События

Его мама писала в записке из роддома его отцу: «Хоня, он мне так тяжело дался, что на посредственность я не соглашусь». И, пожалуй, он мог бы стать выдающимся физиком или математиком. Возможно, даже спортсменом. Но, влюбившись в девушку, стал ходить с ней в театральную студию. Он и не собирался связывать свою судьбу с театром и кино, даже предполагал, что у него в некотором смысле нет способности к этому. Но как-то увлекло. Сначала сделался артистом, а через время известным российским режиссёром театра и кино. В Симферополе по приглашению Международного медиа-клуба «Формат-А3» побывал Дмитрий АСТРАХАН.

Книжек много не бывает

- Дмитрий Хананович, вы родились в семье ленинградских историков, ваша мама работала в библиотеке Салтыкова–Щедрина старшим научным сотрудником. Можете себя назвать человеком книжным?

- Вообще, у нас дома читали, да. (Улыбается). Для этого папе пришлось выбросить телевизор, когда мне было лет пять. До этого я, единственное что запомнил – маму на телеэкране. Однажды у неё взяли интервью, и мы всей семьей смотрели эту передачу дома, сквозь линзу нашего старинного телика «КВН». Видимо, в этот момент главная функция телевизора была выполнена - маму он показал. И папа спокойно его выкинул. Он считал, что его сыновья - а нас было пятеро, я младший - мало читают.

Дома был обычный классический набор: Джек Лондон, Жюль Верн, Вальтер Скотт. И в силу того, что я младший, плохих книжек я не читал, только те, которые для меня отбирали братья. Поэтому рано прочел книги, которые мои сверстники читали позже. А всю школьную программу: Пушкина, Гоголя, Толстого я в школе, по сути, не читал. Это было всё потом. Зато школьником изучил Трифонова, Тендрякова, Василия Быкова, всё, что печаталось в «Новом Мире», всё то, что читала мама. И Булгакова я прочёл очень рано, и Андрея Битова, и «Реквием» Ахматовой, и стихи Мандельштама. В общем, всё, что было самиздатовское, левое, запрещённое, яркое. Но, увы, сказать, что я книжный не могу. Однако в лет восемнадцать, увлёкшись самодеятельностью, принялся за пьесы. И мне понравилось! Было интересно разгадывать ребусы взаимоотношений. Мне было интересно то, как выстраивать жизнь в этих диалогах по очереди. Сначала я был самодеятельным артистом, но довольно быстро появился интерес к режиссуре. И тогда я тоже читал какие-то модные книги: Питера Брука «Пустое пространство», Анатолия Эфроса «Репетиция - любовь моя», а вот классику: Станиславского, Немировича-Данченко прошёл уже в институте.

- В одном из интервью вы сказали, что ваши дети также воспитываются в доме, где нет голубого экрана.

- Да, это так. Жена Лена знает эту семейную традицию. Книги исполняют важнейшую роль в процессе воспитания. Для меня очень важно, чтобы дети читали, поэтому, когда мы переехали в Москву двенадцать лет назад, первое, что мы сделали (ну, чтобы не везти свою ленинградскую библиотеку) отправились в большой книжный магазин на Арбате и накупили книг. За один раз даже всё вывезти не получилось, не вместились в багажник машины. А вскоре у меня был день рождения, и я сказал друзьям: дарите мне книги. Так, по сути, за две недели мы собрали домашнюю библиотеку. И это возымело действие: моя старшая дочь Маша стала читать. (Улыбается). Она уже прочла больше, чем я в её возрасте. А ещё мои дети любят смотреть кино. Вообще, все люди любят кино. И меньше любят театр, потому что театр - это уже сложнее. Но ребятня моя и театр любит, потому что Лена с раннего детства их туда таскает. Они, в отличие от меня, любят балет. И даже выдерживают оперу. Думаю, это вопрос привычки. Нужно заставлять ходить в театр, смотреть хорошее кино и читать хорошие произведения.

В поисках понятного

- «Русское кино в жопе» - так заявил главный персонаж картины «Изображая жертву» Кирилла Серебренникова. С вашей точки зрения, где находится современный российский кинематограф? Или куда движется?
- Ну, если Серебренников сам себя туда поместил - это его право. Я не считаю, что это так. Есть хорошие работы. А будут талантливые режиссеры - будут талантливые фильмы. Тут вообще нет какого-то движения. Никуда мы не движемся. Мы стоим на месте. И в итоге всё зависит от появления какого-то одарённого человека, группы людей. Когда-то у кино была некая идеологическая задача, вообще искусство было носителем идеологии, в капиталистическом мире кино в большей степени является развлечением. Оно должно приносить деньги. Но это не значит, что фильмы плохие. Некоторые картины Чаплина были очень коммерческими, но и очень хорошими. Великие ленты Гайдая или Рязанова - тоже. Эти режиссёры снимали прекрасное массовое кино. Выдающийся с художественной точки зрения фильм «Чапаев» - абсолютно массовый. Вообще, меня раздражают режиссеры, которые говорят, что их не понимают люди. В этом есть что-то брезгливое по отношению к народу. Вроде того, что люди не доросли до того, чтобы тебя понимать. Если что-то недопонимается, значит, что-то не получилось. Я ничего не вижу плохого в кинематографе развлечения. Ещё Вольтер говорил, что нужно развлекая, поучать. «Три мушкетёра» - прекрасный развлекательный роман, но он о благородстве, о дружбе, он воспитывает прекрасные чувства. Произведение искусства должно быть интересным. В кино зритель должен понимать то, что ему показывают, сопереживать, с волнением ждать, что будет дальше. Сложный философский трактат я прочту дома, а в кино я пришёл получить эмоции. А потом уже, через эмоции – мысли, осмысление.

- Кстати критики часто обвиняют вас в предсказуемости….

- Это безграмотные люди. Чего мы будем их обсуждать? Они не читали Аристотеля. Пускай прочтут его поэтику. Зритель должен предвидеть, что будет, от этого волнение усиливается. То есть, в хорошем произведении, по большому счёту, знаешь всё наперёд. Как это было у Шекспира в «Ромео и Джульетта». Шекспир идиот? Зачем это сделал? Вам как бы намекнули, про что будет дело. Это один из способов сделать зрелище более увлекательным. Почему сериал «Коломбо» был таким популярным и успешным? Потому что вначале всё было рассказано.

- Сейчас много говорят о том, что рынок российского кино слаб. Вы с этим согласны?

- У нас пока вообще нет рынка кино. А чтобы он появился, должно быть много кинотеатров. Как проверить, какой хлеб покупают лучше? Нужно все его сорта выставить на прилавок. Но прилавков-то нет. Помню, показывал я фильм «Тёмная ночь». И в первый вечер показа мы решили наведаться в кинотеатры. Спрашиваем: «идёт?». Отвечают: «Да. Все места проданы». Мы в восторге! Однако потом я понял, какие залы-то? Маленькие! Да, билеты были проданы, но фильм в итоге собрал небольшие деньги. Но ведь и теста-то как такового не было!

- Прокатчики просто решили перестраховаться…

- Правильно! В больших залах они покажут американский какой-нибудь фильм. А потом эти прокатчики мне говорят, мол, твой фильм собрал не так много…Ребята, а сколько он мог собрать, если он был расписан в маленькие залы?! А вот когда залов много, как в советское время, тогда больше шансов проверить, насколько (и какое) кино интересно людям. Так возникает вопрос вариантности. И это нормальная ситуация, к которой мы, так или иначе, придём, потому что кинотеатры возрождаются. Хотя сегодня об успешности работы проще судить по телевизионным показам. Или по интернету, который ещё не стал абсолютным, но скоро таковым станет. И, наверное, это будет более справедливый рынок: выложили и смотрите, что получилось. По тому, насколько долго картина висит в «сетке» и на какую дистанцию разгоняется, можно понять, насколько она интересна. Печально только, что убита великая индустрия кино.

- Тот же «Ленфильм»…

- Да, но «Ленфильм» не как место, а как профессиональные кадры. Там работали великие люди, которые своим делом жили. Но надо отметить, что сериалы сегодня снимают всё лучше и лучше, потому что зрителя надо держать, потому что - конкуренция. А когда она есть, появляется хороший продукт. Однако есть некоторая однотемность, однообразие, связанное с тем, что трудно сделать что-то оригинальное, проще «сообразить» кальку западного сериала. Однообразие – это болезнь, которой нужно переболеть. Но всё же есть творческие люди, которые хотят вырваться, выделиться на общем фоне. А потому кто-нибудь да что-нибудь интересное обязательно придумывает.

- Например?

- Например, фильм «Небесный суд», в котором играет Константин Хабенский и Михаил Пореченков. Не могу сказать, что стал большим поклонником этой картины, но она забавная. Авторы постарались быть нестандартными. Или, например, интересен сериал «Карпов», он явно выделяется. Там и герой другой - абсолютный ублюдок, но на фоне остальных - он положительный.

Повторение – мать провала

- Дмитрий Хананович, а как вы относитесь к ремейкам?

- Если бы я занимался бизнесом, и для меня кино было бы просто заработком денег, наверное, относился бы хорошо. Но есть какие-то вещи, которые делать неприлично. Режиссёры ремейков вызывают во мне чувство восхищения. Чем? Своей наглостью и бесстыдством. Одно дело - снимать какую-то вещь, которая, как тебе кажется, кому-то когда-то не совсем удалась, так я когда-то сделал ремейк американского фильма 30-х годов (режиссёр Фрэнк Капра) «Леди на день». Мне казалось, что автор, имея в руках блестящую идею, не до конца её использовал, поэтому уже известную историю в сценарии мы изложили иначе. Но делать ремейки на бесспорно успешные фильмы – бессмысленно. Я понимаю продюсеров, которые хотят заработать денег (любопытство - вещь страшная и сильная, оно притащит зрителя), но снимать такое кино…. Наверное, мне как режиссёру было бы неловко этим заниматься. И я даже не знаю, какой должна была быть сумма, чтобы я забыл о совести. (Смеётся). Хотя, возможно, те, кто берётся за ремейки, верят, что сделают что-то гениальное, что-то хорошее, но пока удач больших не видно. Или, например, театр. Я видел спектакль Товстоногова «Мещане» и я не стану его ставить. Не стану ставить спектакль «Истрия лошади» и пьесу «Взрослая дочь молодого человека» тоже не стану ставить, потому что видел спектакль Васильева. То есть, есть вещи, в которых режиссёр закрыл вопрос. И надо как-то уж очень вывернуться, чтобы придумать что-то более оригинальное. Ведь задача режиссёра - удивить.

- В вашем творчестве чётко прослеживается национальная тема, еврейская….

- Мы приступили к созданию «Изыди», первой картины, в то время, когда национальный вопрос стоял особенно остро. На дворе стоял 1989 год, а в то время вражда между народами витала в воздухе: межнациональные столкновения в Баку, ожидание еврейских погромов. В тот момент нам было важно сказать, что для нормального человека национальная вражда — явление совершенно чуждое. Как? Конечно через кино. Речь идет о любой межнациональной вражде, вовсе не обязательно о еврейских погромах. Любое деление по национальному признаку исходит, прежде всего, от государства, а не от простых людей. Об этом фильм «Изыди», в котором звучит и тема человеческого достоинства: человеку легче умереть, чем жить в постоянном унижении. «Из ада в ад» - о животных чувствах, которые живут в человеке и могут проснуться в любой момент на почве алчности и закомплексованности. Я вообще не очень верю, что нормальным людям свойственная национальная вражда. Наверное, это есть. Но в каких-то дремучих совсем уже людях.

- Актуален ли национальный вопрос в современной России?

- Этот вопрос всегда стоял достаточно остро. Виновата власть, которая не справляется со всем, что происходит в стране. Вещи, которые в определенный момент пустили на самотек, выливаются в то, что произошло и на Манежной площади. Я не думаю, что в наших людях живет национальная вражда. Я не чувствую антисемитизма. Конечно, он есть, но не в той форме, в какой существовал раньше. Слава Богу, в современной России больше нет националистической государственной политики - нет четкого деления по национальному признаку.

И о планах в двух словах

- Не так давно вы сняли фильм «Деточки». Широкий зритель его ещё не видел, зато кинокритики успели заинтриговать, сообщив, что Астрахан сделал остросоциальную, практически публицистическую картину, которая не сможет не оставить след в душе зрителя. О чём кино-то?

- Чего рассказывать-то? (Улыбается). Сами всё увидите. Вообще-то, это кино не о детях. Они здесь всего лишь некий образ, для обострения ситуации.

- Известно, что на главную роль вы долго искали мальчика с глазами ребёнка, способного убить...

- Да, это очень было важно.

- Нашли?

- Сам он не способен никого убить, я уверен в этом, но в фильме дети убивают злодеев. Дети вершат правосудие. И все люди за них. Ну разве педофил-насильник - это человек? Для Его мама писала в записке из роддома его отцу: «Хоня, он мне так тяжело дался, что на посредственность я не соглашусь». И, пожалуй, он мог бы стать выдающимся физиком или математиком. Возможно, даже спортсменом. Но, влюбившись в девушку, стал ходить с ней в театральную студию. Он и не собирался связывать свою судьбу с театром и кино, даже предполагал, что у него в некотором смысле нет способности к этому. Но как-то увлекло. Сначала сделался артистом, а через время известным российским режиссёром театра и кино. В Симферополе по приглашению Международного медиа-клуба «Формат-А3» побывал Дмитрий АСТРАХАН.