События

 — Здравствуйте, можете для начала как-то разграничить физкультуру и спорт?

— Если мы подразумеваем физкультуру как широкое понятие, то это средство оздоровления нации. Спорт высоких достижений — удел профессионалов. Но как показывает практика, наилучшие результаты достигаются в том случае, если существует некая пирамида, где физкультура в основании, а на вершине — спорт высоких достижений. Иначе говоря, довольно сложно разгадать одного самородка, а потом, что-то из него готовить. Гораздо легче, когда существует большое количество различных секций, где занимается большое количество детей и выбирать приходится не одного (выбрать в детстве и тащить), а когда уже подросли: можно взять десять лучших и потом уже в них вкладывать более серьезные деньги. Собственно наилучшие примеры, которые мы знаем, именно так и функционируют.

— То есть чётко разграничить нельзя?

— Мы же с вами не можем заниматься спортом высоких достижений, мы с вами можем заниматься физкультурой для оздоровления.

Спорт высоких достижений редко ведёт к оздоровлению, это самопожертвование, приходится рисковать собственным здоровьем

Но для того, чтобы выбрать какого-то спортсмена (если он сам, конечно, захочет) и вывести его на мировой уровень, необходимо, чтобы в стране большое количество детей занималось физкультурой.

— А спорт высоких достижений не ведет к оздоровлению, потому что травм много?

— Конечно, спорт высоких достижений — это в любом случае травмы, это в любом случае режимы, в какой-то степени — фармакологическая поддержка (я не про допинг говорю). Я уж не говорю про борцов и боксеров, где нужна разгонка веса. Я сам этим занимался — это не может быть полезным. Я занимался борьбой в юности, до спорта высоких достижений оставалось много ступеней, которые я не прошел. Но уже тогда я знал, что значит перед соревнованиями согнать несколько килограммов — ничего сильно полезного в этом нет.

Спорт высоких достижений — это профессия уже.

— Какова цель спорта?

— Цель кого? Цель спортсмена? Цель спортсмена уже на профессиональном уровне — стать лучше и заработать денег. Спортсмен может получать удовольствие, но, тем не менее, вы вряд ли можете сказать, что вы работаете для собственного оздоровления. Правильно? Вы работаете, чтобы зарабатывать на жизнь, как и я. И для спортсмена это то же самое.

Тем более, что есть виды спорта, в которых нельзя зарабатывать постоянно и выигрывать престижные турниры каждый месяц. Бывают такие виды спорта, где нужно себя максимально проявить в данный конкретный момент. Это касается легкой атлетики или, например, плавания.

— Какова роль спорта в жизни общества?

— Если мы говорим про физкультуру, то общество должно быть здоровым. Если мы говорим про спорт высоких достижений, то это уже, как правило, с одной стороны некая витрина достижений государства и личных, с другой стороны, большие спортсмены — это уже некий объект для подражания, они элементы поп-культуры — они такие же поп-звёзды как певцы или актёры.

— Как Вы относитесь к тому, что после того, как сборная России по футболу неудачно сыграла на чемпионате Европы, в интернете началась самая настоящая травля?

— К большому сожалению, у нас 80% болельщиков футбол смотрят раз в два года и открываются для них какие-то странные истины. Что и сборная у нас не самая сильная, оказывается, несмотря на то, что они слышали фамилию Кокорин, в Европе есть футболисты значительно сильней Кокорина. И о об этих игроках они и не знали. И так далее и тому подобное. Люди, конечно, разочарованы. Люди пытаются каким-то образом выразить своё неудовольствие. А неудовольствие проще выразить, когда ты нашел кого-то виноватым.

На самом деле виноватого одного человека нет, а виновата сложившаяся система финансирования в российском футболе, которую нужно, конечно же, каким-то образом менять. К моему большому сожалению, пока ничего менять никто не собирается. Так что я думаю , наших болельщиков могут ждать ещё сюрпризы, например, через год на Кубке Конфедерации или через два года на домашнем чемпионате мира. Не исключаю такой возможности.

— А вот если взять Советский Союз, то там же не было такого уж финансирования, а сборная играла.

— Нет, финансирование было. Спортсмены наши только назывались любителями, но, по сути, они были профессионалами. И спортсмены высоких достижений жили значительно лучше, чем среднестатистический советский гражданин. Но, конечно, того, что сейчас спортсмен имеет — такого не было. Спортсмен мог рассчитывать (футболист) на квартиру, машину (по тем временам автомобиль «Жигули» — это было очень серьёзно), дачу, зарплату высокую, плюс у них были поездки за границу, где им платили определенные деньги в иностранной валюте.

Все это позволяло по сравнению с обычным гражданином повысить свое благосостояние.

Но тогда, во-первых, сама система существования была другая. А во-вторых, тогда была социалистическая экономика, плановая. А сейчас мы говорим, что у нас капиталистическая, рыночная экономика. Но здесь, получается, видите, какое странное дело. С одной стороны говорят: Вот футбол у нас убыточен, в него вкладывают деньги, но он вроде как несет социальную функцию. То есть декларируются те же принципы, что и при социалистической экономике, при этом деньги футбол уже потребляет миллионы евро как при капитализме. Это странно, прямо скажем. Потому что либо уже социалистическая модель, но тогда квартира и машина «Жигули», либо капиталистическая — тогда миллионы евро. Но тогда где заполненные стадионы? Рекламные контракты? То есть на любые инвестиции должна быть отдача. Отдачи, к сожалению, нет. Система, безусловно, кривая.

— Если сравнить игру бразильских футболистов и российских футболистов, то почему у них такая разная игра? Что у них руки, ноги другие?

— Конечно, руки и ноги немного другие. Например, в Кении есть места, где люди буквально рождены бегать. Безусловно, я думаю, что среднестатистический бразилец попластичнее среднестатистического россиянина. Но вряд ли среднестатистический немец пластичнее среднестатистического россиянина. Поэтому весь вопрос в системе подготовки с детского возраста.

Я был в городе Росарио в детско-юношеской школе команды «Ньюэллс Олд Бойз». Это команда, которая дала миру Лионеля Месси: он до 13 лет там играл, а потом уехал в Барселону. Ему нужно было лечение, редкое заболевание, а у аргентинцев денег не было. Но начинал он в Росарио, пришел в эту школу в возрасте 4-х лет и девять лет там играл. Я посмотрел как там тренируются детишки. Такие вот карапузы, которым мяч по колено— поле ужасное, убитое — но с ними возятся, на группу из 20-ти человек — 2 здоровенных мужика: чуть ли не сопли им вытирают, если они падают. И именно возятся — то есть вся цель, чтобы ребёнок играл с мячом, учился, учился обращаться с мячом и учился думать на поле. Больше ничего нет. До 14 лет никаких беговых занятий. Когда я спросил, мне сказали, что это вообще им не нужно. В этом возрасте главное — культура обращения с мячом и умение думать на поле. Всё остальное придёт, или уже не придёт.

А если, конечно, задача в 15 лет выиграть детско-юношеский турнир, когда ещё можно переписать документы, чтобы 17-летние приехали, которые затопчут 15-летних, то тут другое. А потом годам к 20-ти выясняется, что ровесники умеют больше.

Я не говорю, что такое повсеместно. Безусловно, и у нас есть очень хорошие детско-юношеские школы. Очень хорошая футбольная школа «Чертаново» в Москве. Замечательную академию построил Сергей Галицкий в Краснодаре. Периодически интересных молодых футболистов предлагает «Спартак». Но речь же о некой массовой системе.

Вот опять-таки был я ещё и в Уругвае. В Уругвае проживает 4 миллиона человек, из них 2 в Монтевидео. У них есть такая система — называется «Беби-футбол». Если коротко — все дети, абсолютно все дети, занимаются в школе футболом. На уроках физкультуры (кто хочет, конечно). Все занимаются футболом, а примерно в 11-12 лет (там всё время турниры проводятся) на них обращают внимание профессиональные клубы и из этой системы лучших забирают себе в детско-юношескую систему. В результате Уругвай, крошечная страна, регулярно нам даёт супер-звёзд мирового уровня — вот сейчас это Луис Суарес, чуть раньше был Диего Форлан. Уругвай был 6 лет назад, на Чемпионате Мира, где занял 4-е место, а 5 лет назад выиграл чемпионат Южной Америки. При том, что страна маленькая. То есть на самом деле весь вопрос в системе охвата, в системе финансирования, в системе подготовки.

— То есть это рецепт для сборной России?

— Я боюсь, что сейчас рецепта уже не существует, поскольку мы говорим о том, что мы готовимся к чемпионату мира 2018 года. До него осталось 2 года — за 2 года вырастить поколение игроков невозможно. Если сейчас каким-то образом вот это финансирование футбола, о котором я говорил, начать ограничивать немножко, чтобы деньги шли не только на трансферы и зарплаты, но и в инфраструктуру и систему развития детско-юношеского футбола, если провести целый ряд реформ, то тогда лет через 10… Как у немцев это получилось, которые начали эти реформы в начале нулевых и где-то к 2010-му году у них выросло поколение. Сейчас у нас такой возможности нет, поэтому сейчас наша задача более-менее достойно выступить на чемпионате мира. «Более-менее достойно» — это выйти из группы. Но уже принципиально новых футболистов не найдёшь. В общем и целом: можно выступить чуть лучше, чем на этом Евро.

— Считаете ли справедливым то, что не пустили часть российских спортсменов на Олимпиаду?

— Я внимательно изучил все доклады, которые были, в том числе и на английском языке, и даже посмотрел фильм немецкого журналиста Зеппельта (правда, один — потому что, на мой взгляд, в фильме достоинств не много). Я доказательств массового применения допинга не увидел.

Почему должны страдать спортсмены, которые в допинге никогда уличены не были — не понял. Чем провинились инвалиды — не понял совсем. Поэтому я, безусловно, не считаю это справедливым

Но я не юрист. Я думаю, что эта история будет продолжаться, поскольку впереди зимняя олимпиада, а многие откровения Родченкова касались именно Прошлых зимних Игр, так что сейчас нужно правильным образом, в том числе и юридически, подготовившись, выстроить систему защиты. Но я думаю, что такие неприятные истории с попытками отстранения — нас впереди ещё ждут.

— Не считаете ли Вы, что здесь завязана большая политика?

— Я не думаю, что прямо существует политический заговор. Я не думаю, что там, условно говоря, Государственный департамент США мечтает не допустить олимпийскую сборную.

Но то, что ВАДА и МОК достаточно сложные организации, у которых некий хаос во взаимоотношениях происходит, и то, что там есть люди, которые определенные вопросы лоббируют — я думаю это так. Но надо быть к этому готовыми. Надо думать: как лоббировать собственные интересы. Да, большой спорт периодически сталкивается с большой политикой. Мне в этом смысле повезло больше, потому я футболом занимаюсь: он сталкивается меньше и с допингом, он сталкивается меньше с политикой.

— А Вы слышали версию, что футбол появился не в Англии, а в Швейцарии?

— Футбол, конечно же, придумали в Англии. Правда, он был совсем другой. Мы, когда были в Англии, делали большую серию программ, посвященных истории английского футбола, и ездили в места, где он появился. В принципе игры в мяч существуют у большого количества народов: и у итальянцев есть своя игра, и у индейцев — это нормально. Английские игры в мяч потом переросли в игры в школах типа школы города Регби, а потом превратились в уже более современную игру с мячом 11 на 11, которая затем, кстати, развалилась на регби и футбол. Но несмотря на то, что корни футбола можно найти много где (в силу того, что интересы у человечества примерно одинаковые, где бы ты ни жил), но именно, если мы говорим о футболе, который современный, то он, конечно, появился в Англии.

— Как Вы относитесь к тому, что спорт (в том числе и футбол) больше превращается в шоу-бизнес?

— Надо понимать, что спорт он давно уже большой шоу-бизнес, он все время отступает под напором коммерческих интересов и коммерциализация продолжится. Но это не то, чтобы проблема, мне это не нравится, точно так же, как и не нравится очень многим. Но это неизбежно. Большое кино всё больше превращается из искусства через коммерческое искусство в шоу-бизнес. Так же я думаю, будет происходить и со спортом, в том числе и с футболом. Я единственное, что очень надеюсь, что этот процесс будет не столь стремительным, что совсем уж в машину по зарабатыванию денег футбол при моей жизни не превратится.

— К чему ведёт коммерциализация футбола?

— Всё очень просто. Клубам не очень нравится игры национальных сборных — потому что туда приходится отпускать футболистов: они там могут получить травму. Поэтому и уменьшается сейчас количество отборочных игр, зато растёт количество участников чемпионатов Европы и Мира. Почему это происходит? Потому что чем их больше, тем больше коммерческая польза от финальной части турнира, тем меньше отборочных игр. Но по факту время, на которое футболисты уезжают в сборную, чтобы подготовиться к крупным турнирам, очень невелико.

Поэтому доля клубного футбола непрерывно растет, а футбол сборных, который понемногу отсупает, и мы уже очень давно не видели на уровне сборных никаких тактических новинок, как это было раньше. В этом нет ничего удивительного: все тактические новинки — в клубах. В сборную люди попадают на такое малое количество времени, что сыграться и явить какую-то новую схему уже невозможно. Все, что можно это выбрать, наиболее простой и эффективный вариант, чтобы его и использовать. Собственно поэтому на последнем чемпионате Европы было мало эффектных матчей. Команды предпочитали использовать более простые оборонительные схемы, которые можно за быстрое количество времени использовать.

Плюс сейчас активно вмешиваются инвесторы из нефутбольных прежде регионов. Мы знаем, что сейчас китайская экспансия идёт, и в чемпионат Китая люди уезжают — у них там баснословные зарплаты. Китайцы начали инвестировать в иностранные клубы. Это вообще не совсем понятно, к чему это приведёт. Мы посмотрим.

Арабы начали вот инвестировать: в Пари Сен- Жермен, в Манчестер-Сити и т.д — добились они, помимо успехов, и того, что трансферный и зарплатный рынок взорвался в Европе. Да и не только арабы это сделали. Мы помним, как Роман Абрамович очень энергично инвестировал в «Челси». И американцы Глейзеры — в Манчестер Юнайтед.. И всё это привело к тому, что трансферный рынок активно растёт. Мы уже увидели как покупка одного игрока этим летом перебила отметку в сумму 100 миллионов евро — Поль Погба перешёл в Манчестер Юнайтед. Это следствие того, что так растёт английский футбольный рынок. Подумайте: 100 миллионов евро за переход футболиста! С ума можно сойти.. Но вот такая вот футбольная история.

Зарплаты, контракты, трансферы будут и дальше расти. Но как вы понимаете: чем больше контракты, тем меньше места для сентиментальности.