События

Актер и режиссер Олег Фомин рассказал в эфире радио Baltkom о планах снять комедию с Вадимом Галыгиным, о том, почему трудно повторить успех «Дня выборов», об увлечении русской графиней Монте-Кристо, о русском характере и бабушке, которая прошла гестапо.

— Многие зрители из Латвии помнят Вас как суперзвезду Рижского ТЮЗа под руководством Адольфа Шапиро и до сих пор уверены, что вы рижанин…

— У многих Рижский ТЮЗ связан с детством. У меня, например, снимался актер Максим Дрозд и он рассказывал, что вырос на моих спектаклях в Рижском ТЮЗе, его семья какое-то время жила в Риге, и папа водил его в наш театр. Это обычная фраза, которую я слышу после премьер в театре, что наше детство прошло под ваши фильмы или под ваши спектакли…

В Риге я прожил семь лет после окончания института в 1983 году. И до 1990-го года. А потом театр закрыли (примечание: Рижский ТЮЗ закрыли в 1992-м). Я уже снял тогда свою первую картину.

— В Риге у Вас была своя молодежная театральная студия при кафе «Аллегро». Получается, что именно у нас в Латвии сформировалось Ваше желание стать режиссером?

— Это было не желание стать режиссером, это жизнь заставила стать режиссером. Было чувство ответственности, нельзя было бросать ребят. Я никогда не собирался быть режиссером, я всегда боялся этого, мне казалось, что это безумно тяжело, и я никогда этого не потяну. Одно дело — ставить для спектакля движение, танцы, драки, фехтование, а руководить коллективом – это другое. Но так получилось, что пришлось…

Еще в Риге мне кто-то подарил камеру «Красногорск» (к сожалению, уже не помню кто), что тоже во многом и определило какие-то будущие события в моей жизни, я купил какие-то монтажные вещи – склеивающий резак, кинопроектор, я пытался делать титры, все склеивал, оно все рвалось… Так что я начал снимать свои фильмы еще в Риге. Сразу монтажом занялся, склейками, чтобы не рвалось изображение. Это тоже все послужило тому, что сегодня я так работаю на площадке, что практически не снимаю лишних кадров.

— В 2019-м в честь юбилея Адольфа Шапиро на телеканале «Россия» вышла специальная программа с участием самых близких его коллег. Среди приглашенных Вы были единственным представителем бывшей труппы Рижского ТЮЗа…

— Ну, да… Ну, мы же не думаем о своих будущих юбилеях, когда запрещаем своим артистам сниматься в кино. А нас приглашали, актеры Рижского ТЮЗа были популярными. Я же помню сколько приезжало в Ригу ассистентов режиссеров кино… Покойный дядя Витя Плют (примечание: Виктор Плют – заслуженный артист ЛССР), который 26 лет отработал в ТЮЗе, сыграл в кино 26 ролей. Потому что у него было за это время 26 отпусков. То есть во время сезона сниматься в кино это было нереально, и он снимался во время отпусков. Он был очень востребованным артистом и в кино, и на сцене. У меня была другая ситуация, у меня было свое боевое положение в театре, поэтому я мог себе позволить написать заявление об уходе и сниматься во время сезона. Но это длилось недолго и то, что связано с театром, быстро закончилось.

О личном отношении к гестапо

— Недавно Вы завершили съемки нового сериала «Баренцево море» — фильм основан на реальных событиях 944 года в одном из портов Арктики, через который Советский Союз получал помощь от союзников в рамках ленд-лиза. Это продолжение сериала «Чёрное море».

— Было безумно интересно и сложно. (Поскольку за это лето помимо «Баренцева моря» я снял еще продолжение «СМЕРШа» — еще 12 серий). 2 месяца мы жили в Мурманске и Касимове. Два интереснейших города, с замечательными людьми, с прекрасной массовкой. Сложно было только погодно и территориально. Потому что это болото, горы, ветра, бури и ураганы, потому что это море, штормы, а есть график съемок, и мы в бурю должны снимать. Никто не хныкал, хотя люди были мокрыми насквозь после первого же кадра. Как они стояли в кадре я вообще не представляю – это голый берег моря, греться негде, потому что машины исторические, они не отапливаются. Было такое взаимное мужество и получение удовольствия.

— Расскажите о сюжете и актерах.

— Сюжет все мы знаем – Великую Отечественную войну мы выиграли. Точка. Наши герои в Мурманске спасают важный стратегический объект. Будут новые интересные персонажи. Будет очень неожиданный враг у главного героя, у Паши Трубинера. Он не меньший красавец, чем Паша и не меньший любимчик у женщин. Это Игорь Петренко, он снимался вместе со своей супругой Кристиной Бродской. Они играют таких Бонни и Клайда, парочку негодяев. Появится Маша Машкова, дочь Владимира Машкова, замечательная актриса, с удовольствием приехала из Штатов и самоотверженно снималась.

— Хорошее слово «союзники» в 21 веке заменило безликое слово «партнеры», которое сегодня порой воспринимаются даже как враги. Ваш фильм по теме получается злободневным...

— Я стараюсь все делать про людей. Когда артистки спрашивают меня какие-то вещи, которые я не могу объяснить, мне всегда помогает моя бабушка, которая в 27 лет была партизанкой и попала в гестапо, потому что ее предали, и она выдержала пытки не однодневные, прошла через два концлагеря — Дахау и Освенцим. И еще была какая-то зона… Я никогда не мог понять, как она через это прошла, что это была за вера, что это была за сила духа… Ей было 27 лет, ее били каждый день, били палками, дубинами. И человек никого не выдал, человек терпел боль… Что позволяло выжить девушке, фактически девочке, что это за вера помогала ей все это перенести… Поэтому я говорил: «Девчонки, думайте, какая у них была вера, во что они верили». Да, они готовы были умереть за свою страну. Дай Бог нам сегодня хотя бы десятой части такой веры в свое Отечество и такого патриотизма, который был там. Это независимо от того, живем ли мы в России или в Латвии… Мы должны любить землю, на которой мы находимся.

Об огромном русском медведе

— В последнее время арктические караваны и в принципе ленд-лиз пытаются порой представить, как основной и решающий фактор победы во Второй мировой войне. И даже 9 мая некий американский профессор международных отношений Альберт Лорен Уикс после парада Победы на Красной площади сделал заявление о том, что «Поставки США и Англии спасли советский народ, предотвратили его поражение. И сейчас россияне должны полностью рассчитаться за ленд-лиз». Вы сейчас погружены в эту тему. Ваше мнение.

— Я не могу сказать, что мы бы проиграли, если бы они нам не поставляли. Да, конечно, это была значимая помощь. Но давайте не забывать, что они нас все боятся. Поэтому идёт такое хорохоривание сегодня: «Вы нам должны»… Вы посмотрите на нашу территорию огромную. Она, конечно, пугает: что будет, если вот этот огромный русский медведь будет голодный? Все боятся, что он кинется. Там одного ногтя этого медведя достаточно, чтобы снести Польшу или Францию… По размерам я имею в виду. Поэтому они максимально и поучаствовали на стороне большого мишки, а не напротив. Но это все иллюзии, мы бы все равно победили. И когда ленд-лиз открылся? Когда уже было понятно, что мы не сойдем с пути, когда было понятно, что мы уже на границе с Германией, поэтому надо было быстренько оказываться в команде победителей, а не в команде наблюдателей.

Я вне политики, я занимаюсь творчеством, но это какие-то очевидные вещи. Так получилось, что поскольку мою маму взяли на воспитание во время войны, у меня три бабушки и три дедушки. И поскольку я в детстве был очень дотошным ребенком, я подробно выяснял у них все детали про войну, про пытки, про концлагеря, про гестапо. И никто из них мне ни про какой ленд-лиз не рассказывал. Если бы это было тотальным спасением, которое вдруг пришло, все cразу бы поняли, что они победили именно благодаря этим посылкам, этому транспорту и технике, но этого не было. Да, это была существенная помощь и говорить, что она несущественная нельзя, может быть, мы бы без нее еще год воевали, может два, но мы бы все равно победили. Потому что мы сражались ЗА РОДИНУ, мы не воевали, потому что нам приказали. Почитайте письма немцев времен Отечественной войны. Они не понимали… Ну, как так? Ну, проиграл – бросай оружие, мы тебя возьмем в плен и потом разберемся. Но этого же не было. Люди же грызли зубами, когда кончались патроны. Немцы этого не встречали нигде. И естественно понимали, что это что-то другое – свойственное только русским людям, к сожалению. А может и к радости, не знаю.

— Почему, на ваш взгляд, в среде современных молодых артистов России так модно сегодня придерживаться именно прозападных взглядов на ту же Великую Отечественную войну? Почему многие из них уверены, что советские солдаты воевали якобы также, как и немцы, не ЗА родину, а потому что власть приказала… И День Победы в их восприятии – это уже ненужный праздник…

— Ну, такой у них нормальный, средний и бездарный уровень существования в жизни. Это не от большого ума все происходит. Если люди уже пришли в профессию, им бы удивлять в том деле, которому они пытаются научиться – поставить отрывок, сыграть какую-то роль, найти себя в этой профессии. А не лезть в политику и не заниматься вымыслами и домыслами. Это ограниченность. Это серьезно обсуждать нельзя, я даже не хочу на это тратить время. Вокруг нас всегда было полно всяких уродов. Назовем это так. Человек не знает, как самоутвердиться, как сделать себя, потому что у него нет цели в жизни, тогда он начинает заниматься этой фигней – а давайте-ка найдем что-нибудь, что-то перелопатим и вдруг мы станем интересными. Не станете, ребята! Сделайте что-нибудь, а прежде всего сделайте себя.

О русской графине Монте-Кристо

— Я написал сценарий по роману Натали Вико «Тело черное, белое, красное», который сейчас называется «Жажда мести». Его переиздали в Америке на английском, и сейчас переиздали ее романы в издательстве «АСТ». У меня сценарий называется «Графиня Монте Кристо», но может это слишком в лоб, я еще думаю. Написано много материала, там можно сделать и полный метр, и сериал. Во главе угла женщина. Это 1916 – 1926 годы. Историческая картина. Там присутствует и Шаляпин, и Керенский, и Распутин. Но это все не главные герои. Это все знаки времени. В основном это история мести. Реальная история графини, у которой убили мужа, ее изнасиловали и в результате она нашла всех, кто это сделал.

Как актер Фомин помогает режиссёру Фомину

— Олег, вы играете во всех фильмах, которые снимаете как режиссер. Почему?

— Это провокация (смеется – прим.)! Актер прежде всего должен любить свою профессию и не себя в профессии, а профессию в себе. Хотя это старые банальные слова. Настоящим человеком, наверное. Прежде всего. Почему я себя снимаю? Потому что другие меня не снимают. Боятся приглашать. Не знаю почему. Если в своем фильме я вижу роль, которую я могу сделать и не тратить на артиста Фомина много времени как режиссер, то это время я сэкономлю для того, чтобы работать с другими актерами. И актер Фомин в данном случае мне помогает очень сильно. У меня на одну заботу меньше на площадке.

О «Квартете И» и новой комедии

— Ваш «День выборов» можно пересматривать бесконечно. Не планируете ли Вы еще снять комедию и посотрудничать с «Квартетом И»?

— Нет, с «Квартетом И» я точно сотрудничать не планирую. По поводу комедии – да, возможно. Сейчас у нас идут переговоры. В частности, с Вадимом Галыгиным. У него есть неплохая история, очень неплохая. Мы уже второй раз пытаемся что-то сделать вместе. И помимо Вадима еще есть продюсеры, которые предлагают на современные какие-то темы снимать комедии. Сегодня сложно, потому что у продюсеров есть свое какое-то затертое мнение как снимать. Вместо того, чтобы прислушаться к мастеру, который уже сделал «бомбу» в свое время и послушать меня. Но каждый раз натыкаешься на то, что людям кажется, что они cами знают все. Они не прислушиваются. Когда один раз послушали, получился «День выборов». А дальше уже было тяжелее.

— А вы видели последний фильм «Квартета И» — «В Бореньке чего-то нет»? Интересно ваше мнение.

— Я не слежу за творчеством этих ребят, потому что для меня они не кинематографисты. Я занимаюсь кино и занимаюсь кино серьезно. А сегодня помимо кино существуют еще так называемые проекты. Так вот все, что делает «Квартет И» — это проекты. Понимаете? Поэтому для меня серьезно говорить на эту тему – глупо. Для меня это не кино.

О друзьях-актерах

— Как Вы сами можете объяснить долгую телевизионную жизнь вашего сериала «Next»? Как Вам работалось с Александром Абдуловым?

— Чем выше артист, тем легче с ним работать. Это уже проверено годами. Половина тех звезд, на которых я молился в школе и которые были для меня кумирами, стали впоследствии моими друзьями. Половина моих кино-товарищей, друзей – люди старшего поколения. И я горжусь этим. Нина Русланова, ушедшая недавно… Мы были друзьями после картины «Стервятники на дорогах». Вообще в принципе для меня очень важными являются те люди, с которыми мне посчастливилось общаться. И тот же Сергей Юрский, и Олег Иванович Борисов, и Лев Иванович Борисов, и Леня Филатов, и Наталья Гундарева, и Витя Проскурин.

О русском характере

— Можно сказать, что Ваши фильмы имеют в своей основе общую идею осмысления характера русского человека – в том числе в контексте истории. На Ваш взгляд, чем отличается русский характер?

— Наверное, тем, что мы крепко стоим ногами на земле. Тем, что мы, наверное, менее всех зависимы от каких-то социальных, политических и прочих благ. То есть если выбирать среди всех национальностей, с кем лучше всего попадать на необитаемый остров, и задайте этот вопрос любому вашему гостю-иностранцу, то я уверен, что любой выберет русского. Потому что русский из ничего сделает огонь и защитит от любого зверя, который неожиданно выскочит из кустов. И будет с ним не скучно опять же. А потом еще напишет роман, и вы все вместе заработаете на этом деньги. Или снимет кино.

Москва и маски

— В 2010-м Вы снимали один из фильмов для альманаха «Москва, я люблю тебя». Что для Вас Москва и как она изменилась за эти последние 10 лет?

— Знаете, я живу здесь и сейчас. Я люблю удивляться, я люблю радоваться. Москва стала красивой. Мы были сейчас с ребенком в «Детском мире» — это просто какой-то сказочный город, все сияет, все сверкает, гигантская елка, гигантские часы. Только сейчас все портят эти маски! Ничего не поделаешь с этим нашим упорством тупорылым, как мы выполняем приказы, которые никто нам даже не отдавал…

— Зрители уже обсуждают, что если так пойдет и дальше, то в кино про современный мир изменится картинка – люди будут в масках, массовка точно должна будет быть в масках…

— Либо начнется такая эпоха Шварца, когда начнут иносказательно что-то писать и бороться с тем, что происходит. Но стоит ли на это тратить время, поскольку, понимаешь, что такой ледокол прет, что лезть под него бессмысленно. Я, например, никогда не учился на политика, я занимаюсь творчеством – либо театром, либо кино. Я могу сделать только свое маленькое государство внутри своего дома, где нас трое или четверо. Либо на съемочной площадке, где нас 60 человек, и я главный. Вот здесь могут быть мои законы и здесь мне уже некого будет обвинить в том, что что-то не так и нарушены чьи-то права, кого-то не уважают, кого-то не любят и так далее. Для меня кино всегда – это семья. Я ко всем отношусь с уважением и со всеми стараюсь быть на дружеской ноге. Меня сложно узнать в толпе – кто здесь режиссер? Мама однажды пришла на съемку и говорит – я думала, ты будешь сидеть, смотреть в монитор, а я тебя не вижу, ты весь день носишься, я сижу одна, смотрю на монитор. Конечно, всем этим надо руководить, все это надо заполнять собственной энергетикой. Это замечательный процесс, и за него я отвечаю. И люди довольны. Да, это ненадолго, может быть на полгода, но это время нашей жизни. И его надо ценить. Так называлась, кстати, моя вторая картина – «Время нашей жизни».