События

— Сергей, один из заголовков вашего интервью звучал так: «Когда мне грустно, я иду к людям». Вот и тема вашей беседы с минчанами в рамках Международного медиаклуба «Формат А-3» — «Разговор со зрителем о времени и о любви». Такие встречи заряжают?

— Честно скажу: встречи со зрителями похожи на совещания, которые иногда надо проводить с труппой театра. Естественно, в этот момент ощущаю себя как человек, который пытается что-то донести до людей. Но тут я не режиссер, а приглашенный гость, и не настаиваю на своем мнении. Если его разделяют, значит, мы идем с коллективом (читай — с публикой) вместе дальше. Если кому-то помогу, рассуждая сам, проясняя вопросы, ну дай бог! Если нет — ну что ж я могу сделать.

А вообще я не люблю разговаривать (улыбается). Когда такое говорил, это не значило, что я готов выходить к людям на площадь. Конечно, я имел в виду друзей. Сейчас просто время заголовков. Так материал становится интереснее. При этом считаю, что, когда человеку грустно, не надо замыкаться в себе. Всегда найдется хороший друг, который обязательно поймет, и это поможет.

— И все же что вам интересно было узнать у белорусов?

— Ну, я же не разведчик и задачи разузнать какие-то секреты не ставлю. Думаю, такой живой разговор интересен в процессе. Да и вообще, между белорусами и русскими, на мой взгляд, разница небольшая, поэтому особых новостей собрать не удалось (смеется).

— В Беларуси вы в первый раз?

— Как ни странно, бываю редко. Привозил в могилевский театр спектакль «От красной крысы до зеленой звезды», который ставил в Омске. Еще всегда еду через Минск, когда навещаю родственников в Литве.

— Кстати, в Минске часто можно увидеть российские коммерческие постановки, и выглядят они, мягко говоря, халтурными. Возможно ли, на ваш взгляд, переломить такой ход вещей, чтобы увидеть душевный честный спектакль на гастролях?

— Думаю, это вопрос не к актерам и режиссерам, а к продюсерам. Именно для них важны себестоимость, окупаемость и другие «денежные» величины. Что-то дешевле, что-то проще, кто-то идет просто на узнаваемое лицо. Да, это коммерция, и поделиться художественными достижения­ми того или иного театра со зрителями часто не получается. Но это не только в Минске, такая ситуация складывается с коммерческими проектами везде. Мой сын Глеб, допустим, сейчас играет в спектакле «Мой внук Вениамин» вместе с Лией Ахеджаковой. Это очень приличный спектакль для гастролей. Он окупаем, но есть и кайф для зрителей. Раз на раз не приходится.

— Вы часто говорите, что играть на сцене вам никогда не нравилось. Почему?

— Никогда не любил на себя смотреть — как раньше в театре, так и сейчас в кино. Только в крайнем случае, если это премьера картины. Один раз мне интересно глянуть это как режиссеру. Почему? Просто к себе отношусь критически. Не кокетничаю. Мне кажется, что я лучше. У меня к себе другие требования, поэтому себе не очень нравлюсь. Точнее, стесняюсь.

— Вас так много в кино сегодня, а вы все стесняетесь…

— Ну один раз свой фильм могу посмотреть, а наслаждаться — никогда. Я себе мешаю (смеется).

— Есть мнение, что актеры ныне мельчают и настоящего мужика для серьезной роли уже не найти: все слащавые, все хотят славы, игнорируют искусство. Но вот есть вы, блестяще сыгравший, например, хирурга в фильме «Метро». Вспоминаю еще актера Константина Лавроненко в роли гео­лога из картины «Территория», еще пару брутальных героев, и все…

— Смотрите: вы растете, и для вас понятие «актер» уже другое. Для меня настоящие мужики были другими.

Думаю, у каждого сына должен быть свой отец. А для молодежи уже есть другие герои.

— Вот и я о том же. Когда смотрел картину «Ледокол», также с вашим участием, не смог воспринять Петра Федорова в роли молодого капитана. Как ни крути, он для меня парень из сериа­ла «Клуб»…

— Вы, наверное, одного возраста, и у вас есть о нем первое впечатление. Хотя Петр — потрясающий актер. Кстати, в той же «Территории» он отлично сыграл, да и в «Дуэлянте». Просто настала его эра.

— Но и у вас фильмы выходят один за другим, причем коммерчески успешные. Вам близко такое кино или стоит оценить вашу первую режиссерскую работу — арт­хаусный фильм «Клинч»?

— Давайте разберемся. Роман Полански снял «Резню». Это артхаус? Вы не смотрели. Я по этому рассказу еще раньше Полански ставил спектакль «Бог резни» в «Современнике». А фильм «Матч пойнт» — артхаус?

— Успешный фильм.

— Потому что прокрутили хорошо, а по парамет­рам — артхаус. Что касается фильма «Клинч», то сегодня я ориентируюсь по количеству про­смотров его в… Интернете. Картину мы выложили в отличном качестве после проката, который тоже был успешен, и приятно удивились. Его смотрят все.

— Я тоже посмотрел этот фильм и признаюсь: было бы здорово получить разъяснения от вас. Что же это было?

— На мой взгляд, в жизни реальность — существующая и выдуманная — всегда идут рядом. Порой выдуманная реальность становится более реальной, чем настоящее. Для меня это кино абсолютно конкретное. Образ учителя: талантливый человек, не гадкий, но пытающийся скрыть свои комплексы от людей. Он сидит на остановке, он отец, ему надо домой. Но куда ему деть свои тревоги, переживания? И девочка, которая садится возле него. Вот вам ключ для просмотра: поставьте рядом с героиней знак равенства и напишите «совесть», и все станет на свои места. Да, она такая, не всегда приятная, к ней тянет, но она же и отталкивает, она и любит, и предает.

— Как думаете, можно ли людей, которые сего­дня смотрят серьезное кино, привлечь, а кого-то и вернуть в театр?

— Насильно не стоит. Многие в театральной среде знают, что всего пять процентов коренных горожан любят это искусство. И это уже хороший показатель. Это примерно как с церковью. Вроде все верят, сочувствуют, но активных прихожан немного.

— Вы ставили спектакли в разных городах России, в том числе в столице. Где лучше работается?

— В Москве успех сразу сильный, как и неудача. Есть выхлоп. А так везде есть стандарты, только зрители разные. Приходят ведь за тем, чтобы волновало, было интересно и по-настоящему. В Москве все разбавлено гостями города, и это иногда выхолащивает, обесценивает достижения. Наполняемость есть, а результата нет. В провинции интереснее, потому что, если полный зал, значит, точно хорошо все сделано.

— Сергей, ваше отчество Витауто…

— Мой отец Витаутас. Но я уже свое отчество переделал на русский манер, люди ведь мучаются. В итоге для многих я — Витаутович. Хотя раньше был жестче, требовал уважения (смеется).

— А насколько крепки ваши связи с Литвой?

— У меня там живут родственники, бываю два раза в год с семьей.

— И все же вы человек русский?

— С течением времени понял, что, наверное, я русский по натуре. Много отдал России. Сколько ни выезжал куда-то, постоянно приходилось защищать ее интересы — что в Литве в детстве, что в Приднестровье (мама Сергея болгарка по нацио­нальности. — Прим. авт.) … Уже само собой получается. Знаете, национальность «русский» — единственная в форме прилагательного. Так что можно сказать русский литовец, а кого-то и русским евреем назвать.

— И все же о кино. Почему оно, как вы часто говорите, хобби, а не профессия?

— Я состоялся как режиссер, мне так комфортнее. Если же назовусь актером, то получается, что государство зря потратило деньги на мое образование… И коль карта идет, есть спрос на меня и нравится людям, значит, надо продолжать.

Справка «ВМ»

Вчера на канале ОНТ начался сериал «А у нас во дворе», где Сергей Пус­кепалис ­исполнил главную роль. Также актер сыграл в таких нашумевших картинах, как «Метро», «Прогулка», «Сибирь. Монамур», «Мой парень — ангел», «Битва за Сева­стополь», в популярных сериалах «Жизнь и судьба», «Крик совы», «Защита свидетелей», «Аптекарь», «Крестный»… За участие в картине «Как я провел этим летом“ актер получил награду Берлинского кинофестиваля за лучшую мужскую роль.