События

Мы встретились в Риге на проекте «Культурная линия» — Александр Николаевич приехал в Прибалтику в театральное турне своей постановки «Признание».

На его счету не только более 100 ролей в театре и кино, в том числе и в Голливуде. В последние годы актер стал пробовать себя и в качестве режиссера, желая поделиться жизненным и творческим опытом — ему в декабре исполнится 60 лет. «Признание» — его режиссура, в которой он сам играет одну из трех ролей.

В общении Балуев легок и по-хорошему прост, что неожиданно. Судя по его внешности и ролям, предполагалось найти в нем нечто более «высокомерное»... Отвечал он не вдруг, а подумав, взяв паузу перед тем, как начать говорить. Сердечно поблагодарил за эту встречу, хотя торопился загримироваться перед спектаклем.

«Герой нашего времени» — так звучала тема нашей встречи. Для Александра Николаевича такими героями стали на всю жизнь Юрий Гагарин и Валерий Харламов.

Война и мир

Отец нашего гостя, военный, мечтал, чтобы сын наследовал его профессию:

— Я переиграл столько военных на экране, что мечты и надежды моего отца сбылись. Мало не покажется. И звания у меня были приличные.

— Как вы считаете, надо ли снимать новое кино для молодежи о войне — и если да, то как?

— Ну вот снимаются у нас разные римейки — считаю, что это плохие попытки. Те фильмы снимали люди, которые сами были на войне или пережили то время. Это гораздо серьезнее, глубже, не сравнить — они снимали героя на войне. А сегодня снимают трюки, сосредотачивая взгляд на снаряде, который падает три минуты, потом еще столько же разрывается на части, осколки летят в разные стороны и разрывают героя...

Тогда другие задачи ставились и другие решались. У каждого времени — свое кино. Современное кино о войне не получается, потому что его снимают очень издалека. А к этому нельзя так относиться — не та тема. Но, оказывается, сегодня можно! И получаются такие холодные фильмы, «интересненькие», вызывающие мнение — да, это любопытно. Интрижка может быть какая-то — немец полюбил нашу пленную и прочее. К войне, на мой взгляд, это не имеет никакого отношения. Но такой взгляд на войну сегодняшнего поколения.

Не отдаваться неприличию

— По поводу будущего сегодняшнего росийского кинематографа — у вас хорошие предчувствия? Что-то вас тронуло из работ ваших коллег?

— Есть ощущение, что у нас сейчас очень большое увлечение формой. Берется любая классическая пьеса и переворачивается с одного места на другое — более неприличное. Зачем? Для чего? Не знаю. Режиссер говорит — мол, это мое видение. И такой ужас происходит везде. Повально. Как это остановть? Да никак. Иногда хочется крикнуть: дайте худсовет, верните обратно цензуру! Этого, конечно, не будет — проехали это время. Надеюсь, зритель, наверное, проголосует ногами. Главное, чтобы было ему куда от этого уйти. Повально в театрах такое, а настоящего театра очень мало. Фантик с обнаженными натурами можно увидеть везде. А чтобы увидеть историю, говорящую о человеке, его внутреннем мире, переживаниях, потерях и приобретениях, о любви, — такого очень мало. Должен быть какой-то баланс, куда могу пойти и посмотреть что-то другое, чтобы не отдаваться этому неприличию безальтерантивно.

Сейчас очень выбираю материал и отказываюсь от многих ролей. Вот читаю сценарий и вижу диалоги — либо зачитываюсь текстом, либо вижу, что создано все только для того, чтобы «забить» экран. И думаю: наверное, дальше читать не буду. А когда вижу, что раскручивается какая-то хотя бы словесно интересно выраженная мысль, читаю дальше.

Чтобы заполнить пробел вне западной кинопродукции, нужно иметь политическую волю, как ни странно. Как было в моем любимом Советском Союзе. Кино — это одна из серьезнейших статей дохода. Так зачем же мы эту статью дохода куда-то запихнули в неприличное место? Зачем? Чтобы было что смотреть, нужно это изготовить. Есть ли силы, люди? Считаю, что молодежь на это не тянет.

У меня есть надежда... Но серьезные режиссеры сидят и ничего не снимают — мол, посмотрим пока плохое американское кино, а после, когда условия созреют, как жахнем... Такого не бывает — творческая молодежь должна на чем-то созревать. А не просто так — если обрезать, наступает немота. Поэтому если сейчас это все не поправят, будет просто провал.

— Какой из ваших героев ближе вам по характеру?

— Всегда стремлюсь к тому, чтобы характеры, которые играю, были достаточно далеки от меня самого.

«Психологией там не пахнет...»

— Времена великого Голливуда прошли. Были ли герои, которых вам хотелось бы играть за океаном, достойные вашего таланта, внутреннего мира?

— Какой такой особый талант — это вы хватили через край. Снимают там как и везде — хорошего кино очень мало, понятно. Но плохое там другого качества — по техническим возможностям. Какие там чудовища вылезают!..

— Смотреть же это невозможно!

— Согласен, но снято потрясающе. В отличие от нашего потерянного инструмента воздействия в России, они не теряли его — воспитывают такое поколение, готовят его ужастиками в чему-то такому, ужасам каким-то... Наверное. Не знаю, зачем это снимается. Кинематограф готовит к пришельцам, которые придут и будут всех долбить. Вот вы думаете об этих пришельцах? А они думают. Они идут в кинотеатры, а там им показывают пришельцев — вот они пришли.

А психологией там вообще не пахнет. Наверное, за счет актеров среднего и старшего поколений, которые еще думают, которые идут со съемочной площадки на Бродвей, чтобы поиграть Чехова или какаую-то другую классику, они еще думают о чувственных отношениях на сцене или площадке — чтобы зритель это понял и ощутил. Но в основном — нет. В основном все физиотерапия, физкультура — очень хорошего уровня. Отсутствие сценарного материала редкое. А комиксов много, сказки такие снимаются.

— Вы сыграли много исторических ролей. Вам интересно это было? Вам интереснее исторический материал или современный?

— История мне нравится больше. Потому что гораздо больше знаков вопросов — узнать, чего не знал, копать. Ты можешь отследить, о чем этот персонаж мечтал и что получилось в итоге. И могло ли получиться иначе... Ты можешь отследить этот путь, который он прошел за эти годы. Это же очень увлекает! Для меня в этом анализ истории и сравнение ее с современностью. Национальное и человеческое сравнивается.

О женщинах и планах

— Какую роль хотели бы еще сыграть?

— У меня такая профессия — здесь мало что зависит от меня самого. И все мои мечтания мало что значат. Заставил себя не мечтать — чтобы не разочаровываться. И, когда что-то достойное случается, благодарю судьбу, что это получилось. Не мучаюсь, что не удалось сыграть то, о чем, может быть, мечтал. Этого удовольствия — мечтать — себя лишил напрочь. И как-то с этим живу.

— С кем из актрис вам было интересно играть в партнерстве. И кто для вас оказался привлекательнее как женщина?

— Со всеми в хорошем смысле у нас была симпатия. Предпринимаю усилия, чтобы на площадке было комфортно. Никогда не влюблялся ни в актрис, ни в других женщин из съемочного цеха или по сцене. Когда ты работаешь, твоя задача — убедить зрителя любым способом, что ты точно эту героиню любишь. Если это удается сделать — вот это оно! А влюбиться на съемках и просто зафиксировать это на кинопленку не есть кино, творчество. Это нетрудно. А сыграть любовь труднее.

(О своей личной жизни актер никогда не распространяется — это, безусловно, благородная черта. Он не зря стал главным героем в известном задушевном, щемящем сериале «Благословите женщину».)

О женщинах в своей жизни Балуев говорит так:

— Благодарен всем женщинам на моем пути и судьбе за то, что мы с ними встретились. Люблю и благословляю их всех, без исключения.

Сейчас снимаюсь на нелюбимом мною канале НТВ — но тут мне прислали сценарий, который показался возможен и приемлем для меня. Это история о человеке, который в сталинское время создал и возглавил золотую артель, такое неформальное существование у него было, несистемное. И семейная история щемящая. Зацепила...
Александр Балуев — актер очень узнаваемый благодаря непобедимой харизме, запоминаюющейся, «необщей» внешности и так редко встречающейся сегодня в представителях его цеха глубокой внтуренней интеллигентности, пишет латвийская газета «СЕГОДНЯ».