События

Главный редактор российского литературного журнала "Знамя", литературовед, публицист Сергей Чупринин, побывавший в Вильнюсе по приглашению международного медиаклуба "Формат А3", поделился своими мыслями о будущем литературы, печатных изданий и культуры в мире, стремящемся к глобализации.

- Недавно в Эстонии перестали выходить газеты на русском языке. Похожая ситуация и в Латвии. Мы в Литве пока еще держимся. Печатной прессе, причем не только русской, все труднее выживать в странах Балтии. А как в России?

- Я должен вас огорчить. В России газеты тоже закрываются. Слышал, что Союз журналистов намерен выступить с инициативой сделать российские бумажные газеты бесплатными. Нет самоокупаемости. Даже "Вечерняя Москва", очень популярное издание, сегодня стала бесплатной. Ее разносят по домам, раздают у метро. Бытует мнение, что век бумажных газет и книг кончился. Для меня это драма. Во-первых, это моя работа и жизнь. Во-вторых, я в Интернете лишь новости просматриваю, а читать могу только напечатанную литературу.

- Журнал "Знамя" в перестроечные времена выходил миллионными тиражами, а сейчас всего две тысячи. Куда делись читатели?

- Процесс падения тиражей толстых журналов продолжается на протяжении 25 лет. Одна часть наших читателей разъехалась по миру, у другой нет денег. К тому же была разрушена система подписки и распространения. Перестройка Москвы ознаменовалась исчезновением киосков печати. Еще одна причина - стало больше развлечений. Раньше люди больше времени проводили за чтением книг. Еще существует точка зрения, что увеличилось разнообразие предложений. В России, например, сегодня свыше ста тысяч писателей. Читатель не понимает, как выбирать, и в итоге не покупает ничего.

- Люди моего поколения подписывались на "Литературную газету". Нас же это интересовало?

- Но успех газеты определялся не первой, литературной, тетрадкой, а второй, где про жизнь.

- Вы были литературным критиком, камертоном, определявшим читательский спрос. Сейчас, мне кажется, авторитетная литературная критика исчезла, а все представители этой профессии стали, скорее, политологами или носителями определенной идеологии. Это тоже отталкивает читателей?

- Мне кажется, это преувеличение. То, что литературные критики превращались в публицистов или политических аналитиков, было характерно для 80-х - начала 90-х годов. Один из классиков сказал, что в России всегда плохо работают церковь, суд и школа. Русская литература всегда брала на себя их обязанности. Поэтому она и стала великой. Достоевский, Толстой, Чехов - в их произведениях и проповедь, и обличение, и просвещение. Литература занималась, на первый взгляд, не своим делом. А когда началась перестройка, литераторы и их критики взяли на себя политико-публицистические функции. В 90-е это закончилось, и литературные критики ушли из публицистики. Ну, иногда себе позволяют. Действительно, талант критика встречается реже. Одни ушли из жизни, другие состарились. Я тоже был вынужден уйти из литературной критики, когда стал редактором журнала. Не могу хвалить или хулить то, что печатается в моем издании. По этическим соображениям не могу то же делать в отношении других. К сожалению, если вы не узкий специалист, а нормальный интеллигентный человек, то вам негде найти информацию о новинках. Ни в журналах и газетах, ни на телевидении места для разговора о русской литературе не осталось. Нет такой площадки. Одна причина состоит в том, что хозяева медийного рынка считают, будто это людям не интересно. Сейчас востребованы только так называемые обозрения - краткие описания содержания, часто проплаченные. Если у вас есть желание и привычка разбираться, то советую смотреть в Интернете Журнальный зал, где представлены все российские журналы, где по-прежнему существует критика в традиционном смысле, а не реклама.

- Ваш журнал открыл широкому читателю имена таких ныне очень популярных, можно сказать, культовых писателей, как Пелевин и Шишкин. Эти публикации принесли финансовый успех?

- Капиталов не принесли, а репутацию журнал заслужил. Мы действительно первыми опубликовали в журнале Виктора Пелевина, Михаила Шишкина и многих других. Горжусь, что у нас до последних дней своей жизни печаталась Белла Ахмадулина. Только у нас печатались Фазиль Искандер, Андрей Вознесенский. Стратегия "Знамени" состоит в том, чтобы классики публиковались наравне с молодежью. Мы не прибегали к практике отдавать номера только молодым авторам. Это стало бы для них "братской могилой". Молодому автору должно быть приятно и почетно, что перед ним - стихи Беллы Ахмадулиной, а за ним повесть Фазиля Искандера. Читатель же сделает свой выбор. Лично я не люблю Достоевского. Это не мой писатель, не буду его перечитывать. Я толстовец. Люблю Чехова, Бунина. Но это говорит только обо мне, а не о творчестве Достоевского.

- Вы не думаете, что сейчас происходит нивелирование национальных знаний, национальных культур, идет глобализация на уровне подсознания. Голливуд заменил весь массив национальных культур. Все знают, почему разводятся голливудские звезды Джоли и Питт, но никого не интересует, что пишут знаменитые писатели. Мало кто уже нобелевскими лауреатами интересуется…

- Недавно одна высокопоставленная чиновница в российском правительстве предложила исключить из школьной программы "Войну и мир", потому что это, дескать, слишком сложный для школьников роман. Вы согласны?

- Не согласен. Школьную программу по литературе давно и методично сокращают под тем предлогом, что это слишком велика информационная нагрузка, что молодым людям это уже не интересно. У меня на это есть простой ответ: алгебра, тригонометрия - это тоже совершенно неинтересные предметы для очень многих учеников. Что, например, интересного в таблице умножения? Но я считаю, что есть определенный пласт русской классики, который вы обязаны прочитать для сохранения русского национального сознания. Это базовые опоры, на которых держится любая национальная культура, в том числе и русская. Есть вещи, которые должен знать каждый, чтобы у людей была общая система ценностей, общее знание имен. Есть такая философская концепция, в основе которой лежит понятие персоносферы. У каждой нации есть свод имен цитат, которые знают все. Вот это знают русские, это китайцы, и тем мы отличаемся.

- Мне кажется, что так и есть. Это означает, что у людей культуры появилась еще одна обязанность - противостоять. Сопротивляться глобализации в плохом смысле слова и процессу тотального упрощения всего на свете, в том числе культуры. СМИ и высшая школа не только не помогают решить эту задачу, но, наоборот, усложняют ее. Мне кажется, что придут времена, когда мы будем вынуждены, как встарь, собираться на кухне и беседовать о Толстом, Пелевине, Искандере.

- Вы ведь занимаетесь и русскими литераторами зарубежья…

- Да. Не знаю, доходила ли до Литвы подготовленная мною Малая литературная энциклопедия, в которую включены словари, путеводители по современной литературе. В 2008 году вышел том, посвященный литературе зарубежья, где представлены и литовские поэты и писатели. Сейчас, наверное, эта книга немного устарела. Пользуясь случаем, хочу напомнить, что в России учреждена специальная "Русская премия" для литераторов, живущих за рубежом и пишущих по-русски. К сожалению, за многие годы мы не получили из Литвы ни одного произведения, ни одной рукописи. В нынешнем году работы соискателей премии принимаются до 30 ноября. Условия конкурса можно найти на сайте russpremia.ru.

- В то же время вы, приверженец традиционной культуры, написали "Фейсбучный роман. Вот жизнь моя". По-вашему социальные сети могут выдавать и литературные произведения?

- Я по своей натуре прагматичный человек, редко делаю что-то без прицела на пользу. Десять лет назад я завел блог в "Живом журнале". Если бы не он, то не смог бы написать Энциклопедию русской литературы, включающую словари и путеводители. Один том, вышедший в 2008 году, был посвящен зарубежным писателям, пишущим по-русски. Я задавал вопросы - мне отвечали. Что касается Литвы, то мне очень помог поэт Виталий Асовский, который познакомил меня с творчеством местных литераторов. Сейчас мир открыт, все разбрелись по разным континентам. Где бы еще я получил сведения о русских писателях Литвы? Для меня "Живой журнал" был средством получения информации, благодаря чему получилась энциклопедия. Ушел из "Живого журнала", когда выполнил свою задачу, а просто так переписываться с "френдами" мне неинтересно. Стал читать "Фейсбук" тоже как источник информации. Откуда я узнаю новости о том, что происходит в литературе. Ведь "Литературная газета" дышит на ладан, а телевидение вспоминает о литературе, только когда кто-то из писателей умирает или получает премию. Однажды из моего комментария получилась короткая новелла. Кто-то отреагировал на мои размышления. И со временем я понял, что складывается целая книга. В русской, как и в мировой литературе, давно существует традиция короткого высказывания, заметок на полях. Есть гениальная книга Юрия Олеши "Ни дня без строчки", дневниковые размышления Солоухина "Камешки на ладони". Так что "Фейсбук" с точки зрения жанра ничего нового не открыл. Чем еще он хорош, так это возможностью получить мгновенный отклик. Это своего рода проверка мнения.

- А вы готовы к тому, что в Интернете вас обольют грязью, как это часто бывает?

- Не знаю почему, но "Фейсбук" оказался ко мне достаточно благожелательным. К тому же есть счастливая возможность перекрыть доступ невежливым комментаторам. Так сказать, отказать от дома. Треть моей книги составляют комментарии, где я объясняю ситуации, события, открываю имена, которые, как я понял из откликов, плохо знакомы молодому поколению. Эта книга о тех русских писателях, которых я знал или продолжаю знать, ценю, уважаю, иногда подшучиваю. Если есть другое мнение, другой взгляд на события и другие оценки, то я не спорю с ними, а тоже помещаю в комментарии. До тех пор, пока я считаю оппонента приличным человеком, его мнение для меня интересно.

- Есть ли у серьезной литературы будущее или клиповое сознание возьмет верх?

- Иногда, конечно, приходишь в отчаяние. Но я думаю, что можно себя утешить и успокоить. Литература, как и другие виды искусства, сохранится. Во всем мире смотрят голливудские блокбастеры. Но наряду с ними существует кино не для всех, так называемых артхаус. Это кино ограниченного проката, но оно держит марку настоящего искусства, за которое получают премии. Хотя, конечно, его авторов знают меньше. Так что хорошее кино живет не в такой уж заброшенности и обиде. Или другой пример. Есть популярная музыка. Все знают имена певцов, знаменитостей, шлягеры. Тем не менее, есть филармонии и консерватории, есть композиторы, которые пишут кантаты, симфонии оперы и собирают полные залы. Их меньше показывают по телевидению. Раньше классику много и охотно показывали. Человек мог не ходить в консерваторию, но знал, кто такие Рихтер, Плисецкая, Ростропович. Для литературы такая избранность непривычна. Писатели привыкли обращаться ко всему народу, ко всем сразу. Придется менять привычки, обращаться к своей аудитории, зная, что это достаточно узкий круг. Может, это пойдет на пользу литературе, потому что очень часто писатель, чтобы быть понятым всеми, вынужден отказываться от тех или иных художественных приемов, всплесков фантазии. Большая литература будет подаваться как фестивальное кино.

- Нужно ли заставлять детей читать, знакомить с той классической литературой, на которой воспитывались мы?

- Обязанность взрослых людей адаптировать детей к реальности, приучать чистить зубы по утрам, переходить улицу на зеленой цвет, знать таблицу умножения. В этом же ряду есть сведения, базовые понятия. Нужно искать некие зацепки, чтобы они могли заинтересовать подрастающее поколение. Раньше нахватанность и поверхностность были ругательными словами. Сейчас, думаю, что нахватанность - это замечательно. Пусть хотя бы знают имена великих писателей, поэтов композиторов, художников, знают несколько цитат. Времена меняются катастрофически. Я как-то был председателем экзаменационной комиссии на филфаке Высшей школы экономики. Одной девочке достался вопрос о Бродском. Отвечала бойко, ровно, много ссылок на критиков, упомянула Томаса Венцлову. Я спросил в конце, знает ли она хоть одно стихотворение Бродского наизусть. Оказалось, что нет. Во времена моей молодости знать стихи было обязательно. Иначе ни одна девушка из твоего круга на тебя не посмотрит. Наше поколение знало массу цитат из "Мастера и Маргариты" Булгакова. Конечно, не все глубоко вникали в содержание и суть романа. Но, по крайней мере, кое-какие знания у них оставались в памяти. Поэтому я мечтаю, чтобы все нынешние молодые люди были хотя бы "нахватанными".