События

Время пророков закончилось

"Литовский курьер" Источник (ссылка откроется в новом окне)

Международный медиаклуб «Формат А-3» провел онлайн-встречу, гостем которой стал один из самых авторитетных литературных критиков России, журналист, автор биографий-бестселлеров Льва Толстого и Максима Горького, лауреат премий «Антибукер» и «Большая книга» Павел Басинский.

Поводом для встречи с писателем послужила его новая книга «Соня, уйди! Софья Толстая: взгляд мужчины и женщины. Роман-диалог», которую П. Басинский написал в необычном формате онлайн-диалогов с поэтом и прозаиком из Санкт-Петербурга Екатериной Барбанягой.

По признанию автора, он старается писать книги так, как не писал раньше и как не пишет никто. Что касается новой работы, то идея книги родилась спонтанно.

– Мне давно издательство «Молодая гвардия» предлагало написать биографию Софьи Андреевны для серии ЖЗЛ, – говорит П.Басинский. – Я отказывался и говорил, что это должна женщина писать. Я не понимаю, что такое 13 детей родить. Или уже в очень зрелом возрасте, имея такого мужа, как Лев Николаевич, влюбиться в композитора и музыканта Сергея Танеева. Я не понимаю этого. И тогда Андрей Витальевич Петров, главный редактор «Молодой гвардии» (в этом году скоропостижно ушел из жизни), мне сказал: «А ты напиши в совершенно свободной форме – в какой хочешь. Пусть эссе будет».

Я подумал, мы как раз познакомились с Катей на конкурсе «Зеленый листок», который каждый год проходит в Твери, в Доме поэзии, который Андрей Дементьев основал. Предложил – давай напишем книгу в форме диалога: взгляд мужчины, взгляд женщины. Сначала пытались в Твери записывать, потом она в Москву по делам приезжала… Ничего не получалось. И тут, кстати говоря, грянул этот карантин. И на карантине мы через мейлы, через переписку как-то очень быстро написали эту книгу. Катя перед этим прочитала всю необходимую литературу о Софье Андреевне, а ее не так много – ее дневники, воспоминания ее детей, переписка Льва Николаевича с женой.

Я совершенно не знал, какая будет реакция. Я вообще никогда не знаю, какая будет реакция на мои книги. Знаете, есть бегуны, которые бегут по разным дорожкам на одном стадионе. Они присматриваются друг к другу – кто там отстает, кто бежит впереди. Так и писатели по отношению друг к другу. Они смотрят, а как там у другого, какие он там премии получил. А я стараюсь бежать не то что по соседней дорожке, а вообще на другом стадионе и стараюсь писать книги, которые, я точно знаю, никто не напишет.

– В московском театре им. Маяковского поставили спектакль «Русский роман» по произведениям и биографии Льва Толстого. Пьесу написал Марюс Ивашкявичюс, постановку осуществил Миндаугас Карбаускис. Как вам литовский взгляд на русский роман?

– Спектакль очень хороший, замечательная Симонова в роли Софьи Андреевны, и вообще он очень интересно построен. Я предполагаю, что автор пьесы читал мою книгу «Лев Толстой. Бегство из рая», я это чувствовал. И другие люди говорили, что там есть такие моменты, которые взяты из моей книги. И я очень этому рад, что книга и здесь получила продолжение своей судьбы. Правильный вполне спектакль. Он с юмором. Единственное, что я не принимаю, что сейчас такие длинные спектакли – по 3-4 часа. Но такой театр…

– Чем, на ваш взгляд, характеризуется нынешний этап русской литературы – темы, тенденции, яркие авторы?

– Это самый трудный вопрос. Понимаете, говорить о каких-то общих тенденциях литературных можно, когда разных писателей объединяют какие-то общие идеи, общие этические принципы. Скажем, в XIX веке разные писатели интересовались темой маленького человека. Очень важна была тема народа, освобождения народа, просвещения народа. Серебряный век – это писатели, поэты, у которых были общие эстетические принципы модерна, поиска новых форм и так далее.

Сегодня очень трудно определить тенденции, потому что сказать, что есть какие-то общие идеи, вряд ли можно. У каждого писателя свои идеи и свое мировоззрение. Сказать, что есть какие-то общие эстетические принципы, тоже сложно. Кто-то пишет абсолютно в реалистическом ключе, кто-то в модернистском, кто-то в постмодернистском, кто-то в авангардном.

Поэтому сегодня, как я это определяю, литературный процесс – это сумма определенных писательских стратегий, которая в том числе связана с определенными издателями, журналами, кто-то издается за свой счет.

– В июне объявили финалистов главной российской литературной премии «Большая книга». Также объявлен длинный список премии «Ясная Поляна», в жюри которой вы входите. Что нового и интересного появилось?

– Тех, кто хочет получить своеобразную навигацию в современном литературном процессе, я прошу обращать внимание даже не на короткие списки крупных литературных премий (а их немного – это «Большая книга», «Ясная Поляна», «Национальный бестселлер» и до недавнего времени еще был «Русский букер», который сейчас на время исчез, но, надеюсь, скоро появится), а на длинные списки.

Почему длинные списки? Короткие списки – это уже выбор состава жюри, которые отбирают финалистов, и здесь уже может быть субъективизм. А длинные списки – это в общем то, что отбирает либо совет экспертов, как в “Большой книге” или как у нас на «Ясной Поляне». Нам присылают примерно 100 заявок, и мы отбираем примерно 40. И эти сорок представляют весь текущий спектр современной литературы.

Я могу порекомендовать Евгения Водолазкина, но его и так знают. Вот он выпустил новый роман «Оправдание Острова». Леонид Юзефович, тоже известный писатель. Он написал очень интересный исторический роман про XIX век, про помощь России грекам, восставшим против Османской империи. Номинант — роман «Симон» Наринэ Абгарян, она тоже известная писательница, ее очень любят, особенно женщины-читательницы. Юрий Буйда очень интересный писатель. Я очень рекомендую книгу Майи Кучерской о Лескове «Прозеванный гений», которая вышла в серии ЖЗЛ издательства «Молодая гвардия». Это первая полная биография Лескова. А Лесков, конечно, заслуживает всяческого внимания, он был обойден вниманием критики в свое время. Как-то биографий его полных не было. Майя Кучерская 10 лет писала эту книгу, она очень достойная и интересная.

– Во время карантина вы рассылали писателям анкету с вопросами. А как бы вы сами ответили на один из них? Дословно он звучит так: “Не кажется ли вам, что мы сейчас живем во времена какой-то новой этики и новой стилистики в широком значении этого слова”?

– Это очевидно, что мы живем во времена даже не новой стилистики, а нового языка, новых понятий, новых смыслов и, соответственно, новой этики. Вообще язык, стилистика, с одной стороны, зависит, определяется общественными тенденциями, с другой — она сама их задает.

Я приведу два примера. Один частный, один общий. Частный мне рассказала писательница Ольга Славникова. Совершенно потрясающая история, как она ехала в метро, стояли два молодых человека, два парня, и один другому совершенно спокойно говорит: «Ты знаешь, у меня вчера мама сдохла». Ольга говорит, что она просто съежилась. После чего она из разговора поняла, что под мамой он имеет в виду матрицу компьютерную. То есть у него полетела компьютерная матрица, которую он называет мамой. Но они не чувствуют этого! То есть два молодых человека, совершенно новое поколение, они не чувствуют, что произносят что-то чудовищное. Это такой немного комический пример, хотя скорее трагикомический…

А вот более серьезный пример. Мы сейчас на любом поприще – политическом, общественном и даже личном – постоянно используем слово «вызов». Вызовы времени, вызовы экономики, вызовы со стороны других стран, вызовы, вызовы, вызовы… Этого слова не было раньше. Если вы откроете словарь Даля, то увидите, что вызвать можно было на дуэль. Это англицизм. Это то, что пришло из английского языка. Я очень люблю англичан, но это все-таки страна, которая в свое время колонизировала полмира. Вот он проник в русский язык, и мы все время слышим не о проблемах, которые можно решать, а о вызовах. Это очень агрессивное слово, которое, с другой стороны, начинает определять наше сознание.

Ну а что касается карантина, я просто во время него прочитал где-то в яндекс-дзен: “не выходите на улицу — на улице люди”. Я долго думал, что это означает? Вы представляете опасность для людей или люди представляют для вас опасность? Вот это тоже пример, когда какие-то формулировки, с одной стороны, порождены ситуацией, с другой стороны, они задают эту ситуацию и усугубляют ее. Мы боимся людей, мы стали бояться людей в лифте, в метро. Мы не целуемся больше при встрече…

– В вашей анкете есть вопрос: «Писатель в России обязан быть пророком. Как вы думаете, когда это закончится и что нас ждет после этого?» Какие ответы писателей на этот вопрос вам показались интересными? И как вы сами думаете?

– Я думаю, что время пророков закончилось, писатель сегодня не пророк и практически все, кому я задавал этот вопрос, а задавал я его очень разным писателям – и Прилепину, и Шаргунову, и Водолазкину, и Гузель Яхиной, – отвечали, что время пророков закончилось. Сегодня, я думаю, если писатель возьмет на себя миссию пророка, его или не поймут, или ему не поверят, скорее всего. Понимаете, в XIX веке, когда Достоевский и Толстой были безусловно пророками, даже еще в XX веке, если мы возьмем Солженицына, к примеру, литература была всем. Не было интернета, не было столько мнений. Войдите в комменты любого блога, вы увидите, что у нас сегодня все пророки. Все знают, что произойдет с Америкой через год или даже завтра. Все знают, как должна вести себя российская власть, как строить отношения с другими государствами. Все стали специалистами и пророками. Когда такая ситуация, писателю быть пророком очень сложно.

Я думаю, что сегодня все-таки задача литературы не пророчествовать. Я, честно говоря, вообще не очень верю в пророков. Объясню почему. Пророками называют тех, чьи предсказания сбылись. Тех, чьи предсказания не сбылись, — забывают. Поэтому пророчат многие. И если говорить об общественной миссии литературы сегодня, то скорее это задача аналитики, психологического исследования. Может быть, даже общественного и политического анализа. Политическая тема в литературе всегда присутствовала. Но пророчествовать – мы не знаем, что будет даже в ближайшем будущем.

– А как вы относитесь к писателям, которые выходят за рамки литературы и идут в общественную деятельность?

– Я совершенно положительно к этому отношусь, если у писателя хватает энергии и на то, чтобы писать, и на то, чтобы быть депутатом Госдумы, как Сергей Шаргунов. Или возглавлять политическую партию «За правду», как Захар Прилепин. Или высказываться по политическим темам.

Сейчас же писатели раскололись. Как, допустим, Дмитрий Быков, Дмитрий Глуховский. Если им хватает на это энергии, сил, ума, то ради Бога.

Другое дело, что литература очень не любит, когда к ней начинают относиться снисходительно: моя главная задача – это общественные дела, политические, а роман я напишу, когда будет время. Литература не прощает таких вещей. Литература все-таки требует абсолютной преданности. И здесь определенный выбор всегда существует у писателей, которые идут в политику, – что все-таки для них приоритетно? Понимаете, когда вы пишите роман, вы живете вообще другой жизнью. Вы должны придумать большое количество героев, которые будут жить в вашей голове. Чтобы при этом еще оставалось время на участие в политике – это всегда проблематично.

– В июне в Москве, несмотря на пандемию, прошла книжная ярмарка «Красная площадь».

– Книжный фестиваль «Красная площадь», который вопреки всему состоялся, прошел очень успешно. Все живет, все идет. Люди интересуются книгами, покупают книги. Люди интересуются писателями.

«Красная площадь» – ярмарка камерная, но ее уникальность в том, что это единственная ярмарка в мире, которая проходит на главной площади страны, на центральной площади. Как праздник для читателей. Все ярмарки мира проходят в экспоцентрах, которые, как правило, находятся довольно далеко от центра города. В Москве придумали вот такое, и это очень здорово. Ведь на Красную площадь идет очень много людей приезжих, которые приезжают в Москву. И вдруг попадают прямо у стен Кремля и собора Василия Блаженного на центральную площадь, где выставляют и продают книги, где выступают писатели. Это, конечно, удивительный феномен.

– Вы преподаете студентам литературное мастерство. В каком ключе вы их воспитываете?

– Знаете, преподаватели Литинститута делятся на две категории. Одни такие деспоты, диктаторы, они говорят – вот так надо писать, они учат писать, создают определенные форматы, чтобы был готовый писатель. Есть писатели-либералы, к которым я принадлежу. Несмотря на то что я преподаю литературное мастерство, я придерживаюсь убеждения, что научить писать нельзя. Можно научить играть на скрипке, можно научить рисовать, лепить. А вот научить писать трудно. Мы же все владеем письмом. Все умеют писать. Этому не нужно учиться. В школе этому научили. И сочинения мы там писали. И в этом сложность. А вот научить художественно писать, чувствовать, что такое диалог, что такое герой, второстепенный герой. Скорее сценариста можно научить. У них там есть определенные сценарные приемы. А литератором сложно. И я сразу своим студентам говорю: я не научу вас писать, но я могу научить вас, как учиться писать.

Фото медиаклуб «Формат А-3»*

Ваш комментарий

Чтобы оставить комментарий

войдите через свой аккаунт в соцсети:

... или заполните форму:

Ваше имя:*

Ваш адрес электронной почты (на сайте опубликован не будет):

Ссылка на сайт:

Ваш комментарий:*