События

О политике как о погоде, сериале «Спящие», проблемах Беларуси как киноплощадки и своем новом многосерийном фильме «Зорге» рассказал российский кинорежиссер Сергей Гинзбург, приехавший в Минск по приглашению Международного медиаклуба «Формат А3»

О политике

— Сергей Владимирович, обратил внимание, что во время встреч с публикой вы можете и за кино поговорить, и за политику. Не думаете, что высказываться сегодня публично о политических процессах не самое благодарное дело для режиссера?

— Почему же? Думаю, говорить об этом — как обсуждать погоду. Я ж человек, живу в социуме, вижу и мыслю, и у меня есть свое мнение, которое озвучиваю.

— А если мнение творца оппозиционное?

— Во многих вещах мое мнение и так отлично от позиции федеральных властей России, я его не скрываю. У меня есть ощущение некой правды, которую я говорю, но, может, ошибаюсь. Тут стоит понимать, что генеральная линия существует не только в правительственной пропаганде, но и в либеральном движении, где тоже думают только так, и никак иначе. И что ни возьми, вполне можешь подвергнуться нападкам. Вот есть революция, например, которая случилась аккурат 100 лет назад, или взгляд на фигуры Сталина и Берии. Мое мнение будет серьезно расходиться с общепринятым взглядом на кровавых злодеев, который был создан Хрущевым. Ведь в истории надо разбираться, внимательно изучать мотивы и факты.

— На ваш взгляд, либеральная общественность делит людей на своих и чужих?

— Да, они глотки грызть готовы за свою позицию, а если у вас другое мнение — на фонарях будут вещать за свою правду и свою свободу. Это парадокс. Я не так часто хожу на политические ток-шоу, но, если прихожу, вижу горящие ненавистью глаза этих людей и думаю: не дай бог они к власти придут — все будем сидеть.

— В один момент «чужим» стал ваш коллега режиссер Юрий Быков, снявший сериал «Спящие». Неужели именно давление в соцсетях заставила его «отречься» от своей работы?

— Тоже мне, девочка, которую затравили… Чего ж тогда 30 среб­реников не бросил или к осине не пошел с веревкой. Считаю, если ты взрослый человек и принимаешь решение снимать фильм, то отвечай за то, что делаешь. В конце концов, ты прекрасно знаешь сценарий, и если что-то не нравится, зачем снимать? А каяться, когда фильм уже вышел, и пойти за европейским грантом… Вполне допускаю, что ему нужны были деньги на следующий проект, но и условия для их получения оказались суровыми. Выглядит это, конечно, не по-мужски.

Что касается сериала, там много похожего на правду, но не вся. Просто перевес в одну или другую сторону всегда рождает ощущение агитки. В этом мои претензии к «Спящим». Деление людей на плохих и хороших мы уже проходили в советском кинематографе.

— Так и американский кинематограф полон агитационных призывов со звездно-полосатым флагом и лучшим президентом в мире…

— Манипуляция общественным мнением — это профессия еще древнее, чем самая древнейшая (улыбается). Просто способы были другие. В Древнем Риме писали на стенах, распускали слухи, ныне фейки. А были и легенды, в которых правителя представляли в лучшем виде.

О кино

— Как думаете, многосерийные фильмы — это уже искусство или все еще мыльные оперы?

— Вы озвучиваете осколки разных мнений из разных эпох. Во-первых, как в литературе, где есть рассказ, очерк, эссе и роман, так и в сериалах законы повествования определяются количеством сценарных страниц. Рассказ — это фильм, роман — скорее, сериал. Что касается мыльных опер… (Кстати, знаете, откуда пошла эта формулировка? В перерывах рек­ламировали мыло.) Так вот, это были телеспектакли, ныне именуемые ситкомами, снятые в теат­ральных декорациях. Во-вторых, продолжая тему, есть понятия качества, нравственности. При этом умное кино может не тронуть, а незатейливое повествование кольнет в самое сердце. А это, на мой взгляд, главнее в искусстве. Поэтому разделение на жанры отдает нафталином. Да, было время, когда при слове «реклама» театральные деятели падали в обморок. Конечно, иерархия: театр, кино, потом телевидение — есть и сейчас.

— И все же вместо фильмов люди все больше предпочитают сериалы. Почему?

— В современной России нет индустрии под названием «кинопрокат», большинство фильмов — иностранные. Наши картины крайне редко получаются человеческими, хоть поддержка от государства очень неплохая.

Что касается телепроизводства: здесь другая аудитория, много разных каналов. Тут как раз есть индустрия, сериалы окупаются, а прибыль возвращается в процесс. При этом меня радует тот факт, что не все начальники думают только о деньгах. Костя Эрнст (глава Первого российского канала. — Прим. авт.) позволяет себе интересные эксперименты, пусть и с небольшим рейтингом. Да, есть риск, но и результат может быть необычный.

А вообще механика производства сериалов очень простая. Все начинается с борьбы каналов за зрителя, точнее — за рекламные деньги. Результат — растут бюджеты отечественных сериа­лов, а значит, и качество продукции.

— Есть мнение, что именно показ русской безысходности лучше всего удается как в сериалах, так и в кино.

— Каждый ищет этот рычаг сам. В свое время я снял сериал с очень низким бюджетом «И все-таки я люблю», который в итоге посмот­рели очень много людей. Критики тут же принялись говорить, что в картине много чернухи, той самой безысходности без хеппи-энда. Ну смешно ведь! В русской традиции счастливых концов почти не бывает. Или прикажете переписать «Му-му» Тургенева: собачка всплыла, а барыня утонула?

Да, в какой-то момент мы пошли за американцами и… заблудились. Мы ведь другие. Вот и проигрываем на их поле.

О съемках

— Знаю, что в Беларуси вы уже снимали сериал «Волчье солнце». Собираетесь ли снова поработать в нашей стране?

— Действительно, у нас одно культурное пространство, и мне всегда было интересно работать в Беларуси. К тому же съемки вовлекали в орбиту много белорусских актеров, в том числе в сериале «Волчье солнце». Сейчас от знакомых продюсеров знаю, что цены у вас выросли. И, насколько понимаю, снимать стало не очень-то и выгодно.

— Совсем скоро после реконструкции откроется «Беларусьфильм»…

— Дело не только в нем, я говорю о системе в целом. К тому же сейчас в России активно развиваются два кинокластера — в Ростове и Ярославле, а это прямые конкуренты того же «Беларусьфильма». Из плюсов Минска — хорошая логистика, интересные местные актеры, хорошая техника и инфраструктура.

Вот я сейчас снимал в Китае, там выстроены целые города-декорации. Мне нужен был для натуры сериала «Зорге» довоенный Токио. Так там кинокварталы с… трамваями, мостами через реку, огромным парком машин и многим другим.

— Когда сериал увидят зрители?

— Фильм уже снят, сейчас идет процесс озвучки и создание дополнительной графики. А еще хочется добавить в «Зорге» документальную хронику, чтобы показать атмосферу накануне Второй мировой войны. Мое дело — сдать фильм Первому каналу, а вот когда он выйдет в эфир, пока военная тайна.

Среди самых известных лент Сергея Гинзбурга — «Сын отца народов», «Жизнь и приключения Мишки Япончика», «И все-таки я люблю…». Однако в последние годы режиссер успешно снимает кино в жанре документальной драмы. Одна из самых ярких его работ — 12-серийное «Волчье солнце» о судьбе белого офицера-разведчика, который перешел на сторону Советской России. В этом кино снимались русские, польские и украинские актеры, а сами съемки проходили в Украине и Беларуси.

Сейчас на очереди — один из самых дорогостоящих проектов российского телевидения последних лет сериал «Зорге» с Александром Домогаровым в главной роли.