События

Татьяна Жданок рассказала, готовы ли в ЕС к новому расширению и насколько остро в европейском сообществе стоит вопрос соблюдения прав нацменьшинств.

Татьяна Жданок проработала в Европейском парламенте 14 лет. Она — известный правозащитник, отстаивающий интересы русскоязычного населения в Латвии и за ее пределами. По приглашению «Формата А3» Татьяна Аркадьевна прибыла в молдавскую столицу. С ней побеседовал корреспондент «Комсомольской правды».

- Татьяна Аркадьевна, не так давно вы сложили мандат депутата Европейского парламента, чтобы попытаться пробиться в латвийский Сейм. Одна из Ваших целей — отстаивание интересов русскоязычного населения в Латвии. Насколько остро этот вопрос стоит в европейском пространстве? Я имею в виду не только Еврозону, но и бывшие советские республики.

- После распада Советского союза русский народ был разделен. К сожалению, по прошествии многих лет мы приходим к выводу, что именно русские были выбраны в качестве жертвы в наказание за поражение СССР в «холодной войне». Практически ни в одной из бывших советских республик русский язык не получил официального статуса. Кроме того, во многих странах была использована политика построения национального государства, хотя это на самом деле уже не соответствовало духу времени. Мы видим, как это реализовывается, в частности, в моей стране, в Латвии, а также на Украине и частично в Молдове, имея в виду румынский аспект. Мы слышим лозунг: «Одна страна, один язык, одно гражданство». Этот лозунг изначально французский, но во Франции он, по крайней мере, последователен...

- Раз уж мы заговорили о лозунгах. Девиз ЕС, как мы знаем, это: «Единство в многообразии». И это диссонирует с Вашими словами...

- Дело в том, что Европейский союз девиз-то провозгласил, но сам не очень ему следует. Последние события в Каталонии тому пример, хотя там с языковой идентичностью и культурным аспектом все в порядке. То же самое у басков, чего не было во времена Франко. Но вообще, если мы заглянем в историю Европейского союза, то он создавался как экономический блок, как «Союз угля и стали», а все правозащитные вопросы были даны другой организации — Совету Европы. Сам ЕС ввел кое-какие антидискриминационные нормы. Мы говорим о директивах, которые были приняты после того, как правые вошли в правительственную коалицию в Австрии. Но эти директивы до сих пор не гармонизированы. Например, была принята Хартия Европейского союза об основных правах, которая содержала статью с указанием, что она применима только в рамках компетенции Европейского союза. И все! А вопрос языка относится к компетенции стран, а раз это так, то мы не можем ссылаться на эту Хартию, где сказано о недопущении дискриминации граждан по языковому признаку.

- В Молдове частенько политиками поднимается вопрос о возможной подаче заявки о вступлении республики в ЕС. Готовы ли в Европейском союзе к новому расширению?

- Не так давно в Европе начали в этом отношении применять такой термин — capacity, то есть вместимость. Возник он именно после первого расширения. Я думаю, что используется этот термин как раз используется для того, чтобы прикрыть нежелание в дальнейшем проводить политику расширения. Поэтому появляются предложения о квазичленстве...

- Вы имеете в виду Соглашения об ассоциации?

- Следует понимать, что само членство состоит из двух этапов: Ассоциация — один из них. Это фактически инструмент неоколонизации стран, подписавших эти договоры. Плюс они обязаны беспошлинно принимать товары из Европейского союза. Есть какие-то переходные правила, но на примере Молдовы и Украины мы видим, что механизм плохо работает. И это та жертва, которые страны приносят на алтарь своего будущего членства в Европейском союзе. Но это будущее членство потом дает плюсы скорее для чиновников или определенного круга граждан, которые имеют перспективы развития европейской карьеры. Но для народа это, как правило, практически ничего не значит. При этом есть так называемые программы выравнивания, по которым из общего бюджета Европейского союза страны получают какие-то деньги. Но интересно, что эти программы выравнивания имеют определенные ограничения. Например, нельзя использовать эти деньги для инвестиций в собственное производство. Фактически это делается для того, чтобы старое производство окончательно загнулось. Инвестиции же направляются в инфраструктуру для того, чтобы на этих территориях легче было бы размещать западное производство, которое будет использовать дешевую рабочую силу. Но после 2020 года Латвия, например, скорее всего, уже не получит денег из фонда уравнивания, либо объем выделенных средств будет сильно урезан. То же самое касается и стран, имеющих договор об ассоциации с Европейским союзом. То есть никакой конфетки лучше не ждать.

- С чем это связано?

- С исчерпанием ресурсов. Есть анализы экономистов, которые, проанализировав ситуацию, пришли к выводу, что экономический кризис 2008 года случился позже, чем должен был, причем именно за счет расширения. В конце концов у западных богатых стран просто не осталось денег для помощи тем, кого они присоединили.

- И это одна из причин и нежелания расширяться?

- Если ссылаться на кулуарные разговоры, то многие западные политики уже признали, что первое расширения было большой ошибкой. Они имеют в виду уровень демократии, плюрализма, свобод, коррупции и так далее. Это все то, чего они не видят в новых странах. То, что касается экономического аспекта, то выгоду они, как я уже сказала, поимели. Евросоюз допустил и другие ошибки. Например, страны Восточного партнерства, в которые входит и Молдова, поставили перед выбором: либо вы с ЕС, либо с Россией. Я помню экономический анализ, подготовленный одним итальянцем, который в переводе на русский назывался «Когда ты выбираешь, ты проигрываешь». Он прав. Это ложные альтернативы, народ хотел бы, чтобы было не «или», а «и». Зачем выбирать? То, что произошло, было не в интересах Европейского союза, а только в интересах тех, кто не хочет, чтобы ЕС был самостоятельным игроком...