События

Российский режиссер-документалист Олеся Фокина приобрела известность в 1998 году, создав фильм в трёх частях "Избранник" об Александре Солженицине. За этот фильм режиссёр была награждена специальным дипломом Берлинского международного кинофестиваля и главным призом проходившего в Бухаресте фестиваля "Восток-Запад. Писатели XX века". Этот фильм был первым из задуманного автором гуманитарного цикла "Человек на все времена". Среди героев ее фильмов есть и хорошо известные в Литве личности: итальянский сценарист Тонино Гуэрра, режиссёр Микеланджело Антониони, поэты Борис Пастернак, Йосиф Бродский, Марина Цветаева, философ Мераб Мамардашвили, мультипликатор Юрий Норштейн и множество других.

Снимая новый фильм о российском хормейстере Владимире Минине, не обошлось без упоминания об истории его дружбы со светлой памяти дирижёром Саулюсом Сондецкисом.

- Расскажите, какие воспоминания вас связывают с нашей страной.

- В детстве, с моего пятилетнего возраста, кажется, мои родители снимали дачу в Друскининкай, поэтому Друскининкай и Вильнюс были любимыми летними городами. Единственным городом, куда летала вместе с родителями, был Вильнюс. Бродя по этому городу в поисках зафиксированных в работах фотографа и художника Станислава Флери кадров, я получила свои первые европейские впечатления. Ну, а закончив университет, и перед тем, как заняться кино - работала на телевидении и сходила с ума от литовской школы фотографии и работ её представителей Антанаса Суткаса, Витаса Луцкаса, ничем не уступающих фотографиям Анри Картье-Брессона...

Снимала литовских художников-авангардистов, джазовые фестивали в Паланге, певца Витаутаса Кернагиса, поэта и искусствоведа Альфонсаса Андрюшкявичюса, писателя Григория Кановича и других...

Это время, которое сегодня вызывает во мне грусть, поскольку, как бы не называлась та страна, мы были вместе и это было лучше, чем сегодняшнее противостояние, разделившее наши народы. И когда я говорю "мой Вильнюс", "мой Друскининкай", прошу не считать меня оккупанткой, - просто считать ярой поклонницей, для которой эти города стали частью жизни.

- Какой личности посвящён последний ваш фильм?

- Заканчиваю фильм о великом дирижёре Владимире Минине, основавшем один из лучших хоров в мире; он был близким другом известного литовского дирижёра Саулюса Сондецкиса. Полвека длящяяся дружба завязалась при довольно драматических обстоятельствах с самого первого их совместного концерта. Случилось так, что оркестр Сондецкиса должен был совместно с хором Минина исполнить "Реквием" Моцарта в зале Московской консерватории, вмещающей 1700 зрителей. Добирались поездом, который опаздывал, что оркестранты оказались в Консерватории лишь за 40 минут до начала концерта.

Минин рассказывал, что ожидал полного краха, поскольку исполнить такое сложное произведение не отработав сложных переходов, не отрепетировав – полное безумие, однако, переживая и волнуясь, слушая исполнение не мог поверить собственным ушам и глазам – Саулюс Сондецкис так великолепно дирижировал. Потом говорили, что такого «Реквиема» больше никогда и не было, с того момента они и стали, как братья, путешествовали по миру с концертами.
Жену Сондециса, виолончелистку, профессора Сильвию Сондецкене я снимала прошлым летом. Очень жалею, что не сделала, пожалуй самые лучшие кадры, когда Сильвия, которую до тех пор ни разу не видала, встречала в аэропорту меня и оператора, держа в руках огромную фотографию, изображавшую Минина и Сондецкиса. Не сдержала слёз, увидев… красивую стройную женщину, без всякого макияжа, с гладко зачесанными седыми волосами… Приехали в её опустевший дом, где она выглядит такой одинокой, где громко звучат звуки шагов, стаканы, ножи, вилки, звучание хрусталя… Сильвия говорит, что дом без Сондецкиса звучит совсем по иному. И показывает цветок в горшке, не помню названия, его ей подарил муж. Хоть и отцвёл, Сильвия его не выбросила, а как по весне он расцвёл снова, стала хранить, как весточку с того света. Сондецкене рассказывала об огромной духовной близости ее и Саулюса с Мининым, и хотя тот дом посещали и за столом сидели Мстислав Ростропович, Иегуди Менухин и чуть ли не вся мировая музыкальная элита, но ближе Минина для них никого не было.

- Возможно, есть какая-то исключительная черта, присущая всем вашим киногероям?

- Являюсь человеком, не терпящим тьмы. Я люблю свет, ищу его в людях и его хочу транслировать, - считаю это своей задачей. Убеждена, что тот поток «чернухи», как бы по сигналу говорить, что придёт в голову, захлестнувший экраны, не сделал людей ни лучше, ни духовней, ни благороднее, ни совестливее. Автор мультфильма «Ежик в тумане» Юрий Норштейн, говоря об искусстве, выделял основное качество – лишь то, что возвышает душу, может дать душе импульс для роста, а тот хлам, который вбрасывается в кино, телевидение, в так называемое культурное пространство, лишь портит человека. Не даром в этом потоке, не обоснованном личным страданием и духовным опытом, тонущее общество кажется словно зараженное какой-то чумой и ее зараза распространяется как раковые клетки.

Меня волнуют творческие аспекты, мне хочется рассказать о том, что есть красивого в человеке, именно этому и посвящён мой цикл, все 25 моих фильмов. Они не являются сказками (хотя в каком-то смысле я рассказываю сказки,так как каждый человек, даже говоря о конкретном событии, добавляет что-то от себя), но являются рассказами о том, что лучшее в человеке и рассказывая то, что лучшеее в человеке, я взываю к лучшим человеческим чувствам. Мои герои неидеальны, чаще всего это люди сложного характера, трудной судьбы. Мне хотелось создать жемчужное ожерелье вокруг человечества, которое бы как–то помогало понять, что имел в виду Господь, создавая человека - красоту, волю, благородство...

- Создавая портрет «человека на все времена» не думаете, что герои прошлого века в нынешнем контексте чувствовали бы себя чужеродными?

- Выдающийся грузинский философ Мераб Мамардашвили (он преподавал мне на Высших режиссёрских курсах) был мыслителем Европейского уровня, читал лекции в Сорбонском университете, писал книги о Дакарте, Прусте. Его интересовал мировой порядок, ситуация в России, родной Грузии, где всё больше проявлялись тенденции национализма. Тогда он и произнёс фразу, из-за которой был обвинён в предательстве и из-за которой, видимо, у него случился инфаркт: «Если мой народ выберет Гамсахурдия, я встану против своего народа». Он не был человеком своего времени, он был человеком, опередившем своё время. Или возьмём Александра Солженицина, в своё время, идя против системы и посодействовав, можно сказать, развалу коммунизма. Он противостоял как порывистый поток, который невозможно было остановить, а что случилось, когда он вновь вернулся в Россию? Здесь ожидали Солженицына, который, как Мессия повёл бы за собой толпу овец, а он не занял ожидаемой позиции, не показал, как жить и был отторгнут. Он держался в тени, читал, писал, но сегодня, когда после его смерти прошло десятилетие, видим, что всё именно так, как он и говорил. Снова появились дикие люди, которые вновь жаждут сильной руки, хотя Солженицын описывал, что те сильные руки делали в Германии и Советском Союзе…

Яркие люди всегда держатся особняком, они никогда не идут рука об руку с кем бы то ни было – они думают собственной головой. Меня в большинстве случаев спасает одна мысль Мамардашвили: « Я один против мира и обязан выдержать своё одиночество».

- Создавая гуманитарную документалистику, обращаете ли внимание, чем человек разбрасывается на своём пути к хорошей жизни?

- Возможно, теряем Мечту с Большой буквы, - ведь нельзя же считать мечтой поездку на Гаваи или покупку автомобиля, типа Бентли, - это только товар за большие или меньшие деньги… Может, исчезает простота в общении и уже никому не приходит в голову мысль позвонить из уличного автомата за две копейки и сообщить, что через пару минут будет у твоей двери. Из наших отношений уходит естественность, искренность, наше общение меняется, как и те виды Вильнюса на удивительных фотографиях вашего художника Станислава Флери. Возможно, это черты новой цивилизации, может, обязательная жертва, которую платим, что-либо получая. Вот, к примеру, заплатим за престижный новомодный телефон и из-за этого потерям трёх близких друзей, вот купим дорогую шубу или автомобиль и теряем радость близкого человеческого общения. Мы покупаем, платим, покупаем, платим и не задумываемся, какую же действительную цену мы платим за те вещи. Мы путешествуем по миру, это замечательно, это отлично, но к примеру, путешествие Пушкина в деревню в Михайловское или в Кишинёв повозкой или каретой, ведь совсем не такое путешествие, какое мы совершаем на скоростном самолёте. Представьте поездку Пушкина с остановками, ночёвками, посиделками в трактирах, разговорами с попутчиками, разглядыванием облаков и т.п. Похожие вещи отлично описал теолог Александр Шмеман в своих дневниках. Там сказано, что расстояние между континентами теоретически можем преодолеть и за восемь часов, физически что-либо достичь можем очень быстро, однако психологически и духовно мы не успеваем это усвоить, и потому дальнейшие процессы проходят с определенной поправкой… Можем ли мы это контролировать? Возможно. Может, не всегда должны спешить… Но я – не учитель, я – ученик…