балтрушайтисом, двумя близкими по духу поэтами, были настолько тесны, что уже живя в Париже, они продолжали дружить . Говорят, Балтрушайтис помог достойно похоронить поэта, умершего в 1942 году в нищете. Интеллигенция прошлого века была благороднее, больше ценила человеческие связи, которые не зависели от политических ветров?

- Символисты, как я уже говорил, были людьми особого, благородного склада. Думаю, что и Константин Бальмонт, очень любивший Литву, посвятивший ей много стихотворений, сохранил эту свою привязанность и в Париже. Он много переводил литовский поэтов, познакомив с ними европейскую публику, читал о Литве лекции в Сорбонне. Хотел бы отметить еще одну любопытную деталь: первое представительство Литвы в России находилось на Волхонке, напротив музея изобразительных искусств имени Пушкина, основанного отцом Марины Цветаевой. Кстати, она была очень дружна с Бальмонтом, хорошо знала Балтрушайтиса. Встречалась с ними в Париже. Сейчас я как раз работаю над биографией Цветаевой…

- Когда вы, знаток и дотошный исследователь поэтов Cеребряного века, знающий, кажется всё об их творчестве и жизни, совершили такой неожиданный поворот и увлеклись английским писателем Джорджем Оруэллом?

- В 1982 году я поступил в аспирантуру Академии общественных наук на кафедру теории истории культуры. Меня всегда интересовали утопические романы, от Фомы Кампанеллы с его «Городом солнца», до романов Замятина, Хаксли и Оруэлла. Хотя и с большим скрипом, но диссертацию об антиутопии утвердили, поскольку марксизм признавал утопический социализм своим предшественником. В этих романах авторы заглядывают в будущее, исходя из настоящего, что приводит к смешным, а порой и страшноватым идеям. Кампанелла, например, предлагал, чтобы толстые обязательно женились на тощих, с целью улучшить человеческую породу. Получается чистый фашизм. Утопическая литература является порождением того времени , в котором пишется. Она складывается из того, что есть под рукой – денежные отношения, семейные устои, отношения полов. Самое интересное с утопиями, что они со временем меняют свое значение и наполняются другим содержанием в сознании современного читателя. Объективный замысел писателя был один, а получилось что-то другое. Так я очень заинтересовался Джорджем Оруэллом. Моим руководителем был профессор, известный культуролог Чингиз Гусейнов. Он не знал английского, и я для него перевел роман «Скотный двор». Позднее я одним из первых перевел и опубликовал роман «1984». Произведения этого замечательного писателя, эволюция его взглядов и интереснейшая судьба (он сражался в рядах республиканцев в Испании против Франко) меня всегда очень интересовали и увлекали. В 2013 году исполнилось 110 лет со дня рождения Оруэлла, и мне заказали большую статью о его творчестве. Затем одно издательство предложило мне написать его биографию. Я работал над ней три года и вот только 2 мая сдал рукопись. Мало кому известно, что еще до своих двух всемирно известных произведений он написал несколько глубоких и в тоже время увлекательных романов, где уже выразил отношение к современному обществу, к опасностям, которые его подстерегают, если будет по-прежнему подавляться человеческая личность. В книге рассказ о его жизни перемежается интервью с ним. На мои вопросы из будущего получу его ответы из прошлого на разные темы. Оказывается , Оруэлл, большой поклонник Свифта, тоже в свое время затеял с ним заочное интервью. Так что я угадал.

- Для нас, читателей в СССР, его откровения о «Старшем брате», о министерстве правды, о двоемыслии и о том, что все равны, но некоторые равнее, казались написанными конкретно про нас. Так ли это? И какие его ответы на ваши вопросы относятся к нынешнему времени?

- Он совершенно однозначно, я думаю, возражал бы против того, чтобы его роман « 1984» взяли на вооружение сторонники «холодной войны», ( к слову, тоже его термин). Роман называли баллистической ракетой « холодной войны». Он скончался в 1950 году и застал первые отклики на роман «1984» с посылом про русских. Он считал свое произведение прежде всего разоблачением сталинизма, исказившего идею социализма и его важность. Оруэлл видел в социализме будущее, он был за демократический, чувственный социализм. Он считал, что все должно основываться на справедливости, что люди не должны слепо повиноваться карьеристам и политикам, а сохранять возможность мыслить и рассуждать. Он прекрасно видел, что происходит в разных странах и был непримиримым противником капитализма. Во всех его предыдущих романах действует один и тот же герой, можно сказать, отщепенец, которого не принимает общество, а система старается сломить и погубить. Его герой обычно ненавидел деньги , видя в них зло. Оруэлл рос от романа к роману и считал, что без политики нет литературы. Талантливая литература , даже сплетенная с политикой, как правило, приобретает в другую эпоху новое значение. Когда грянули скандалы с Ассанжем, Сноуденом, продажа романа «1984» выросли в разных странах на 6 тысяч процентов. Этот роман занимает вторую строчку в одном авторитетном объединенном рейтинге книг всех времен и народов.( На первой строчке «Война и мир»). Это происходит потому, что люди видят, как сегодня через компьютеры, телефоны собираются досье на каждого из нас. Они понимают, что все чаще становятся объектами манипуляций политических систем. В 1942 году Оруэлл верил, что после войны в Англии утвердится социализм, общество справедливости. Уже умирающий, он подтвердил, что имел в виду не только СССР, а те пугающие тенденции, которые проявляются как на Западе, так и на Востоке. Его пугало направление движения общества. Почему в своей антиутопии он выбрал 1984 год, а не другой, не позже? Я думаю, он хотел, чтобы его читатели дожили до этого года, увидели , что происходит и вспомнили, что он их предупреждал. Чем дольше мы живем, тем все больше начинаем походить на это описанное им общество, где вытравливаются самостоятельные мысли, стирается память, фальсифицируется настоящее.

- Оруэлл мечтал о времени, когда у всех будет крыша над головой, еда, работа. Интересно, как бы он отреагировал на результаты референдума в Швейцарии, когда граждане отказались от гарантированных всем двух с половиной тысяч евро ежемесячно?

- В его последней книге много внимания уделяется социализму, у которого множество разновидностей. На самом деле есть социализм с человеческим лицом, есть шведский, китайский, швейцарский социализм… Это понятно. Сколько людей, стран - столько мнений. Когда-то у нас, советских людей, оказавшихся на Западе, при разглядывании витрин захватывало дух. Вот оно, счастье! Теперь мы думаем иначе. В этих моих беседах Оруэлл отвечает на этот вопрос, а также на то, что социализм представлялся утопистам в виде рая, где вокруг сады, обилие еды, красивые женщины, беззаботная жизнь. Он считает, что смешнее такого представления о социализме ничего нельзя придумать. Он бы через две недели умер от скуки. А ничего другого человеческий мозг не мог придумать. В итоге мы получили нынешнее общество безудержного потребления, за которое приходится расплачиваться свободой воли, свободой выбора власти. Сегодня власть захватывают элиты, представляющие собой определенные кланы. Достаточно посмотреть на выборы президентов США и кто там реально получает власть за последние несколько десятилетий.

- Разве лучше обстоят дела в России, где один незаменимый человек решает, как бизнес развивать, куда ракеты послать, кому деньги дать и даже где садик построить или оборудовать детскую площадку?

- Согласен, но есть только одно «но». Невозможно одни и те же условия для самостоятельной жизни предложить первокласснику и старшекласснику. Общественное развитие происходит с разной скоростью. Меня в свое время поразил один факт: в 1861 году у нас отменили крепостное право, а в Германии было принято тогда обязательное школьное образование, в Англии пустили первое метро. Хотим мы или не хотим, но в культуре развития общества ( я не говорю об общей культуре) мы лет на сто отстаем. И это нельзя не учитывать в политике. Есть разница в двух словах между свободой и волей. Воля – это пугачевщина, Степан Разин ,а свобода - осознанное уважение мной вашей свободы и вами - моей. Мы пока хотя и медленно, но выстраиваем такие отношения. Мне кажется то, что сейчас происходит на Украине, где лучшие люди боролись за свободу, а получили бесконтрольную волю , не может не настораживать.

Есть такое понятие – гопота. Она получила много прав на Украине, но и в России с гопотой , судя по общественному мнению, плохо справляются. Достаточно вспомнить безобразные выходки натренированных российских фанатов на чемпионате по футболу во Франции. Страшно встретить таких разгоряченных «ребят» у себя на пути…

Так называемая уличная демократия… Мне кажется, что сказывается хроническая нехватка общественной культуры. Из первого класса в старший перепрыгнуть нельзя. И когда в сое время Ельцин заявил: «Берите столько суверенитета, то есть свободы, сколько хотите», он сослужил недобрую службу демократии. Время это подтвердило. Демократия – это поступательное осмысленное движение в выбранном направлении, а не обезьяньи прыжки. Пусть сначала возникнут общества хоть инженеров, айтишников, бальмонтистов и даже дворников, а вместе с ними и другие общественные формирования. Всё это должно произрастать и давать со временем свои плоды. Кстати Оруэлл , мечтающий о настоящем социализме, этого не сознавал, призывая к вооруженной борьбе за социализм для трудящихся.Не он один был в плену иллюзий о необходимости вооруженной борьбы. Известный французский поэт Луи Арагон в тридцатых годах прошлого века призывал в стихах к очистительному восстанию, мечтал, чтобы в Париж пришло НКВД.

- Вы спрашивали Оруэлла о национализме. Что он ответил?

- Дело в том, что национализм он понимал очень широко, как склад мышления, который далеко не всегда связан с нацией, расой, географической территорией, У любого националиста, будь то яростный католик или фашист, фанатичный коммунист - атрофирована одна сторона мозга. Он не замечает недостатков представителей того круга, к которому принадлежит и не приемлет ничего у тех, кто не из его круга. Во-первых, националист считает, что людей можно классифицировать на «хороших», своих , и «плохих». Во-вторых, националист отождествляет самого себя с одной группой и ставит ее выше добра и зла, не признавая за собой никакого долга. Для него нет преступлений, включая войны, пытки, убийства, насилие, которые не меняют своей моральной окраски, если их совершает «наша» сторона. Поэтому национализм, в отличие от патриотизма, нацелен на внешнее окружение, стремление к господству. В то время как патриотизм носит оборонительный характер, направлен на сохранение своих культурных ценностей . Иногда объект чувств националиста может меняться с плюса на минус. При этом он точно также будет яростно навязывать свою новую точку зрения.

- Интересно, как бы отнесся писатель к идее глобализации современного мира. И как вы относитесь к тем тенденциям, которые сегодня правят миром?

- К сожалению, я не очень оптимистично смотрю в будущее. Уверен, что такую точку зрения разделил бы и Оруэлл. Сейчас мы бессильно наблюдаем на возросшую, сумасшедшую роль денег, сумасшедшую роль манипуляторов общественным мнением через СМИ. 800 человек на планете обладают состоянием больше, чем все остальное человечество. У них под контролем частные армии, черный пиар. Заготовлены и вовсю используются страшилки. Сегодня достаточно в нужный момент прокричать, что Россия на кого-то напала, и все будут готовы поверить. Все будет так, как в романе-антиутопии «1984». Так называемые системные новости бьют в одну точку по требованию хозяина. Сегодня нет у журналистов абсолютно никакой свободы. Задания дает тот, у кого под рукой денежный мешок. Оруэлл, оставаясь до конца жизни социалистом, ненавидел капиталистов и разоблачал тех, кто поднимает народные массы и благодаря манипуляциям становится в свою очередь владельцем денежных мешков. Увы, пока я не вижу никаких изменений в плане развития более нравственного и справедливого общества .Но, как утверждал Оруэлл, если сохранится хотя бы один человек, который не позволит собой манипулировать, то есть будущее у всего человечества.