События

Встреча с российским театральным критиком Григорием Заславским затянулась на долгие два часа.

Но ни душный конференц-зал Tallink Hotel Riga, ни пространные ответы гостя на самые обычные вопросы публику не спугнули. Но мне бы хотелось убрать всю воду и оставить только то, что аудиторию растормошило и заставило улыбнуться. Глядишь, и читателям станет веселее.

«Когда вы сказали, что фамилия Заславский — это хорошо, потому что согласуется со Станиславским, то сразу пришла мысль: "Был бы я Рабиновичем, то это почти как Немирович". В любом случае, у организаторов мероприятия нашелся бы правильный аргумент, почему меня назначили ректором ГИТИСа.

Однажды на кладбище увидел колоритную траурную процессию. Венки были подписаны «От пацанов», «От Братанов» и так далее. Как выяснилось — умер Гизя, вор в законе. Но мест на кладбище не было, поэтому прямо у входа снесли какую-то мастерскую, похоронили Гизю у ворот и закидали почти весь проход огромным количеством венков.

У пришедших почтить память "коллеги" вид был не менее колоритным, в тему. Вот тогда я подумал: "Эти личности посильнее сериальных персонажей РенТВ". Но именно так не должно быть в искусстве, цель которого показать героя, который будет куда более интересней, чем в жизни.

Сегодня когда приходишь на некоторые спектакли, то получается, как в старом монологе Семёна Альтова: «Сходили на комедию, шла два часа, посмеялись два раза. Один раз, когда у актера ус отклеился, второй, когда зритель номерок потерял и его всем залом искали.»

Но даже в неудачной постановке может прозвучат емкое словечко, которое объединяет зал в едином порыве.

В мае начал читать биографию Этуша и изучил фрагменты наградного листа, где было сказано, что он «ворвался в деревню и собственноручно убил 8 фрицев». Я оторопел. Надо же, я с ним вот так вот общался, а он восемь человек убил. Но, наверное, нужно как-то попытаться переложить войну на мирное время и понять, что это - правильное убийство.

Я был на театральной встрече В.В.Путина во Пскове, и, хоть я и не отношу себя к таким «путиноидам», хочу сказать: единственный человек, который на этой встрече искренне хотел сделать хорошее и принести пользу театру — был сам президент.

И видно было, как его настроение портилось во время этой встречи. Когда же слово взял уважаемый Олег Павлович Табаков, который долго говорил и два раза упомянул название банка, то Путин как-то сразу понял, сколько это упоминание стоило.

Считаю, что критик — человек, который занимается публичной профессией, и каждый день, пока ты критик, ты кого-то ругаешь. И нужно быть готовым к тому, что кто-то при встрече даст тебе по морде.

Потому что ты серьезно обижаешь людей. Ты не хочешь их обидеть, но они очень сильно обижаются. И кто-то будет бегать по театру и кричать: «Подлец! Подлец, Заславский! Всегда ведь был подлецом, но тут стало особенно видно!».

Критик — очень тяжелая профессия. Я когда-то работал дворником и уставал меньше. Это изматывающая профессия, которая требует честности перед собой. И с годами ты какие-то вещи переоцениваешь и думаешь, что, наверное, зря кого-то обидел.

Критик в оценке спектакля стоит на самом последнем месте. Лидирует же всегда «мнение друга» - кто-то посоветовал и я пошёл. А мнение критика где-то в области погрешности.

Но это мнение важно, прежде всего, для людей, которые этот спектакль делали. Они читают все, обижаются все и радуются все, когда хвалят. Поэтому мнение толпы — это одна история, мнение критики — другая. Это как высокая кухня и фаст-фуд. Ну, наверное, количество бургерных не вытеснит хорошие рестораны.
Много лет назад посмотрел спектакль Леонида Хейфеца и первая мысль: «Импотент!». Вообще сексуальная энергия очень видна в театре, когда она уходит из режиссера это видно. Я долго думал, как бы это сказать деликатно, чтобы не обдеть Леонида Ефимовича. В конце-концов, написал, что спектаклю не хватает витальности и был очень горд собой.

Леонид Ефимович перестал здороваться со мной. Спустя несколько лет он мне признался: «Сволочь, Гришка, пожалел старика, не стал писать, что Хейфец — импотент!» Это к тому, что режиссеры все понимают.

Я прекрасно знал маму Леонида Ефимовича Хейфеца. Она меня никогда не помнила, поэтому, когда мы сталкивались в городе, всегда разыгрывал одну и ту же историю: подходил и просил помочь мне найти улицу. Слово за слово, она интересовалась ходит ли молодой человек в театр, на что я всегда неизменно отвечал, что не просто ходит, но и имеет одного любимого режиссера — Леонида Хейфеца. На что она каждый раз вскрикивала с таким классическим еврейским акцентом: «А вы знаете, что это мой сын?!».

Последние полгода я занимаюсь тем, что встречаюсь с известными людьми и выпрашиваю у них стипендии для студентов ГИТИСа. Например, недавно виделся со Стасом Михайловым. Сначала я прочитал, что он в год зарабатывает 21 млн.долларов и зауважал его, а когда он выделил деньги на стипендию, то зауважал больше.

Но помимо Стаса Михайлова, стипендии учредили еще ребята из «Квартета И», Игорь Угольников, Максим Виторган, Лев Лещенко, Марк Захаров, Туся Германова учредила одну стипендию, мы ей послали письмо с благодарностью, она заплакала и учредила еще одну, за что ей низкий поклон.

Например, Владимир Винокур сказал, что он из Курска и хочет отдать стипендию курянину. Мы искали ему хорошо учащегося курянина. Не нашли. Предложили из Нижнего Новгорода. Один спонсор-миллиардер хотел, чтобы деньги пошли весёлым ребятам. Мы искали ему весёлых ребят. А все из-за того, что вышел приказ Министерства образования и количество стипендий резко сократилось.

Очевидно, что театральный критик — не для того, чтобы тебя знали миллионы. Ты выбираешь эту профессию, потому что любишь театр. Я понимаю, что я - не режиссер и не актер, но мне нравится смотреть и анализировать.

Мне льстит, что все великие русские философы хотя бы часть своей жизни были театральными критиками. Я, конечно, не философ, но мне приятно идти за ними.

Но у меня, конечно, есть и шарф, который я надеваю в театр, как настоящий критик. Даже несколько шарфов. У меня и носки есть.

В меморандуме международной ассоциации критиков сказано, что критик должен приходить на спектакль здоровым и трезвым. Это очень правильно, потому что в противном случае можешь неадекватно оценить постановку.

С годами возникает ангажированность отношениями. Особенно актеры начинают звонит и льстить перед своими юбилеями. Но нельзя критикам дружить с актерами и режиссерами. Это не дружба — это корысть. Но если уж дружите, то лучше ничего не писать о работе, чем выяснять отношения через газету. Однако честность в критике — очень относительное понятие.

Часто сплю на спектакле, но это профессиональный сон. Не надо его путать с обычным, бытовым сном. Потому что я все прекрасно фиксирую, вплоть до деталей и сцен.

Однажды написал статью к юбилею одной женщины. Там было много правды, но она была совершенно неуместна. Потом извинялся, меня прощали, но после этого случая понял: "Все, что можно было сказать о ней плохого, я уже написал."

Похожий случай, когда мы сидели в одной компании с неким Мишей — веселый парень, который служил в спецподразделении «Вымпел» и участвовал в военных операциях в 48 точках мира. Вот про него тогда сказали: «Знаешь, он столько народа убил, в нем одна доброта осталась!». Так и с той женщиной. Теперь я могу ее толко хвалить. Это тоже правда. Просто не вся.

Сейчас театр разный, но мне очень понравилась постановка Сергея Газалова «Амстердам», Олега Глушкова «Центр лабораторных исследований» - пародия на весь пост-драматический театр, и «Гроза» Андрея Могучева в Большом драматическом театре.