События

«Самое ужасное, когда улица начинает диктовать политикам, что и как делать. Этим наносится большой удар по государственности», – считает российский историк, профессор кафедры политологии Московского государственного института международных отношений Андраник Мигранян, который по приглашению международного медиаклуба «Формат-А3» побывал в Литве.

– Что за политические игры разворачиваются сегодня? Градус русофобии просто зашкаливает, Россия стала врагом не только для США, но и для Запада. У здравомыслящих людей складывается впечатление, что мир сошел с ума?

– Во-первых, западные страны слишком слабы и зависимы от Вашингтона, а во-вторых, действительно, был период 90-х годов, когда Россия потеряла свою субъектность, была очень слабой, побиралась по западным столицам. Тогда ее уже списали как субъекта мировой политики, и такой слабой она была всем мила и хороша.

Но начиная с середины 2000-х российская позиция по многим вопросам уже начала вызывать раздражение на Западе – это и выступление Владимира Путина в Мюнхене в 2007 году, и российская позиция против вторжения США в Ирак. Россию стали воспринимать как государство, не готовое смириться со сложившимся миропорядком, который установился в результате распада Советского Союза, при тотальном доминировании США. Со временем к России присоединился такой гигант, как Китай, и сейчас на протяжении многих лет во всех стратегических документах США (доктрина национальной безопасности, ядерная доктрина и проч.) Россию и Китай рассматривают как ревизионистские державы.

Что значит быть ревизионистом? Это значит выступить против сложившегося статус-кво. Теперь Россия и Китай говорят о том, что они против одностороннего доминирования США в мире, против, когда США объявляют свои законы экстерриториальными, т. е. по любому вопросу касательно любой страны и любой проблемы они могут вынести решение – наказать или наградить. США игнорируют международные организации, особенно Организацию Объединенных Наций (ООН) и Совет Безопасности ООН, если, конечно, последний не утвердит то или иное решение, которое, как они считают, в их интересах. Так было много раз: относительно бомбардировки Югославии, вторжения в Ирак, сейчас ударов по Сирии. В общем-то, Совет Безопасности ни разу не санкционировал этих действий, хотя нарушать суверенность чужих государств, сменять режимы, разрушать государства – это, конечно, произвол. Но США руководствуются принципом might is right – сильный всегда прав.

Украинские события имели значение для усиления санкционного режима, но и до этих событий американцы, с одной стороны, отменили поправку Джэксона-Вэника (поправка к Закону о торговле США, ограничивающая торговлю со странами, нарушающими права человека. – Прим. ред.), но сразу же ее заменили актом Магнитского. Это значит, что уже были санкционные списки, было принято решение, по каким параметрам будут наказывать Россию. Явная политическая линия на вмешательство в российские дела в общем-то никуда не ушла. Были довольно серьезные ограничения по части экономического взаимодействия, в том числе на европейском, азиатском направлениях. Таким образом, и в тот момент была четкая линия, правда, не сильно афишируемая, на сдерживание России.

После Украины она была уже открыто объявлена, при том, что Россия от Украины ничего не хотела. Американцы сами осуществили переворот в этой стране, в какой-то степени способствовали нынешнему распаду Украины. Если бы украинцы приняли тот минимум предложений, который содержался в российской политике по отношению к Украине – внеблоковый статус, статус русского языка, хоть какая-то федерализация или, по крайней мере, больше прав, то Крым был бы сейчас украинским, в Донбассе ничего бы не произошло, Россия не закрыла бы свой рынок для украинских товаров, а Украина не находилась бы в таком бедственном положении, да еще и раздираемая внутригражданской войной. Но, видимо, украинские националисты были нужны, чтобы усилить эту конфронтацию. Если бы США хотели воспринимать Россию как партнера, то они бы одним звонком в Киев могли решить эту проблему, поскольку киевский режим полностью и тотально зависим от них. Значит, у американцев была взята другая линия – на слом России.

Это означает финансово-экономическое удушение, попытку раскола элиты с помощью санкций, чтобы более широкие элитные круги были недовольны и имели антивластные, антипутинские настроения. То есть основная цель – вбить клин между Путиным и элитой, дальше ухудшить экономическое положение. Опора Путина – это народные массы, но когда люди недовольны, у них ухудшается экономическое положение, тут уже не до доверия, не до поддержки лидера, то есть у Путина должен упасть рейтинг. Потом, любовь и преклонение масс – очень изменчивое явление, – из одной крайности они могут кинуться в другую, ведь в значительной степени это иррациональное поведение толпы. Если удастся вбить клин, то тогда Путин становится очень уязвимым и можно легко заставить его уйти, осуществив какой-то переворот.

Пока в краткосрочном плане эта линия не дает результатов, потому что, как показали президентские выборы, народ, несмотря на то, что три года ухудшается экономическое положение, проголосовал еще убедительнее в поддержку Путина. Пока что нет бунта в элитных кругах, и пока что не вбит клин между народом и лидером. Это пока. Неизвестно, что будет в долгосрочном плане.

Вот это и есть серьезная проблема, которая, на мой взгляд, не такая оптимистичная, но, по крайней мере, реалистичная. Во-первых, Запад не един. Мы прекрасно видим, что и в Германии, и во Франции, и в Великобритании, и в Венгрии, и в Австрии, и в Чехии есть очень много сил, которые выступают против европейского единства. Это – Независимая партия в Великобритании, Народный фронт Марин Ле Пен во Франции, «Альтернатива для Германии» и многие другие. Есть много государств, которые не хотят вслед за США вести агрессивную линию по отношению к России.

Во-вторых, ситуация с США не так однозначна. Конечно, с годами возможности и влияние США уменьшаются – это связано и с ресурсами, и с вовлечением в те или иные конфликты, да и гигантский государственный долг – 20 трлн долларов, который больше, чем валовый национальный продукт США в целом. Все это имеет определенные пределы. Если, к примеру, Россия, Китай, целый ряд других стран избавятся от долларов, то американской экономике несдобровать. Доллары превратятся просто в бумаги и их обесценивание будет бешеным. В общем, последствия могут быть разрушительными. Другое дело, что пока США так сильны, сделать это сложно. Тем более, учитывая высокую степень взаимозависимости американской и китайской экономик.

– Насколько вероятно, что европейские лидеры смогут убедить администрацию президента США ослабить антироссийские санкции?

– Дело в том, что американцам наплевать на санкции, потому что у них мизерный товарооборот с Россией. Тогда как Европа является главным торговым партнером для России и уже сейчас американцы пытаются немного дать «обратный ход» в отношении санкций – например, против «Русала», потому что экономические последствия этих санкций влияют на европейские компании. Если бизнес недоволен, значит, есть серьезные возможности для того, чтобы заставить свое правительство быть более энергичным и действовать в политической сфере. Потому что в конечном итоге – это рабочие места, состояние общества в целом, и умножать число недовольных ни в чьих интересах.

Скорее всего, у президента Франции Эммануэля Макрона есть желание восстановить некие лидерские позиции Франции в Европе, особенно после «Брексита» и выхода Великобритании из ЕС. Неслучайно он нанес визиты в США и в Россию. Сейчас он проводит политику, которая выводит Францию на правые рельсы, поскольку она была довольно сильным социальным государством с большими элементами социализма и государства всеобщего благосостояния, но пока перспективы его политики не очень ясны. По крайней мере, Франция попытается продемонстрировать некую общезападную солидарность, особенно к России.

Наверное, и Трамп сам был бы рад не вводить новые санкции, он к ним всегда был очень скептичен, просто он по рукам и ногам связан решением Конгресса. Как правило, внешняя политика в значительной степени – это сфера исполнительной власти, но американский Конгресс — как гиря на ногах, потому что через принятие законодательных актов не допускает и не позволяет, чтобы президент со своими указами что-либо менял. Поэтому у Трампа очень ограничены возможности.

Думаю, что в обозримой перспективе эта конфронтационная линия будет продолжаться, попытка финансово-экономического удушения будет продолжаться и, возможно, санкции будут усиливаться. К этому надо быть готовыми. Но здесь есть еще очень важный момент – возможности США тоже не беспредельны. У американцев большие проблемы с Ираном, Китаем, Северной Кореей, Россией. Иными словами, существует угроза, что США могут рухнуть под бременем этих проблем. Есть такое английское выражение – overstretched, когда страна перенапрягается, беря на себя непосильную нагрузку. При этом США еще присутствуют в Афганистане, Сирии, на Ближнем Востоке, что тоже обходится для них слишком дорого. Вдобавок они начали новый виток гонки вооружений, особенно после того, как увидели новые российские разработки, которые Путин показывал во время своего ежегодного послания. Фактически — это качественный разрыв в этой сфере, что, конечно, не может не озадачивать США.

В общем, ситуация очень сложная и в обозримой перспективе ничего хорошего не может быть, а может быть плохое или даже очень плохое.

– Что вы имеете в виду? В воздухе пахнет войной?

– В воздухе пахнет войной, конечно. Буквально месяц назад мы были в шаге от ситуации (бомбардировки Сирии. – Прим. ред.), близкой к 1962 году, временам Кубинского кризиса – Missile Crisis (Ракетный кризис) называют его американцы. Если верно, что Трамп требовал наносить удары по российским базам и военные его отговорили, то слава богу. Считается, что наиболее трезвомыслящие люди – это военные, которые понимают последствия того, что может произойти. Начальник Генштаба России тогда сказал, что если российские военнослужащие окажутся жертвами американских бомбардировок, то Россия нанесет удар не только по ракетам, но и по носителям – кораблям, самолетам и проч. Но это уже прямое столкновение, и никто не знает, чем может закончиться эскалация этого противостояния.

– Почему сегодня информация становится неким оружием, люди безоговорочно готовы верить фальшивым фактам?

– Для того, чтобы создать демонизированный образ России и Путина (в принципе, он уже создан). К примеру, дело Скрипалей, это, по моему предположению, могло быть продуманной акцией англо-американских разведок для того, чтобы еще больше демонизировать Россию, вводить новые санкции и консолидировать Запад против российской угрозы. Это очень вписывается в общую стратегию удушения России.

– Как вы думаете, почему протестные акции в Армении не переросли в цветную революцию, хотя поначалу казалось, что события могли пойти по другому сценарию?

– Все знали, что Никол Пашинян имел связи с американскими структурами (Фонд Сороса, Transparency International). Но тут дело в другом. Армения долгие годы находится в блокаде и в войне – с одной стороны, с Азербайджаном, с другой, почти сто лет в состоянии холодной войны с Турцией. Народ не находит себе места и не видит будущего для молодых людей. Многие покидают Армению. Правда, армяне не знают, что гораздо более благоприятные геополитические условия, в которых находятся страны Балтии, не являются сдерживающим фактом для эмиграции. Из ваших стран народ тоже уезжает. Это при том, что вас окружают цивилизованные соседи, у вас нет блокады, нет войны. Но радикально настроенная оппозиция и молодежь Армении считают, что это – результат коррупции, недостаточно эффективное управление и т. д. Но опять же – массы очень иррациональные, им хочется сразу все и сейчас.

Самое ужасное, когда улица начинает диктовать политикам, что и как делать. Этим наносится большой удар по государственности. Толпу легко объединить против чего-то, гораздо труднее за что-то. Первоначально митингующие заявляли о том, что они проводят акты гражданского неповиновения. Хотя акты гражданского неповиновения – это когда люди сознательно нарушают закон, понимая, что тем самым они хотят привлечь внимание к этим проблемам, которые власти по тем или иным причинам игнорируют. Но это выглядело полной ерундой, поскольку акты гражданского неповиновения никогда не преследуют смены режима. А поскольку смена режима произошла, это уже была революция. Но у армянского народа хватило здравого смысла, чтобы не пойти так далеко. Здравый смысл все-таки взял верх.

– Очень хочется надеяться, что здравый смысл будет преобладать и в выстраивании отношений с Россией. Но, например, страны Балтии, а особенно Литва, вообще не видят и не хотят видеть перспектив для их улучшения.

– Мне это кажется очень странным. Я очень люблю Литву, часто здесь бывал, отдыхал с семьей, я написал самые лучшие свои работы именно здесь в годы перестройки. Литва показала, действительно, пример демократичности по отношению к другим этническим группам, приняв «нулевой вариант» гражданства. Поэтому мне совсем непонятно, почему Литва имеет такие антироссийские настроения, при том, что в России нет никаких антилитовских настроений. Мне кажется, что Литве ничего не угрожает со стороны Москвы. Наоборот, Литва могла бы получить большую выгоду от хороших отношений с Россией и с Западом.

Фактически своими истеричными антироссийскими настроениями страны Балтии вынудили Россию создавать альтернативные порты, коммуникации. Кому от этого хорошо? Как мне кажется, меньше всего могло быть проблем у Литвы с Россией. Меня лично, как армянина, который любит и Россию, и Литву, это очень огорчает. Это просто какой-то нонсенс.