События

Очередным гостем медиаклуба «Формат-А3», работающего по-прежнему в удалённом режиме, стал известный актёр, режиссер, художественный руководитель легендарного Ярославского драматического театра, заслуженный артист России Сергей Пускепалис.

Сергей известен любителям кино по нашумевшим фильмам «Метро», «Ледокол», «Прогулка», «Мой парень – ангел», а также по сериалам «Жизнь и судьба», «Крик совы», «Защита свидетелей», «А у нас во дворе», "Шифр". Фильмография огромная, больше 30 ролей. За участие в картине «Как я провел этим летом» Сергей получил награду Берлинского кинофестиваля «Серебряный медведь» за лучшую мужскую роль.

В 2015 году на экраны вышел снятый Сергеем психологический детектив «Клинч». Сергей большой друг упомянутого медиаклуба. Несмотря на большую занятость, всегда любезно откликается и находит время провести встречу с поклонниками российского кино и культуры, который организует «Формат-А3». В многочисленных интервью Сергей называет себя типичным интернациональным ребенком или советским, в хорошем смысле этого слова, когда люди жили дружно и счастливо.

Тема состоявшейся встречи – «Простые истины российского кино». На этот раз студия медиаклуба работала из Вильнюса, столицы малой родины Сергея, Литвы. В роли ведущего выступил журналист Альгис Каланта.

- По регламенту нашего медиаклуба в начале встречи мы предоставляем слово гостю. Пожалуйста, о российском кино.

- Я на самом деле, наверное, не смогу выступить с такой расширенной лекцией или докладом о состоянии российского кино, я, наверное, не вправе предоставить такой анализ, потому что не владею в достаточной мере информацией, которая была бы такой исчерпывающей. Но хотел поделиться просто своим опытом, своими какими-то соображениями именно изнутри, что ли, этого процесса. Потому что, действительно, в том году…

Сейчас у нас Год науки, а прошлый год был Годом кино, и я знаю, что даже несмотря на эти тяжелейшие условия пандемии, мы все-таки продолжали снимать фильмы, конечно, не в том количестве, но как-то все-таки эта индустрия была поддержана, потому что это работа.

Хотел бы сказать, что сериал, который сейчас идет на Первом канале, «Шифр», мы снимали, и съемки были вынуждены закрыться на 3,5 или 4 месяца, потому что вся команда (в том числе и я) заболела ковидом. В общем, пока все вылечились, пока все пришли в себя, мы остановили этот процесс, и вот сейчас только приступили к его досъемкам.

Фестивали, которые существуют у нас и которые свидетельствуют об уровне, о качестве кино, которые существуют и в Российской Федерации, фильмы, которые представляют нашу страну за рубежом, они, на мой взгляд, не свидетельствуют об уровне нашего российского кино, действительном его состоянии. Потому что, на мой взгляд, все эти фильмы достаточно удобные для иностранных зрителей, не совсем полно отражают действительность, которая существует и в стране, и с людьми, находящимися в этой стране, но такова конъюнктура, я бы так сказал. Ну, это на мой взгляд.

И в принципе, такой выбор этих картин и такая тенденция, что ли, она определяет во многом и выбор художников, и выбор продюсеров, тех или других тем. Мне, допустим, они не совсем понятны, честно скажу. И непонятно, как иногда мной уважаемым Министерством культуры финансируются те или другие проекты. Я не понимаю этих критериев, честно скажу. Потому что фильмы, которые выходят иногда с надписью «При поддержке Министерства культуры», у меня вызывают большие вопросы.

- А какие сильные стороны российского кинематографа для вас очевидны?

- Не могу ответить, как говорится, за всю Одессу, вся Одесса очень велика, но и Молдаванка, и Пересыпь обожают Костю моряка. Я не могу точно сказать, какие сильные.

Ну, во-первых, русское кино, когда оно не гналось и никого не пародировало, никого не пыталось повторить (я имею в виду, те экшены или те фильмы, которым славен Голливуд с его эффектами, ну, кино-аттракцион), оно было всегда в чести. Но не только российское, я имею в виду все фильмы советские.

Сейчас смотришь и просто поражаешься нашему советскому кинематографу, который действительно отображал жизнь человека, человеческого духа. Но сейчас (то, что называется полный метр), наверное, невозможно такие фильмы снимать. Все-таки должны быть какие-то фильмы, которые начинали кинематограф братьев Люмьер, когда вдруг поезд заходит в зрительный зал... Наверное, это вызывало какой-то эффект, было привлекательным, а сейчас, наверное, нет. Все хорошее кино уходит на телевизор, на какие-то платформы, ну, хорошее такое, которое может говорить о человеке, а не только о происшествиях.

И когда наше кино пытается этому следовать, получается как-то не очень, мне кажется. Потому что эта ниша занята, и всегда это вызывает раздражение такое, неправильное конкурентное отношение к этому, потому что давит прокат, я так понимаю, и со стороны наших прокатчиков. Они, конечно, гораздо охотнее показывают уже состоявшиеся, гарантированные картины (в основном американские). А когда выходит какое-то серьезное наше кино… Ну, не то что серьезное, а такое, про людей, оно задвигается, куда-то уходит.

У нас, слава богу, есть сейчас Okko, ivi, все эти платформы, на которых можно посмотреть. Уж не знаю, как они там оправдываются, отбиваются (это для меня тоже большой вопрос), но там это можно посмотреть.

А на большие экраны…

Я не назову, чтобы сейчас какой-то фильм завоевал сердца, и его крутили бы, раскручивали, была какая-то сносшибательная реклама.

А сильные стороны, несомненно, они были, есть и будут. А они одни и те же. Это, конечно, несоизмеримая попытка зафиксировать время, поднять человека, стать неким таким вдохновляющим объектом искусства в виде фильма. Назовите все фильмы наших советских прославленных мастеров. Какими бы они ни были с ощущением катарсиса, но все равно они духоподъемные все (в хорошем смысле, конечно). И все то, что потом началось, вся эта шняга (извините за выражение), попытка отбить эти деньги, еще что-то, мне кажется, это не наш конек. Ну, «Холоп»… Но честно скажу, при всем уважении, для меня это не показатель прекрасного, успешного кино. Какая-то дикая, совершенно фантастическая сказка, даже не фэнтези, а попадансы. На основе этого этот фильм создан. Но это ложь какая-то, меня, честно говоря, раздражает. Но он собрал денег. И дай бог ребятам удачи. И это не самый худший пример.

- Александр Шахов, редактор еженедельника "Обзор":

- Сергей, 6 лет назад вы в Вильнюсе с простыми любителями кино и почитателями русской культуры обсуждали тему «Кино меняет мир. В какую сторону?». За это время мир изменился кардинально. Что бы вы назвали главным в перечне таких изменений? И на чем, по-вашему, должно делать акцент современное кино, чтобы хотя бы не так быстро шла общая деградация человечества?

- Ничего себе вы задаете вопросики. Что надо делать? Надо снимать хорошие фильмы, которые бы трогали ум и сердце по-настоящему. Вот этот голливудский фильм, немое черно-белое кино, который «Оскар» получил - "Артист". Или «Птицы». Их тоже снимают люди и получают замечательные награды, и даже голливудской академии. Вот если в эту сторону куда-то движется кино, то я – за. Или прекрасный сериал «Оттепель», снятый Валерием Петровичем Тодоровским. Я – за такие фильмы. Если это фильмы, в которых искажается действительность (она и без нас искажается), если во главе угла стоит что-то такое, расчеловечивающее, мне кажется, зачем про это снимать?

А. Шахов:

- Сергей, а может быть, причина всего того, о чем вы сейчас говорите, в том, что кино (в данном случае и литература, и журналистика) все больше и больше сползает в сторону продукта, товара? Его надо продать.

- Абсолютно с вами согласен. Потому что сейчас в основном не художники решают содержание, контент произведения, а продюсеры, которые машут перед носом создателя некими перспективами продаваемости или востребованности, которые они сами и придумывают. Просто я сколько знаю примеров, когда действительно классная, хорошая история, но она разбивается в пух и прах о продюсерские какие-то соображения будущей ликвидности этого продукта.

Художник сейчас вообще ничего не решает. Хорошо, если попадается продюсер (не хочу никого обидеть)… Рома Борисевич, который снимал фильмы с Лешей Попогребским. Я говорю про свои частные случаи, как мы сняли «Простые вещи», «Как я провел этим летом» и т.д. Но где сейчас Борисевич? Всё, прекратил он этим заниматься. На всех фестивалях мы брали все призы, но дальше как-то Роман закончил.

Или великий, неутомимый Сельянов, который пытается продолжать снимать эти фильмы. Там хоть что-то можно где-то иногда уловить. Или режиссеры, которые существуют для продюсеров как такая неизменная величина. Я имею в виду сейчас Сергея Владимировича Урсуляка, который для Второго канала снимает такие очень знаковые сериалы. Я просто на примерах сейчас говорю. А все остальное – это действительно продукт, это действительно продать. И те слова Пушкина: «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать»... Сейчас идет разговор только о «рукописи», про «вдохновение» уже никто не говорит.

Как мне кажется, у нас такой бизнес, где не спрос рождает предложение, а предложение должно рождать спрос. Именно предложение такого рода произведение должны воспитывать зрителей.

Я идеалист, конечно, романтик. Они должны вызывать какую-то охоту к этому. А сейчас потрафлять каким-то вкусам проще. Я говорю сейчас банальные вещи, ничего нового не скажу, к сожалению, но это так. Либо это фильмы, где просто Содом и Гоморра какие-то. Какой-то такой натурализм, который никому не нужен. И тогда люди идут во все тяжкие, тем самым пытаясь на таком саботаже, скажем так, человеческих ценностей, на таком вызове, провокации завоевать себе какое-то имя на экранах или в журналах, в устах критиков, какой-то скандал должен быть.

У каких-то преступных по сути своей зрителей это вызывает нездоровую тягу к этому, а они готовы платить, потому что им терять-то нечего. А нормальные люди стороной обходят то, чем мы занимаемся. Либо наши коллеги их совращают окончательно, легализуя пороки, которые в них существуют на каком-то низменном уровне. А такой фильм, такая картина, такая подача этих тем: да ладно, не переживай, у кого-то еще хуже, и ничего, живет, даже фильм про него сняли. Мне так кажется.

Честно говоря, я не очень доволен тем, что происходит сейчас в мире искусства, с точки зрения его месседжа, посланию человечеству. Извините, у меня вот такие не очень радужные по этому поводу эмоции.

А. Каланта:

- Сергей, у меня вопрос, который пришел по почте от вильнюсского гимназиста. Пару лет назад вы сказали, что отказываетесь сниматься на Западе. Почему? И с кем из литовских режиссеров вы согласились бы работать и в каком жанре?

- Ну, я не снимаюсь не потому, что я такой наглый или такой пресытившийся, так сказать, такой весь из себя специалист, который откидывает прочь… Или совсем такой патриот. Хорошее искусство не имеет границ, настоящая культура, настоящие произведения не имеют границ, они могут только подпитываться той территорией, на которой они создаются, и установиться уникальными. Просто те сюжеты, которые мне предлагаются, они дискредитируют истину, правду, которая существует в стране под названием Россия. Все те роли или сюжеты, которые мне предлагаются, используют мой определенный имидж, бэкграунд, что ли, для того чтобы показать, что даже он одумался, осознал всю никчемность развития этой русской цивилизации или тех ценностей, на которых базируется наше общество или которые я себе представляю, даже он одумался и сыграл в фильме ту или иную роль. У меня есть эти сценарии, я их не скрываю, они полностью неприемлемы для меня.

Если бы мне предложили сценарий «Пролетая над гнездом кукушки» какой-то или «Человек дождя», ну, такого рода фильмы, я бы пошел сниматься. И в этом смысле у меня нет никаких предубеждений. Но, к сожалению, всех русских актеров подчас на Западе используют, для того чтобы они играли бандитов, отморозков, каких-то деклассантов, маргиналов и не больше.

Назовите мне хоть один пример, где бы это было не так. Не найдете. Пополнять собой их количество, их состав вообще не входит в мои планы. Я не голодаю, у меня есть, на что кормить мою семью, других Пускепалисов. Кстати, сегодня мы снимаем сюжет, у меня родилась внучка, Пускепалите.

- Поздравляем, Сергей!

- Так что мы чтим традиции моих литовских корней. У нас на самом деле были проблемы с фамилией. Потому что мне сказали: «Да пусть будет Пускепалис. Чего ты мучаешься?» Я говорю: «Ну как? У русских, допустим, родится девочка, и ее фамилия будет Степанов. Так не бывает. У меня родственники в Литве не поймут. Девочка должна быть Пускепалите, так же как жены у нас с Глебом -Пускепалене. Извините, вам неудобно, а нам жить».

А. Каланта:

- Вопрос от журналиста газеты «Суббота» из Риги Елены Смеховой. Вносите ли вы свои предложения при работе над ролью или полностью полагаетесь на видение кинорежиссера, у которого в данный момент снимаетесь?

- У нас всегда так было, что все равно это обоюдный процесс. Все равно играть мне, а монтировать ему. Поэтому, конечно, приоритет отдается режиссеру, потому что он в конечном счете меня выбрал, значит, он что-то уже предполагал в связи со мной. Знаете, у меня никогда не было таких спорных ситуаций, что мы ни в какую не сходимся. Потому что здесь полное доверие, как режиссера ко мне, потому что я изнутри это вижу таким образом, а он снаружи, в монитор, видит другим. И я, конечно, всегда доверяю режиссеру. Я скажу, что никогда не смотрю в монитор, дабы не включать свои режиссерские какие-то инстинкты. Вот я нахожусь на площадке, как мне кажется, я это реализую, находясь в этих предлагаемых обстоятельствах, и полностью доверяю одному режиссерскому замечанию: «Снято. Поехали дальше». Если не снято, значит, мы продолжаем работать над этим кадром, над этой сценой и т.д. Конечно, совместный проект, потому что режиссеры все равно как-то отталкиваются от моего видения. Они же снимают сначала на репетиции или какой-то первый дубль, понимают, туда или не туда мы идем. Потом вносят свои предложения либо не вносят, их это устраивает. У меня в кино всегда очень комфортный такой процесс идет, никогда не было такого, чтобы я входил в какие-то противоречия с режиссером. Это всегда мной определяется на уровне согласия либо невозможности принимать дальнейшее участие в этом проекте.

- Еще вопрос про театр. Надежда Грихачева из Вильнюса спрашивает. Театр на карантине. Как это отразилось на работе вашего театра? И применимо ли вообще такое понятие, как карантин, к театру?

- Ну, карантин, к сожалению, применим ко всему, не только к театру. Главное, чтобы еще к металлургии не был применим, где безостановочное производство, к выплавке стали. К сожалению, мы вынуждены констатировать, что применим. Ну, как? У нас меры применимы в этой связи. Вот сейчас у нас опять 50% в Ярославской области. Это уже на местах руководители субъектов решают. Вот наш губернатор… Было 75%, потом, в связи с ухудшением, сейчас опять 50. 17-го посмотрим. Вроде у нас в Ярославской области объявили сейчас, что коллективный иммунитет какой-то существует, может быть, будет какое-то послабление.

Но нам, конечно, здорово министерство помогает. Мне сложно судить обо всех. Знаю, что непросто моим коллегам тоже где-то приходится. У нас государственное задание, немножко снизили показатели какие-то, понимают, что в других реалиях живем. Помогают, конечно, здорово нам, Министерство культуры помогает. Мы постарались, чтобы это не отразилось на заработной плате актеров, они у нас ничего не потеряли. Ну, скорректировали какие-то затраты на постановочные средства, создание новых спектаклей, как и все. Мне трудно за всех отвечать, потому что мы немножко в другой ситуации находимся, мы все-таки федеральный театр, хотя находимся в регионе, отношение немножко другое.

- От театра перейдем к личным вопросам. Довольны ли вы творческим успехом сына? Помогали ли ему в выборе профессии? Галина Афанасьева из Вильнюса спрашивает.

- Я доволен. Потому что выбор моего сына получился не по инерции, а такой осознанный, подтверждающий его квалификацию. Последняя его работа у Андрея Могучего в Театре наций, они сделали там спектакль «Сказка про последнего ангела» по рассказу Романа Михайлова «Героин приносили по пятницам». То есть такой рассказ, и замечательный, мне кажется, такой русский литератор возник, удивительный человек, такой человек-оркестр. И мне очень понравилась там работа Глеба Сергеевича, который был даже номинирован на соискание «Золотой маски» за лучшую мужскую роль. Я видел этот спектакль, Глеб меня убедил. Еще работы его в кино с интересными режиссерами происходят. Не по инерции. И еще Глеб меня удивил тем, что в этом году 6 сентября он уже 6 дней как студент ВГИКа по специальности режиссуры кино, поступил еще и туда, к Андрею Эшпаю. Я очень рад за его такой выбор и педагога, и института, и его направленности такой внутренней. Дай бог, если у него что-то из этого получится. А парень такой дотошный, настырный, упорный, и если у него еще в этом смысле будет какая-то успешная деятельность, я буду только рад.