События

Самый популярный писатель-фантаст России и Европы встретился со своими рижскими читателями по приглашению международного медиа-клуба «Формат А3». Каждый год выходит от полумиллиона до миллиона книг Сергея Лукьяненко. Стартовый тираж его романов 200 тысяч, при том что средний по России – 5 тысяч экземпляров. И это уже фантастика!

Книги Лукьяненко переведены на 30 языков, особенной популярностью они пользуются в Германии и на Тайване. Его романы – «лонгселлеры» (от английского слова «долго»). Подрастает новое поколение, и снова допечатываются десятки тысяч «Ночных», «Дневных» и «Сумеречных дозоров», а также «Чистовиков».

Книги Лукьяненко даже рекомендованы для внеклассного чтения в школах России. В них писатель сумел создать удивительную и достоверную Вселенную.

В Риге у Сергея Васильевича оказалось множество поклонников, в том числе и совсем юных, которые засыпали его вопросами, а после встречи выстроились в очередь за автографом.

 

Темные не значит злые

– В ваших книгах злые, темные силы порой выглядят более привлекательно, чем светлые. Почему?

– Традиционная ошибка думать, что светлые – это добрые, а темные – злые. Это не так! Я имею в виду гораздо более сложное деление – на альтруистов и эгоистов. Эгоист, добиваясь выгоды для себя, не всегда поступает плохо. Если его тревожит плач за стеной, он может пойти и успокоить ребенка. Альтруист же может взять в руки автомат, чтобы загнать людей в прекрасное, по его мнению, будущее.

Мои книги как раз о том, что не надо путать добро и зло с альтруизмом и эгоизмом.

В мире мы это наблюдаем. Нам навязывают убеждение, что все имеют равные права. Но это не так! Не равны граждане благополучной Дании и пиратского Сомали, их невозможно привести к общему знаменателю.

Развитые страны стараются помочь другим следовать американско- европейскому образу жизни, который принят за идеал. Но у других стран свои идеалы, своя культура, и они не хотят. Чем раньше человечество вырвется из этой ловушки прав человека, тем лучше.

– Можете дать определение добру и злу?

– Нет таких определений! Не изобретен прибор, с помощью которого можно определить: в этом человеке 50 процентов добра, в том – 70. Я не верю, что есть люди, которые просыпаются с мыслью: «Сегодня я сделаю гадость». Каждый уверен, что делает добро. Все дело в том, что мы все по-разному его понимаем. Главное в мире – это движение от зла к добру. Зло нельзя искоренить полностью, но можно сделать так, чтобы оно занимало в мире и в человеке как можно меньше места.

– Но в современном мире успех приходит к тем, кто жесток и алчен...

– Неправда это! Есть такая хищническая модель поведения в обществе, когда человек врет, грабит. Но она краткосрочная. В 90-е годы в России было много ребят в малиновых пиджаках и с золотыми цепями. Сегодня их практически не осталось – полегли в землю или изменились. Общество включает механизмы защиты, оно уничтожает людей, которые его губят. И торжествует другая модель поведения – построенная на сотрудничестве.

– Почему вы пишете фантастику?

– Фантастика – это не жанр. Это порция специй, которую можно добавить и в историю любви, и в производственный роман – чтобы было интересно читать. Если из хорошей книги убрать этот элемент, книжка останется, но, может, станет скучнее. А если из плохой книжки убрать фантастические элементы, не останется ничего.

– Верите ли вы, что ваши книги могут изменить мир?

– Даже Библия за 2000 лет не смогла этого сделать... Но всегда есть шанс, что книга изменит отдельного человека. Мир меняется, когда накапливается множество таких изменений.

 

От 3 до 5 процентов себя

– Как вы начали писать?

– Я с детства любил читать фантастику. Однажды (мне было 18,5 лет) я не нашел интересной книги и, чтобы не скучать, взял тетрадку на 48 страниц, шариковую ручку и начал писать. Получился рассказ, который я показал друзьям. Им понравилось. Потом я купил печатную машинку, ужасно шумную, и стал посылать свои произведения в журналы. Оттуда приходили ответы, иногда вежливые, иногда не очень. Наконец мой рассказ опубликовали, потом вышла книжка, вторая.

Я понял, что это удивительная, немыслимая удача: я делаю то, что мне нравится, меня хвалят и еще деньги платят. Идеальная формула! Я, конечно, не знал, получится ли у меня стать известным, но, как всякий солдат, конечно, верил, что в моем ранце лежит маршальский жезл.

Сейчас, когда я перечитываю свои первые, неопубликованные, произведения, то вижу, насколько это все слабо. Но потом, постепенно, в них что-то вырисовывается, вырастает.

– Что вдохновляет вас на новое произведение?

– Каждый раз это бывает по-разному. Иногда житейская ситуация или даже фраза, вокруг которой строится сюжет.

Плана будущей книги я никогда не составляю. Просто пишу сцену за сценой, и в какой-то момент будто щелчок происходит: становится понятно, к чему все это, что будет с тем или иным героем. Как будто лего складывается...

– А бывает, что вам подсказывают идеи книги?

– На этот счет есть притча, которая иллюстрирует отношения писателям к таким подсказкам. Пришел садовник к писателю и говорит: «У меня есть идея, напиши роман». А писатель отвечает: «А у меня есть огрызок яблока, я тебе его отдам, а ты из семечек вырастишь сад».

– Как вы себя чувствуете, управляя жизнью героев?

– Иногда они мной управляют! Бывает, придумаешь для персонажа скромную роль, а он вдруг начинает оттягивать на себя все больше внимания.

В книге «Недотепа» есть эпизод, когда герой зависает в пустоте и слышит голоса неких существ, которые размышляют, что с ним делать дальше. Это, по сути, описание авторских размышлений о судьбе героя.

– Персонажи ваших книг похожи на вас?

-Есть авторы, которые всегда пишут о себе, но это скучно. Я от себя вкладывают, может, три, может, пять процентов, редко 10. Придумываю персонажа, придаю ему ту или иную черту своего характера и помещаю в роман. И пытаюсь представить, как бы я поступил, оказавшись в этом месте и в этих обстоятельствах.

– В своих книгах вы предсказали теракт в Америке, бомбардировки Югославии. Удивляетесь, когда ваши прогнозы сбываются?

– Да, потому что чаще – мимо.

 

Писать мне не надоело

– Над чем вы сейчас работаете?

– Дописываю последние главы пятой книги «Дозоров». Хотел, чтобы она вышла к Новому году, но так быстро не получилось.

– Вы же говорили, что к «Дозорам» возвращаться не будете...

– Говорил, да... Но читатели спрашивают, издатели интересуются – и российские, и зарубежные. И в какой-то момент я почувствовал, что уже отдохнул от «Дозоров». Начал писать и... будто достал из шкафа старую рубашку. Она и заношенная, и пуговица отлетела, но уж так в ней комфортно. Вот и я в мире «Дозоров» чувствую себя комфортно.

– Четвертая книга называлась «Последний дозор»...

– Ну а этот будет «Новый» – об отношениях мира людей и мира Иных. Как и другие, она написана с точки зрения Городецкого. Но если в первой книге он был солдатом, который сидит в окопе и видит только маленький участок фронта, в «Дневном дозоре» – лейтенантом, то в последней книге он уже генерал, которому открыта вся картина боя. А поскольку в многом знании много печали, то и он стал жестче, пессимистичнее.

Но, думаю, роман все равно получится оптимистичный. Даже если все умрут...

– За что возьметесь потом?

– Закончу «Дозоры», выдохну и посмотрю, к чему рука потянется. Подростково-юмористическую трилогию «Недотепа» и «Непоседа» точно буду дописывать.

– Какая из ваших книг самая любимая?

– Та, которую сейчас пишу.

– Вы много работаете. Не устали?

– Конечно, я уже мог бы существовать за счет переизданий. Но пока мне писать не надоело. Нравится...

 

Внимание на экран

– Среди кого у вас больше поклонников – среди зрителей или читателей?

– Среди читателей, наверно. Закономерность такова: произведение становится известным, по нему снимают фильм, который становится рекламой книги.

– Будут ли новые фильмы по вашим книгам? Говорят, Голливуд купил права на экранизацию ваших произведений и придержал их, чтобы не допустить выхода на экран конкурентов?

– Доказать я это не могу, но ощущение такое есть. Сейчас срок действия договора истек и появились перспективы в этом плане.

На днях должен начаться показ нового, очень интересного телевизионного проекта. Подробности пока рассказать не могу.

– А экранизацией «Дозора» довольны?

– Не очень. Я бы хотел, чтобы киноверсия была ближе к тексту. Хабенский играет хорошо, но это немного не то. У меня в книге Городецкий – тоже нервный интеллигент, но понятно, что он служил в армии, способен на поступки, а киногерой может только рвать на себе волосы и совершать глупости.

– Принимали ли вы участие в отборе актеров?

– Нет. Может, это и хорошо, потому что у режиссера другое видение. Но по поводу «Дозоров» со мной советовались. Я немного занервничал по поводу Жанны Фриске – сыграет или нет? Сыграла!

– Когда вы пишете, прикидываете ли в голове: вот это нельзя будет снять? Или обойдется слишком дорого?

– Однажды я спросил об этом. И мне сказали: пишите что хотите! Помните, кадры, где переворачивается аварийная машина «Ночного дозора»? Я написал эту сцену и в качестве проверки – зарежут из-за сложности исполнения или нет? Позже эти кадры стали визитной карточкой фильма.

– Вы жестко высказываетесь по поводу пиратского использования книг в Интернете...

– Это очень больная тема. Пиратство губит литературу, кино. Скачал фильм или книгу, вроде ничего материального и не украл. Но разве от вас убудет, если ваша жена познакомится с другим мужчиной? Почему же это вас так напрягает?

При моих тиражах даже если половину книг не купят, я на оставшихся проживу. Но авторов с меньшими тиражами никто издавать не будет и, значит, им придется работать дворниками и писать в свободное время, а это не способствует успеху. Знаю по себе.

– Как с этим бороться?

– Даже Голливуд с его огромным ресурсом не справляется, куда уж нам, писателям... Нужно, чтобы книгу или фильм в Сети можно было купить одним нажатием кнопки.

 

От политики подальше

– Влияет ли на ваше творчество политика?

– Я стараюсь быть от нее подальше, но, конечно, политика опосредованно отражается в книгах. Когда читаешь «Ночной дозор», становится понятна атмосфера 1998 года в Москве. В «Дневном дозоре» присутствует атмосфера 2000 года.

– Что скажете об атмосфере 2011 года?

– Выборы – нормальный демократический процесс. Люди спорят, ругаются, выходят на митинги, как везде. И власть на это адекватно реагирует – так же как во Франции или на Уолл-стрит.

Я не сторонник революций. Россия пережила их несколько и от каждой отходила десятилетиями. На улицы выходит молодежь, выдвигающая, может, и справедливые требования. Но в толпе может произойти провокации, прольется кровь, а те, кто их подстрекает, сядут в самолет и улетят в США, где будут рассказывать, как они боролись с режимом.

– Не слишком ли часто политика обращается к прошлому?

– Есть пословица: кто старое помянет – тому глаз вон, кто забудет – тому оба. Историю надо знать, но не следует воспринимать ее как руководство к действию. В истории можно найти все что угодно, и меня удивляет, почему на постсоветском пространстве стараются помнить только плохое. Если бы в Европе так подходили, то никакой Евросоюз не мог бы состояться, ведь сколько раз Франция воевала с Германией, с Англией.

– Правда, что в своей книге вы хотели вывести эстонские спецслужбы в роли темных сил?

– Было такое предложение... Эстонские власти почему-то считают «Ночной дозор» экстремистами, хотя это славные люди, которые защищают правильные вещи.

Ребята попросили разрешения назвать свою организацию именем моей книги, и я согласился. Я приезжал, чтобы с ними встретиться, и это, наверно, встревожило власти.

Смешно было... Я иду пить пиво, а неподалеку за столик садится мрачный человек в костюме и начинает пить кофе. Достаешь фотоаппарат, он уходит.

– Каким вы видите будущее?

– Цивилизация зашла в тупик. Социальные проблемы выходят на нерешаемый уровень, и социалистическая революция была попыткой их решить.

Сейчас тоже есть есть запрос на социальную революцию, надеюсь, менее кровопролитную. Мир будет меняться – это точно. В каком направлении? Если бы я знал, то уже получил бы Нобелевскую премию.

– Наступает 2012 год, последний по календарю майя. Что-то будет?

– Кто говорит, что знает, что будет, тот лжет.

А у древних майя просто кончились глиняные таблички. Вот они и остановились, решили: хватит, уже на 1000 лет вперед наработали.

Конца света не будет. Год не будет легким, но ведь и не такое переживали. Так что смело покупаем шампанское, готовим сельдь под шубой и салат оливье.

 

Русский язык привлечет деньги

– Как вы оцениваете референдум по поводу присвоения русскому языку статуса государственного, который скоро пройдет в Латвии?

– Замечательное демократическое явление! В Финляндии два государственных языка, в Казахстане русский – язык межнационального общения. И кому это мешает?

Может, необязательно давать русскому статус государственного. Пусть будет, например, региональный. Для российских инвесторов это стало бы прекрасным доводом. Сюда бы пошли деньги, и большие деньги.

 

Вампир, голодный и юный

– В чем секрет феноменального успеха книг про вампиров?

– Вампир – это идеальный потребитель: вечно молодой, вечно живой. Он потребляет жизнь в концентрированном виде – в виде крови.

Эти книги идеально легли на мечты девочки-подростка, которая хочет, чтобы в нее влюблялись, носили на руках, иногда целовали в щечку, а больше она ничего не хочет и даже побаивается.

 

Писатель... под столом

– Как вы пишете в соавторстве?

– Мой друг и известный писатель Ник Перумов сказал: «Ты хорошо пишешь научную фантастику, я – фэнтези. Давай объединим свои усилия и умножим количество читателей». Мы придумали сюжет, получили аванс и разъехались по разным городам. И вдруг смотрим: через месяц текст сдавать, а у нас еще ничего не написано.

Ник приехал ко мне в Москву. Жена кормила нас завтраком и уходила на работу, а мы писали: я сидел за компьютером, он за лаптопом. Время от времени перебрасывали друг другу куски текста, правили.

От нас пар валил... В шутку мы называли себя артелью «Красный килобайт». Когда Нику было лениво было уходить в гостиницу, он клал матрас под стол на кухне (больше негде было, квартира была однокомнатная) и спал.

У жены на работе спросили: «Ваш муж писатель-фантаст. Может, вы и знаменитого Перумова знаете?» Она ответила: «Знаю. Он у нас под столом спит».

Так за месяц и написали роман «Не время для драконов». Это не была халтура, нет. Просто мы за день делали в пять раз больше, чем при обычном графике. Книга хорошо разошлась...

Сейчас Ник живет в США, он большой писатель... Под стол не влезет...