События

«Никто не говорит, что стирание культурных границ, мультикультура – это плохо, но при этом нужно что-то оставлять и для своей родины. Понятно, что таланты принадлежат теперь всему человечеству, но надо и у себя на родине ставить спектакли, снимать фильмы. Культура определяется не местом жительства», – говорит поэт, эссеист и фотохудожник Лидия Григорьева, которая по приглашению международного медиаклуба «Формат-А3» побывала в Вильнюсе.

Почти четверть века Лидия Николаевна живет на две страны – Россию и Англию. При этом в эмиграции себя не чувствует, и даже сохранила российское гражданство. «Все у меня уравновешенно», – признается она.

– Смогла эмиграция повлиять на вас, ваше творчество? Вы ведь уехали из России уже состоявшимся поэтом.

– Конечно же, нет. И это не потому, что я какой-то уникум, а во-первых, я к этому не стремилась, потому что в Лондон приехала уже сформировавшимся человеком. К тому же я не пыталась стать англичанкой еще и потому, что из иностранных культур английская культура у меня была вторична после французской.

Во-вторых, англичане очень уважают людей, у которых есть культурный багаж. Если ты художник и привез свою выставку, они не будут тебя учить азам живописи. В этом смысле творческая и личностная свобода там уникальна. Недаром после многих лет жизни в Англии моя книга на английском языке вышла только сейчас, когда я смогла встретить переводчика, который не просто перевел мои стихи, но сделал это с пониманием структуры традиционного русского стихосложения.

Тут следует отметить, что англичане переводят стихи буквально, без рифмы. Поэтому перевод стихов русских поэтов там – просто пересказ поэзии. Разве можно поэзию пересказывать? Поэзию нельзя лишать музыки. Неслучайно в советские времена существовала великолепная переводческая школа. Переводчик тоже должен был быть поэтом, и он создавал практически другое конгениальное стихотворение.

Переводчик Джон Фарндон смог сохранить музыку всех моих стихов, он откомментировал каждое стихотворение. Дело в том, что не каждый англичанин знает, кто такой Анри Руссо и кто такой Аполлинер. Английский менталитет – пытаться объяснить стихотворение. Недаром эту книгу в Англии номинировали сразу на несколько престижных литературных премий. Нужно было прожить здесь больше 20 лет, чтобы встретить человека, который чувствует поэзию точно так же, как и я – переводит стихи словно по канве, сохраняя ритм и музыку каждого стихотворения.

Подражать английской литературе, которая давно потеряла рифму, музыку, читателя, смысла нет. Но английские мотивы в моем творчестве есть. Их очень много. Книга «Англия – страна Советов» – это книга не только об Англии, это сравнительный анализ жизни от имени человека, живущего на две страны.

– Менталитет меняется в эмиграции?

– Нет. На этот счет у меня твердое убеждение, поскольку я уже 25 лет живу в Англии. У меня даже есть такая поговорка, что можно идеально выучить китайский язык, но нельзя стать китайцем. Нельзя стать стопроцентным англичанином: как бы ты ни старался, это будет выглядеть смешно. По английскому телевидению много лет шел комедийный сериал, который создали талантливые молодые люди, выходцы из Индии и Пакистана. В нем молодые драматурги и актеры едко подшучивают над людьми из своей диаспоры, которые стремятся стать англичанами. Со стороны все это выглядит очень комично. Нельзя доводить до абсурда желание стать «английским джентльменом»! Каждый человек интересен, если он привносит в окружающий мир свою самобытную культуру. И каждый образованный человек вместе с собой увозит в чужую страну самобытный культурный код. Этим он и интересен. А вот внедрение этого кода в сознание народа другой страны, другого образа жизни мало того что процесс длительный, но часто просто невозможный.

Что такое потерять свой менталитет? Это не растворение в чужой культуре и не смешение культур, а взаимоуважение к другим культурам. В этом смысле Лондон уникальный город, где ты можешь быть самим собой у себя дома, а на улице ты становишься средним европейцем.

– Кто сегодня задает тон, формирует русскую культуру в Лондоне?

– Ее формирует нахлынувшая в Лондон прибалтийская русскоязычная и русская молодежь. Вот уже три года в Лондоне существуют очень яркие заявки на создание русского театра. Русский театр в Лондоне создают прибалтийцы. Замечательный режиссер Дмитрий Турчанинов, который в свое время закончил Литовскую академию музыки и театра, работал актером Русского драматического театра Литвы, уже несколько лет живет в Лондоне и создает здесь спектакли. В его труппе актеры — выходцы из Вильнюса, Риги, Таллина, Москвы. Но в основном – это прибалты, очень талантливые, очень амбициозные люди, которые ставят великолепные спектакли на русском языке. Например, спектакль «Любовь в футляре» создан по коротким рассказам А. Чехова (заметьте, не по пьесам, поскольку невозможно смотреть очередные версии «Вишневого сада» или «Трех сестер»). Влада Лемешевская из Риги организовала продюсерский театральный центр. Она заказывает работы режиссерам, у нее ставил Константин Каменский «Собачье сердце», а Дмитрий Турчанинов поставил «Кукольный дом». Все спектакли пользуются успехом. Маленькие залы, которые арендуют для спектаклей, всегда переполнены. Публика требует повтора (как правило, спектакли показывают несколько дней или неделю). Сейчас этот театр, «Хамелеон», принял участие в фестивале русских зарубежных театров в Берлине.

Вот это то яркое, новое русское, что сейчас возникло. И это пришло на смену русской живописи, пик популярности которой в Европе пришелся на 90-е годы. Тогда многие талантливые советские живописцы переехали на Запад, у каждого из них по-разному сложилась жизнь, порой судьбы их очень трагические. Сейчас возник театральный бум. Появились уже и конкуренция и ажиотаж. И творческая ревность. В театре играют профессиональные актеры, но они не получают зарплаты, поэтому все где-то еще работают, а по вечерам, в свободное от работы время, репетируют. Они с хорошим актерским прошлым, каждый их них уехал в свое время и по разным причинам из какого-то театра.

Но не все русские, живущие в Лондоне, занимаются творчеством. Очень много бизнес-стартапов, создаваемых русскими. На русском языке выходят журналы, газеты. Есть русские рестораны, есть русско-литовские магазины, где много молочных и мясных изделий из Литвы, Латвии, Молдовы. Никакой ностальгии по продуктам (обобщенно-русским, к которым мы все привыкли) никто не испытывает, потому что все это можно свободно купить уже и в лондонском магазине.

– Свободное передвижение людей идет только на пользу любой стране. Вообще, эмигранты оказывают влияние на страну проживания?

– Естественно, взаимовлияние культур неизбежно. Но не только Англия влияет на внешний облик людей или на образовательный ценз выходцев, скажем, из Индии, Пакистана, с Карибских островов. Это часто уже британцы в третьем поколении. Но идет и обратный процесс. Большое влияние на английскую популярную музыку оказали африканские и карибские ритмы и музыкальный строй. Очень много появилось врачей с пакистанскими и индийскими фамилиями. В двухэтажных автобусах и такси чаще всего на водительском месте вы увидете темнокожего шофера. Многие «новые британцы» из бывших английских колоний уже стали больше англичанами, чем сами англичане!

Иногда мне все же бывает жаль, что такой роскошный генетический фонд уходит из той или иной восточноевропейской страны! В этом смысле правильнее всего распорядились свободой передвижения поляки. В Англии они образовали даже не диаспору, а государство в государстве. У них свои магазины, свои заводики, где коптят мясо, рыбу, квасят капусту. Они помогают всем полякам, которые приезжают в Англию, найти работу, жилье. Многие молодые поляки зарабатывают деньги для того, чтобы вернуться назад в Польшу, купить там дом, завести семью, расширить свое дело или фермерское хозяйство. Они любят свою страну и вовсе не стремятся осесть в Англии. Сейчас все больше литовцев, которым надоело батрачить впустую, и они намерены заработать денег и вернуться в Литву. Поэтому многие из них даже не стремятся выучить английский язык. И от этого они могут рассчитывать только на низкооплачиваемую работу. Получается замкнутый круг, к сожалению.

– В Лондоне вы тоже пытались отыскать русский культурный след?

– Безусловно. Русской общины в Лондоне, как таковой, как бы нет, но она существует в отдельных ее проявлениях – театральной, литературной, церковной. Сейчас в Лондоне наблюдается еще и поэтический бум – в Русском доме постоянно проходят не только творческие вечера современных поэтов, но и поэтов-классиков. И все это при большом стечении народа. Еще не так давно возникло мемориальное общество «Русское наследие», которое по-настоящему отыскивает русский исторический след в Великобритании.

Что касается меня, то в Лондоне свою творческую энергию и профессионализм я направила в другое русло. Сделала 12 совместных с российским телевидением фильмов: «Цветаева в Лондоне», «Скрябин в Лондоне», «Гумилев в Лондоне» и т. д. Творческая изоляция от так называемой «литературной тусовки» пошла мне только на пользу. Я занялась фотографией и создала совершенно новый жанр — «фотопоэзия». Я не фотографирую «абы что», это не туристические фото, это художественный проект, несущий философскую и метафорическую нагрузку. Уже состоялось много фотовыставок и творческих вечеров на эту тему во многих странах мира. Сейчас проект развился, перешел в новую стадию. Я создаю цифровые кинопоэмы, веду мастер-классы на международных кинофестивалях. И эти творческие успешные работы – тоже результат моей частичной и добровольной изоляции от суеты. Это не борьба за какую-то литературную или иную премию, это просто сосредоточение на своей работе, на развитии тех или иных творческих идей. Это накопление энергии, это то, что всегда с тобой.

– Что для вас быть человеком мира?

– Для меня это, прежде всего, сохранение ощущения своего внутреннего гражданства, принадлежности к своей самобытной национальной культуре. Не важно, паспорт гражданина какой страны ты получил. Важно внутренне оставаться самим собой. При этом не замыкаться в самом себе, а впитывать и принимать окружающий тебя новый и незнакомый мир, осознавая, что тебе повезло жить во времена открытых границ и новых, неизведанных возможностей.