События

Советская эпоха оставила в наследие огромное количество прекрасно снятых картин о Великой Отечественной войне. Почему сегодня появляется так много куцых, невыразительных, а иногда и откровенно лживых лент о «сороковых, роковых»? Говорим об этом со знаменитым российским режиссером-постановщиком, сценаристом, драматургом, создателем известной кинодрамы «Подольские курсанты» Вадимом Шмелевым.

– Вадим Викторович, первое, что обращает на себя внимание в советском военном кинематографе, – это потрясающая достоверность происходящего на экране. Почему в современных картинах не так?

– Безусловно, сценаристы и режиссеры при работе над картинами опирались тогда на огромный пласт очень сильной, великой военной литературы. Понятно, что материал, заложенный в книгах и написанный авторами, прошедшими фронт и тяжелые испытания, куда более убедительный, чем тот, который имеется в распоряжении у режиссеров сегодня. Сделать картину более мощную, честную, откровенную, чем уже создали наши классики, – задача архисложная.

– Согласны с утверждением о том, что в военных фильмах той поры было слишком много идеологии?

– А разве это плохо? Когда идеологии нет, появляются картины со множеством исторических «ляпов», нелепых домыслов и даже прямой лжи по поводу событий войны. Посмотрит молодежь такое кино и будет уверена, что на фронте были одни сплошные дезертиры и предатели. Как же мы тогда смогли разгромить сильнейшую в мире армию?
Я не за то, чтобы что-то скрывать. Но когда речь идет о войне, хочется показать именно источники, корни подвига, который наш народ совершил. Такова была наша задача на съемках «Подольских курсантов». Мы писали сценарий, имея на руках много материала: архивы, видеозаписи участников… Я изучал документы и думал: неужели никто из трех с половиной тысяч необстрелянных пацанов, когда вражеские танки приблизились на расстояние выстрела, не убежал? Нет, не убежал! Среди курсантов были белорусы, украинцы, русские, евреи… Никто не струсил! Есть тонны военных отчетов, которые писались каждый день. Фиксировалось все: сколько пошло на рубеж, сколько погибло, сколько похоронено, сколько припасов съедено и прочее. По Ильинскому рубежу я не нашел ни одного зафиксированного момента о предательстве, дезертирстве. Не думаю, что скрывали… Хотя не исключаю, что единичный случай мог просто выпасть из поля зрения. Но находятся те, кто сейчас, увидев в отчетах, что где-то каких-то двух дезертиров расстреляли в лесу, тут же начинают строчить по этому поводу сценарий для целого фильма. Для чего? Чтобы создалось ощущение, будто в советской армии служили только дезертиры?

– Знаем, что среди подольских курсантов были и белорусы. Не встречалась вам в документах такая запись?

– Наверняка встречалась. Мы просто на этом не делали специальный акцент. Среди трех с половиной тысяч курсантов были и казахи, и евреи, и латыши, и литовцы, и белорусы, и армяне – все, кто составлял тогда единую страну, которая победила фашизм.

– Правда, что вы очень эмоционально восприняли многие факты, открывшиеся в документах и мемуарах?

– Я, наверное, месяца два только читал все это. Штудировал, штудировал, штудировал и, если честно, ревел… Могу вас заверить, что это – не скупая мужская слеза катилась… Были моменты, когда просто рыдал. Слава богу, семью отправил в город, и она не видела моей реакции. Конечно, там были и сухие документы, отчеты, которые обычно пролистываешь один за одним… Но потом опять натыкаешься на страшные цифры – сотни, сотни, сотни погибших.

– Каков в картине процент графики и съемок с натуры?

– Зритель все-таки умеет отличать снятое в реальности от нарисованного, даже когда последнее делается очень хорошо. Поэтому мы старались снимать все: у нас даже взрывы, бомбежка например, настоящие, не пиротехнические. Военные приехали и заложили, по-моему, 38 зарядов. Высота взрывов – до 40 метров! Это не пиротехника, а боевые заряды!

– Как бы себя повели современники, на ваш взгляд, если попали бы на ту войну?

– Сам много думал, с молодыми актерами говорил на эту тему. Где-то читал про ребят-десятиклассников, которые в 1941 году закончили школу. И как-то накануне выпускных экзаменов они между собой обсуждали историю страны: «Наши деды и отцы прошли революцию, гражданскую войну, первую мировую – вот это были герои! А мы не сможем… Потому что живем на всем готовеньком, у нас еда есть, одежда… Школы, институты... Кишка тонка, не сможем…» Через две недели началась война, и все они пошли в военкомат, приписывая себе лишний год, чтобы отправиться на фронт. И эти мальчишки и девчонки погибали, защищали Родину. Оказалось, что не тонка кишка у них! И они тоже стали героями! Поэтому мне кажется, что в нашей стране таких ребят достаточно и сейчас.

На одном из показов, то ли в Подольске, то ли в Обнинске, после фильма ко мне подбежали три девочки, лет по 12, наверное. Когда взрослые люди благодарят, вопросы задают, в чем-то сомневаются – это одно… А тут ребятня… Плачут, говорят «спасибо». И вдруг одна из них призналась, что уже три раза фильм смотрела. Я уточнил, мол, что, за любовью Сашки и Маши следила? Отвечает: это тоже интересно, но больше всего впечатлило, с какими глазами мальчики идут в бой, как они погибают и побеждают… И я вдруг подумал: господи, по 12 лет девчонкам-то! И если такая молодежь у нас подрастает, значит, есть надежда, что все будет хорошо.

– Вы согласились бы снять совместную российско–белорусскую картину?

– Если доверите – уже завтра прилечу к вам. Потому что тему войны я не досказал в своем фильме. Вообще «Беларусьфильм» и киностудия Довженко – бренды, к которым прикоснуться для меня было бы великим счастьем! Это намного круче, чем Голливуд. Я искренне говорю. Совершенно. Зовите.

P.S. Благодарим за помощь в подготовке материала Международный медиаклуб «Формат А-3»

На Ильинских рубежах погибло около 2500 курсантов. В одном окопе сражались белорусы, русские, украинцы, евреи, казахи, грузины...

В основе сценария «Подольских курсантов» – рассекреченные документы Минобороны