События

Когда-то он мечтал работать библиотекарем, но стал известным писателем, журналистом. И референтом Михаила Горбачёва. В Крыму побывал директор и главный редактор издательства «Художественная литература» Георгий Пряхин. И нам удалось с ним побеседовать.

О ПОЛИТИКЕ

- Георгий Владимирович, с тогдашней первой леди Раисой Горбачёвой вы написали и издали в канун августовского путча книгу «Я надеюсь». Какой была супруга единственного президента СССР?

- Что касается книги, то она - всего лишь ответы Раисы на мои вопросы, пять или шесть интервью. А что касается Раисы Максимовны, то к ней я отношусь лучше, чем к Михаилу Сергеевичу. Ну а что рассказать? Она была красивой, умной и очень амбициозной женщиной. И, наверное, просто не пережила такого унижения.

- То есть фактически она управляла страной?

- Не думаю. Да, он с ней советовался. Да, влияние Раисы было, но чтобы она руководила, этого не было. Например, с армянами он рассорился капитально из-за неё. Она была в Армении во время землетрясения,... и резиденцию Горбачёва забросали помидорами. Он оскорбился. Он за Раису стоял горой. И на назначения какие-то она повлиять могла.

- А на международную политику?

- Ну с Нэнси Рейган у них было непонимание (улыбается), потому что Рейган была уже в возрасте, а Раиса обладала замечательной точёной фигуркой.
И если Михаил Сергеевич церемонился с Рейган, то Раиса Максимовна - нет, поэтому Нэнси была обижена.

- Кстати, фраза «Беловежской пуще не хватало только почётного караула» принадлежит вам?

- Да. И сказана она была в Риме. Получилось так, что вышла наша с Раисой Максимовной книга. Я, получив гонорар, забрал четверых детей, жену, и мы первым классом полетели в Рим. Помню, в гостинице удивлялись: мол, надо же, русский, а платит за себя сам! Потом моя переводчица проговорилась, что я - помощник Горбачёва, и в гостиницу понаехала огромная толпа телевизионщиков. Помню, снимали они почему-то мои руки. И именно там я произнёс фразу, которую растиражировали на весь мир.

- В мае 1989 года вы сопровождали Горбачёва в Китайскую Народную Республику, тогда Дэн Сяопин объявил о нормализации отношений между КНР и СССР. Чем лично вас впечатлил этот китайский лидер?

- Конечно, я с ним и трёх слов не сказал, только и того, что представился, но он поразил меня внешне: светлокожий, сбитый, небольшого роста. Он мало похож на китайца, у него большие светлые глаза. Такие, знаете, как у русского старика, будто выцветшие. На приёме он очень внимательно в нас вглядывался. И это удивительно: руководить полутора миллиардами китайцев и не потерять интерес к людям! А ещё меня поразило, что китайцы смогли ему найти такую должность, на которой он формально и не начальником был, но перед ним все дрожали. О чём тогда договорились, я запамятовал, но зато помню, что визит наш пришёлся на время Тяньаньмэнь, что возгласы оттуда доносились до резиденции, что звали Горбачёва..., но у Сяопина ни один мускул не дрогнул. Он дождался, когда мы вылетим из страны, и тут же всё подавил.

- Михаил Сергеевич не хотел развалить Союз? Это точно?

- Драма нашей страны в том, что мы через пропасть решили перепрыгнуть в два прыжка. После Андропова всё-таки должен был быть фронтовик. Фронтовики ещё умели принимать решения, брать что-то на себя, а Горбачёв...... Он искренне верил в то, что делает, но, к сожалению, самообольщался, преувеличивал роль своего обаяния во влиянии на людей. Знаете, всё хитро было выстроено. Например, сейчас только всплывает, что Буш договорился с королём Саудовской Аравии о ценах на нефть. И понятно, в каком положении при таких «раскладах» оказался Союз. Или, например, что в акваторию Чёрного моря вошёл американский военный корабль (не знаю, может, на «вшивость» проверяли), нашим дали команду стрелять. Кто дал? Конечно, Горбачёв! И они сразу поставили на нём крест. Но Михаил Сергеевич не хотел развалить Союз. Это точно. Просто всё вышло из-под его влияния. Он часто ошибался в людях, увы.

- А чем Горбачёв живёт сегодня?

- Знаю только, что ему сделали операцию на сонной артерии. И в свои восемьдесят он сильно сдал. Живёт он не один, с дочкой.

- Однажды вы признались, что на одном из форумов интеллигенции стран СНГ вас поразило, как люди из разных стран говорят о тоске по тому единству, которое называлось Советским Союзом, как говорят о священности, о сакральности того Союза......

- А в Союзе-то была свобода! Была какая-то независимость от физиологических вещей, от куска хлеба. А эта свобода, может быть, ещё большая свобода, чем любая другая. Знаете, мы привыкли мыслить стереотипами, так легче. Мы думаем, что после развала все разбежались по своим квартирам. Это - правда. Но не вся. Ну кто мне скажет, что русские, украинцы и таджики стали дальше друг от друга? Что они ничего не знают друг о друге? Если Москва - это «таджикстрой», если каждый второй строитель в Подмосковье - это украинец, белорус и киргиз. Разбежалась «верхушка», потому что все хотели быть князьями, народ советский, спасаясь, едет друг к другу на заработки. На бытовом, низовом уровне народы нарабатывают новый, драматический опыт сожительства, соседства, сотрудничества. Недавно от одного известного человека услышал большую воинствующую глупость: он сказал, что чем больше мигрантов в Москве, тем ниже становится её культурный и духовный уровень. Но за этими мигрантами стоит вековая культура, иная, подчас неписьменная. Они, эти мигранты, мыслят и говорят по-русски. Их опыт и мудрость нельзя отбросить, заменив какими-то дистиллированными истинами. Думаю, в этом ценность грандиозного проекта «Худлита» - 60-томного издания «Фольклор и литературные памятники стран СНГ». 30 томов уже изданы.

О КНИГАХ

- По утверждению Леонида Парфёнова, те, кто делает телевидение, его не смотрят. Издаёт ли «Худлит» такие книги, которые лично вы не стали бы читать?

- Конечно, и нам нужно выживать, поэтому и у нас есть заказная литература. Она бывает разного качества. Но всё-таки мы стараемся, чтобы её уровень хоть как-то соответствовал тому бренду, который мы имеем. «Художественная литература» создана Горьким и Сталиным как самое беспартийное издательство для высококачественной литературы общечеловеческих ценностей, как элитное издательство, где выпустить книгу было верхом мечты.

И всё, что печатаем сегодня, стараюсь читать. Хотя бы для того, чтобы знать, за что может быть стыдно (улыбается). Пока сильно разбогатеть на чьих-то продажах не получается.

- Издали бы, например, Оксану Робски или Ксению Собчак?

- Нет. Есть какая-то планка, ниже которой не стоит опускаться даже ради финансовой выгоды. Но современников издаём. И по-хорошему, их нужно издавать больше, получая на них гранты. Книги-то и так никто не покупает,
а неизвестных авторов и подавно.

- Некоторые современные писатели рассказывают о проделках «издательской мафии», когда издатель платит писателю копейки, но на его книгах делает миллионы. «Худлит» как выглядит в этом контексте издательского бизнеса?

- Да, есть такая мафия. Издательства называть не буду. Но возникли они на базе сети магазинов, которые были вовремя приватизированы. Книжным магазинам проще: они издают только то, что покупается, а потому находятся в более выгодном положении, нежели мы. Есть писатели одной книги, а есть писатели одного читателя. И если есть хотя бы один читатель, то это уже писатель. Даже премию Букера стали критиковать за то, что она не формирует вкусы, а идёт у них на поводу.

- Вы как-то сказали, что интерес к книге в России испытывается на прочность.

- Всё из-за того, что у нас большинство всё-таки живёт трудно, в нехватках постоянных. И упрекать человека в том, что он делает выбор не в пользу книги, не стоит. Тем более что читают небогатые, а богатые - считают (улыбается). Церковный раскол на Руси в 16 веке отчасти был предопределён тем, что Русь была грамотная. В деревнях умели читать! И письма Аввакума, письма Никона читались! Потому-то Русь и бурлила. Это потом уже надвинулась туча войн и неграмотности. Вот и сейчас больше читают те, у кого голодное воображение, те, кто отвлекается от тягот, те, кто ищет смысл жизни. Вы видели, чтобы в «Мерседесе» ехал банкир и читал, допустим, электронную книгу? А в метро - сплошь и рядом. Но, увы, читательский слой вымывается дороговизной книг. Почему бандитизм развивается? Почему воровство и насилие процветают? Потому что всюду говорят об очень богатых людях.
И хотя в России их никогда не любили (этика православия отличается от этики протестантизма), а те одиннадцать человек, которые разделили нефтяную промышленность страны, всего лишь «назначенцы», по-настоящему богатым в России должен быть только один человек: изобретатель портянок. Обычным людям, бедным, тоже хочется богатства. Любой ценой! Всячески насаждается: состоявшийся человек - богатый. Приходится думать о карьере, деньгах, «впрягаться» в гонку. Некогда остановиться, оглянуться. А чтение - интимное дело, требующее размышлений, внутренней работы.
И одно - «глотать» Донцову, другое - думать над Платоновым.

- Есть ли такие книги, которые вы перечитываете?

- Конечно. На тумбочке возле кровати всегда лежит книжка. Сейчас перечитываю Шаляпина, воспоминания. Очень люблю Шмелёва: «Лето Господне», «Солнце мёртвых». Люблю Гессе. Мне нравятся Торнтон Уайлдер, Бунин. Но, признаться, эти возвращения не всегда на пользу книгам. В своё время, например, был без ума от Набокова, ещё не печатавшегося, теперь, когда его перечитываю, вижу некоторую деланность его произведений. Он для меня стал писателем фраз. И я вдруг понял, что переоценил его в юности. Однозначно не подлежит «уценке» Булгаков. Потому что это - всегда парадоксальное смешение слов, столкновение слов, изумительный сюжет! И всё с таким заглядом! Ещё люблю Бунина, больше всего «Жизнь Арсеньева» и «Тёмные аллеи». Мы выпустили 16 томов его сочинений, собрали всё, нашли стихи, которые никогда не печатались. Увы, даже у Бунина видны и некоторое увлечение фразой, и некоторая однотонность. Но читать и перечитывать нужно. Чтобы понять - теряешь ли вкус или приобретаешь? Ничто не может быть постоянным, человек растёт, мужает, старится, меняются его эстетические вкусы, отношение к книгам.

- Чем гордится издатель Георгий Пряхин? Расскажите о планах «Худлита».

- Когда несколько лет назад меня назначили директором «Художественной литературы», оно практически не выпускало книг.

В 90-е «Худлит», которому в прошлом году исполнилось 80 лет, практически перестал существовать. Но удалось сохранить и уникальный коллектив, и уникальное здание на Новой Басманной.

И сейчас помаленечку мы поднимаемся с колен. Помимо грандиозного проекта - 60-томного издания «Фольклор и литературные памятники стран СНГ» - готовится к выпуску четырёхтомник «Войны и мира». Выйдет он до конца года, с великолепными иллюстрациями - акварелями, на которых с поразительной точностью переданы быт, одежда, интерьеры того времени. До конца года издадим Рубцова, посмертный сборник Ахмадулиной, а также сборник цыганских романсов. Проблема только в том, что каждый раз нужно думать, где найти деньги? И как заручиться поддержкой московского правительства? В советские времена у издательства книги оптом забирали, а магазины оптом расплачивались. Сегодня продают по одной книге, процесс долгий, а деньги-то нужны на повседневную жизнь издательства, которая состоит из дорогостоящих мелочей. Например, ремонта крыши.

О ПИСАТЕЛЬСТВЕ
- Георгий Владимирович, как думаете, в чём залог писательского успеха?

- Писатель не должен прогибаться под власть. Писатель - это индивидуалист, а власть - это подавление индивидуализма.

И вот парадокс: свобода, демократия - это хорошо. Но не для литературы. Наверное, какое-то «сопротивление материалов» изощряет перо. «Дон Кихот» стал величайшим романом человечества, потому что написан в разгар инквизиции, а «Мастер и Маргарита» - потому что рождён в сталинские времена. Настоящий писатель не должен быть богатым, не должен быть счастливым, не должен разбрасываться словами, пытаясь выговориться. Он не должен быть журналистом. Я всю жизнь вытравляю из себя журналиста. Писательство и журналистика - два разных ремесла. Публицистика и большая литература редко совместимы. Есть литература от пережитого, где правда уже сама по себе является литературой, а есть литература воображения. Например, Астафьев. Его литературный дар, может, и не так огромен, но достоверность, которой дышат его книги, одухотворяет. Не стоит хоронить литературу. Пока есть человеческое воображение, пока люди говорят не азбукой Морзе, не на эсперанто, а на родном языке, они будут тянуться к слову, незаёмному, первородному. И пусть классическую литературу выдавили из книжного оборота, она обязательно восстановится в правах во имя нашей духовности.