События

Сергей Мокрицкий: "Я снял последний российско-украинский фильм и хочу снять первый после катастрофы"

Александр Малнач, BALTNEWS.LV Источник (ссылка откроется в новом окне)

В Риге побывал Сергей Мокрицкий, известный российский кинооператор и режиссер, автор последнего совместного российско-украинского кинопроекта "Битва за Севастополь".
Тему и тон встречи режиссера с рижанами задала ведущая платформы "Культурная линия" Ольга Авдевич, поставив перед Мокрицким вопрос из недавнего опроса "Радио Свобода": есть ли правдивые российские фильмы о войне?

Это вторая подряд встреча с деятелями российского кино в рамках проекта "Культурная линия". В конце ноября в Риге побывала кинокритик и художественный руководитель российских программ Московского международного кинофестиваля Ирина Павлова. Было интересно сравнить подходы Павловой и Мокрицкого к проблемам кинематографа.

Но что же вопрос-затравка? По статистике "Радио Свобода", только 55% респондентов ответили, что есть правдивые российские фильмы о Великой Отечественной войне, тогда как 45% респондентов так не считают.

Лживый вопрос

"Правы все, конечно, – не задумываясь, ответил Мокрицкий. – Я не могу сказать, что фильм Алексея Германа "Проверка на дорогах" с Заманским в главной роли, или его же "Двадцать дней без войны" с Гурченко и Никулиным – это неправдивое кино. Сказать, что "Баллада о солдате" Чухрая, который прошел всю войну и знал ее, – неправдивое кино – значит сказать глупость – язык не повернется.

Спилберг, прежде чем снимать "Спасение рядового Райана", посмотрел эпопею Озерова "Освобождение". Он хотел понять, что уже в истории кино сделано на эту тему. Конечно же, правдивые российские фильмы о войне есть. И, конечно же, можно наковырять лживых фильмов и сказать, что правдивых нет вовсе. Это вопрос ракурса".

С мнением актера Александра Балуева, который на подобной встрече в Риге заявил, что люди, сами не воевавшие и знающие о войне понаслышке, не могут снять правдивый фильм на военную тему, Мокрицкий не согласился.

"Балуеву – балуево, как сказано в писании, – сказал режиссер. – Это его частное мнение. Вот я, например, не воевал, но "Битва за Севастополь" довольно правдивый фильм. Честное слово! Я очень глубоко ковырнул эту тему, и у нас была потрясающая группа исторических консультантов. И мои коллеги тоже хотят быть правдивыми. Но правда у каждого своя. У генерала своя правда, а у солдата в окопе своя. Сам вопрос лживый".

На реплику из зала, мол, нельзя снимать кино про войну как приключенческую картину, Мокрицкий ответил столь же молниеносно: "Можно". И поделился воспоминанием писателя Бориса Васильева ("А зори здесь тихие", "В списках не значился", "Офицеры"), как все его одноклассники в выпускном классе повскакали с криком "Ура!", когда к ним на экзамен вошел директор и сказал: "Ребята, война".

"На войне можно показать геройство, – пояснил Мокрицкий. – Для них первые месяцы обучения на сержантов было сплошным приключением. Возьмите "Неуловимых мстителей", "Служили два товарища", "Бумбараш" – это приключенческие фильмы о гражданской войне".

Фильм о каждом

Сам Сергей Мокрицкий получил свое имя в память о дяде, воевавшем и погибшем в последние дни войны. По словам режиссера, каждый, кто произносит словосочетание "правда о войне", имеет в виду что-то свое:

"Пожалуйста, говорите сейчас правду о войне. Но она обязательно для кого-то будет ложью. Правда о войне у каждого своя. Моя задача как режиссера создать художественный образ. Тема фильма может быть только одна. Фильм – это не салат, куда можно много всего наложить.

Я выбираю тему, которая мне близка. В фильме "Битва за Севастополь" я показываю, как 25-летняя девушка, которой пришла пора любить, попадает в жернова войны и побеждает обстоятельства, которые кажутся выше ее. В 1942 году, во время войны, при Сталине, убив за год 309 человек (а знаменитый снайпер Зайцев за четыре года войны убил 211 человек), говорит: "Не буду! Все, я больше не убиваю".

Она стала преподавать, поехала в Америку убеждать американцев поторопиться с открытием Второго фронта. Она работала на Победу, но не убивая. Об этом я хотел рассказать. Одним фильмом нельзя охватить все возможные темы. Война долго еще будет рождать темы для кино. 20 миллионов фильмов можно снять. О каждом можно снять фильм".

Севастополь в Одессе

Спросили Мокрицкого, с какой стороны – "правильной" или "неправильной" – он въезжал в Крым? Оказалось, что картина "Битва за Севастополь" не снималась в Крыму:

"Фильм начали снимать, когда еще мы дружили. Это совместное кино. Начало мы сняли в Севастополе. Тогда это еще было возможным. А потом, когда уже начались события, Одесса сыграла роль Севастополя. Кино – это ведь великая иллюзия. Мы стали приспосабливаться к событиям.

Я украинец. Мой родной язык – украинский. Я, как оказалось, хорошо образован. Я сам этого не знал, пока не столкнулся с украинцами современными. Они меня уважали за это. Я понимал, что останавливать кино нельзя. Я не знал, чем это закончится, но съемки надо было закончить. И я шел на какие-то компромиссы. А Одессу мы снимали под Киевом. Я прекрасно знаю ландшафты, работал в Одессе, в Измаиле – пять лет моряком был.

Фильм вышел в 2015 году. На Украине он не мог выйти под названием "Битва за Севастополь". Но деньги потрачены, неразумно не показывать фильм совсем. И украинской стороной было принято решение показать фильм под названием "Незламна" ("Несломленная").

Мы его переозвучили один в один. Одно только слово я поменял. Там, где Элеонора Рузвельт говорит: "Я была такая дылда. Как он в меня влюбился?". Из-за отсутствия в украинском языке слова "дылда" она произносит: "Я була така жердина". Я радовался, потому что понимал: в Киеве идет кино и в Москве, и один час 58 минут мы едины. И я причина этому единству. Этот час и 58 минут я ходил королем по комнате.

По-другому, но вместе

Не дожидаясь вопроса из зала, Мокрицкий высказал свое мнение о событиях на Украине:

"У меня нет какого-то объективного отношения, потому что дети от моего первого брака живут в Киеве, два прекрасных мальчика 34 и 32 лет. Дети от второго брака живут в Москве. И поэтому представить ситуацию, когда отношения будут хуже, хуже, хуже, и мои дети будут лежать в окопах напротив друг друга, это абсурд для меня, это глупость, я не понимаю, у меня слов не хватает цензурных, чтобы объяснить эту ситуацию. Поэтому я воспринимаю ее как личную боль.

Я не могу сесть и трезво посмотреть на карту, подумать, проанализировать. Я хочу, чтобы это быстрее закончилось. Чтобы оно опять было… Оно не может быть, как прежде. Я ведь тоже не идиот, понимаю. Оно должно быть по-новому, но по-доброму. Мы же можем жить как-то по-другому, но вместе. Вот этого я хочу. Я жду".

"То есть вы не исключаете, что в будущем реализуете еще один российско-украинский кинематографический проект", – красиво "вырулила" Ольга Авдевич.

"Мне бы так хотелось, чтобы это опять был я, – ответил Мокрицкий. – Я снял последнее совместное кино, и я как феникс снимаю первое после этой катастрофы. Ой, было бы хорошо! Вот это моя мечта".

И после этого Макрицкого спросили, когда начнется война между Россией и Украиной? Мокрицкий устоял:

"Не знаю, когда начнется, но молюсь, чтобы она не началась никогда. Я думаю, она не начнется. Я думаю, что это такая коммерческая возня. Информация, которую я имею, дает мне право так говорить. Они будут как угодно пугать друг друга, но до настоящего дела не дойдет, и дай Бог, чтобы я был прав".

Лев и ягнятина

Сейчас у Мокрицкого один проект в работе и один в планах. Тот, что в работе, посвящен группе молодых кинооператоров-вгиковцев, которые в ноябре 1941 года, когда немцы стояли под Москвой, в 25 километрах от Кремля, в Химках, где сейчас магазин IKEA, попросились на фронт операторами и добились своего:

Отвечая на вопрос, какое кино нравится ему самому, Мокрицкий процитировал слова режиссера Рустама Хамдамова, творчество которого ("Мешок без дна") высоко ценит: "Лев состоит из хорошо переваренной ягнятины".

"Все, что вы смотрите и читаете, оно в вас переваривается, вы состоите из этого, поэтому лучше не тратить время на просмотр плохих фильмов и прочтение плохих книг", – будто бы пояснил Мокрицкому свою мысль Хамдамов.

Но его слова можно понять и иначе. Ведь даже плохой фильм, плохая книга, просмотренные и прочитанные львом, подкрепляют его силы. И потом, как гласит индийская пословица, лев не станет есть траву, даже если нет другой пищи.

Мокрицкий "напитывается" картинами выдающихся режиссеров:

"Как ни крутись, а фильмы Ларса фон Триера посмотреть надо. Как бы вы к нему ни относились. Что бы он ни сделал, я должен посмотреть это как профессионал. Иньярриту надо посмотреть. Что-то снимет Тарантино, побегу смотреть, бросив яичницу.

Но еще есть старое кино. Сейчас вышел рейтинг Би-Би-Си "100 фильмов не на английском языке". Я тут же переписал их все в тетрадку и методично просматриваю в командировках. Если брать авторов, то это Феллини, Антониони, Пазолини, "Гражданин Кейн" Орсона Уэлса – без этого не может быть кинематографа. Мне нравится хорошее профессиональное спокойное кино. Чарли Чаплин.

Я люблю советское кино, потому что в нем было то, что я называю витамином добра. Там есть другие отношения. Но это не значит, что я не люблю Звягинцева. Звягинцев мне нравится остротой проблем. А "Весна" мне нравится юмором. Я одинаково люблю "Весну", "Тракториста", "Елену" и "Нелюбовь". "Елена" – потрясающее кино. Эту проблему поднять, вы что! Ее же не было в советское время".

"Мы не равны!"

"Какую проблему?", – поймал я на слове Мокрицкого. Интересно было столкнуть его в заочной полемике с худруком российских программ МКФ Ириной Павловой, которой творчество Звягинцева не близко, для которой оно слишком однопланово, мол, подумаешь, тему поднял, тему и в газетной статье поднять можно. Мокрицкий ответил:

"Мне еще мама – учитель русского языка и литературы – задала задачу: "Смотри, я вот буду сейчас работать, упираться, ослепла совсем, проверяя эти ваши бездарные сочинения, и получу 115 рублей в месяц. И если все вообще буду делать спустя рукава, плевать на вас, получу 115 рублей в месяц. В чем правда, сынок?". Сынок задумался.

Бабушка мне говорила: "Смотри, даже собаки, которые бегают, у них есть вожак, есть шавки, а нас хотят уравнять. Мы не равны!". И Елена Звягинцева спустя многие годы повторила слова моей бабушки: "Мы не равны".

"Мой брат, который от папы, из той, другой семьи (отец ушел из первой семьи, когда Сереже Мокрицкому был годик – прим. Baltnews.lv), приехал ко мне, а в тот год убили Листьева. И он говорит: "Что постоянно говорят, целых два дня говорят: Листьев, Листьев? Ну, убили и убили. Жалко человека, но нельзя так много о нем говорить. Вот у нас Васю задавили в таксомоторном парке, похоронили и ничего никто не знал".

Мой брат-пролетарий хотел Васю-пролетария выдвинуть вперед. И дальше его понесло: "Вот у тебя есть, смотри, пиджак, ботинки дорогущие, а у меня этого ничего нет". Я говорю: "Игорек, потому что ты после восьмого класса, где ты учился на одни тройки, шесть месяцев учился на шофера и все. А я закончил с отличием школу, я учился в мореходке – с красным дипломом, ВГИК – красный диплом. Посмотри, сколько я учился. Мы не равны. Я умнее тебя. Я язык знаю". Вы бы видели, что с ним творилось. Чуть ботинки не украл. Вот об этом фильм "Елена"".

Похоже, у каждого своя правда о "Елене", как и о войне, подумалось мне. Ведь "Елена" Звягинцева – это тоже в сущности фильм про войну, но не про Великую Отечественную, а про гражданскую. Двумя мнениями здесь никак не обойдешься.

Курс Гальперина

"Мы последний советский курс, который учился во ВГИКе. Нашим мастером был Александр Владимирович Гальперин, который в 1937 году снял фильм "Трактористы" и в 1939 году начал преподавать во ВГИКе. У нас был потрясающий мастер и представители всех союзных республик, включая Латвийскую ССР в лице Гинта Берзиньша и "представителя цветущей Украины", как говорил обо мне Гальперин.

Во ВГИКе особая система преподавания. Курс набирает мастер. У нас был самый мудрый мастер с колоссальным опытом. Русский язык был для него третий. Немецкий, французский, английский языки были для него родными. Таких людей уже нет сейчас. И он выбрал очень точных людей, поэтому у всех сложилась хорошая жизнь.

Вот ваш Гинт Берзиньш – начальник всех операторов Латвии, председатель Гильдии операторов. Символом нашего курса был Андрей Жигалов. Он умер в 42 года после того, как снял фильм "Остров" Павла Лунгина. До этого "Кукушка", "Блокпост", "Мама, не горюй", "Перегон", "Особенности национальной охоты". Или Григорий Яблочников. Все, что вы видите снятым под водой, это Гриша снимал. Все мои однокурсники состоялись как личности благодаря Гальперину. Он нас подготовил прекрасно.

"Простите, цензуре…"

"Гальперин сидел и говорил нам, когда мы уже были на пятом курсе, очень серьезную вещь: "Я начал работать в кинематографе в 1924 году на студии UFA (ассистентом на съемках фильма "Нибелунги", это классика немецкого кино, уточнил Мокрицкий). Потом я работал в Советском Союзе (за фильм "Космический рейс" он получил премию "Сезар", он первый в мире показал невесомость, вставил Мокрицкий). Я пережил сталинское время, я пережил ХХ съезд, оттепель, малокартинье, засилье советской цензуры. И все это семечки по сравнению с тем, что вы будете переживать".

Мы все напряглись и затихли. О чем говорит мастер? "Что же это, Александр Владимирович?!" – "Диктат рубля. Я работал на Западе". На улице был 1991 год. Танки начинали ездить по Москве. Можно обмануть цензора. А как ты рубль обманешь? Вам надо быть умнее в десять раз, чтобы найти эзопов язык, чтобы найти образ, чтобы он работал и на вас, и на рубль, и не раздражал цензуру, которая была всегда.

Вообще природа стремится к хаосу. Постоянно надо делать усилие, чтобы жизнь продолжалась. Во ВГИКе у нас был потрясающий человек – Мамардашвили Мераб Константинович, философ уровня Канта и Гегеля. Он говорил: "Жизнь – это усилие во времени". И чем больше усилиq вы делаете, тем полнее ваша жизнь.

Надо воспринимать с благодарностью цензуру, не боготворить ее, но, как сказал уже другой человек, из каждого свинства надо вырезать кусок ветчины. Цензура учит нас активнее использовать художественные образы.

Ныть по поводу цензуры менее продуктивно. Возьми фотоаппарат и сними свое кино без цензуры, если ты такой умный. Но все боятся, ссылаются на цензуру и молчат. Напиши, кто тебе мешает? "Мне бы только лист да свет. Мне бы только свет да лист", как сказал поэт".

Публика от души поаплодировала и разошлась. Стали собираться и организаторы, когда в дверях образовалась фигура Гинта Берзиньша, председателя Латвийской гильдии операторов, ученика. И началась встреча выпускников ВГИКа. Но это уже не для прессы.

Ваш комментарий

Чтобы оставить комментарий

войдите через свой аккаунт в соцсети:

... или заполните форму:

Ваше имя:*

Ваш адрес электронной почты (на сайте опубликован не будет):

Ссылка на сайт:

Ваш комментарий:*


Сергей Мокрицкий

Гостем заключительной в этом году встречи в рижском клубе «Культурная линия» был Сергей Мокрицкий – один из самых востребованных в России кинорежиссеров, создатель последнего на…… →

Фото
Видео
Статьи