События

Очередную встречу с интересным человеком подарил крымчанам Международный медиа-клуб «Формат-А3»: на этот раз о себе, своей любви к театру и тонкостях творческого процесса рассказал известный российский режиссер Дмитрий Астрахан.

Три детских разочарования

Обаятельный и разговорчивый Дмитрий Астрахан сразу признался, что не очень умеет проводить пресс-конференции, но в ходе встречи стало ясно, что он явно поскромничал. Без ненужных вопросов он начал рассказ о себе.

— Я родился в 1957 году в Ленинграде и был пятым ребенком в семье. В детстве не мечтал о профессии, не хотел никем быть, более того, и не собирался. Все мои четыре брата — инженеры, занимались математикой, спортом, и я предполагал, что моя жизнь сложится так же. В общем, был совершенно нормальным мальчишкой, который много дрался во дворе и слыл нахалом.

— Все-таки старшие братья – это удобная ситуация, — смеется Астрахан. — Через годы я понял, что именно моя семья дала мне некоторую психологическую свободу, я был с детства уверен в себе, ничего не боялся, потому что чувствовал за спиной надежный тыл. А в дальнейшем мне было не страшно уехать далеко из Ленинграда, окончив театральный институт, потому что я всегда знал, что вернусь.

Родители Дмитрия Ханановича были людьми интеллигентными — историками, а в их доме всегда царила доброжелательная, веселая атмосфера, ценился юмор.

— Мои братья – умнейшие люди, я из них самый посредственный. Они очень образованные, яркие, и я ими всегда гордился и брал с них пример. Может, поэтому в детстве я читал только хорошие книги, которые доставались от старших. А вот в театр я ходил мало, но ходил. Посещал Ленинградский театр юного зрителя.

А Ленинград того времени был особенным, очень театральным городом с потрясающими театрами.

— Я ходил мало, но этого было достаточно, чтобы сформировать определенный вкус. Я видел очень хорошие спектакли Карагодского, Товстоногова, Вивьена и все это мог легко впитать.

Помимо интеллектуального развития, юный Дима занимался классической борьбой и учился в серьезной математической школе. Астрахан признается, что в детстве испытал несколько потрясений. Первое, когда он пошел заниматься плаваньем в пятом классе и в конце учебного года показал лучший результат, приплыв первым на соревнованиях.

Радости не было предела, но неожиданно подошел тренер и сказал маме Астрахана: «Вашему сыну не надо заниматься плаваньем, у него фигура не подходящая, он никогда не станет большим пловцом и не достигнет хороших результатов». Тут Дима впервые понял, что люди разные и не все могут достигать всего.

Второе из самых больших потрясений — Астрахан попал в математическую школу.

— Думал, я способный парень и решаю неплохо задачи. В физико-математической школе Петербурга было всего семь девятых и столько же десятых классов, а прием туда осуществлялся просто — либо нужно было принести диплом с олимпиады, либо решить задачи, а аттестаты никого не волновали. Но, когда я увидел, как мальчики решали задачи, я понял, что не смогу делать это столь блестяще.

— И третье большое потрясение было в борьбе, — вспоминает Дмитрий Хананович. — Я был успешен, трижды выигрывал первенство города. У меня была кличка Профессор, потому что придумывал разные приемы, но однажды мы приехали на соревнования в Орехово-Зуево. Против меня вышел парень выше на две головы, я с трудом закончил с ним схватку вничью.

Потом смотрю, он сидит, а рядом с ним около 40 стаканов чая, таким образом он сгонял вес. Это огромная нагрузка на организм, и я понял, что передо мной фанатик. И снова стало ясно, что борьба — это тоже не мое. Это был уже не спорт, а война. Пока мы были мальчиками, борьба напоминала игру, а когда началась молодость, люди дрались за первое место, и все средства были хороши. На ринг выходили юные гладиаторы.

Если не можешь быть первым, не стоит заниматься делом вообще. После окончания школы Астрахан поступил в Ленинградский электротехнический институт им. Ульянова (Ленина). В течение нескольких лет Дмитрий сменил несколько институтов, пока не был принят в Ленинградский Институт Театра, Музыки и Кинематографии, в класс Александра Музиля…

Роман с театром

Всё, как обычно, началось с любви.

— У меня был роман с девушкой, которая занималась самодеятельностью. Она раза три поступала в театральный и не поступила. Из ее рассказов театр и вошел в мою жизнь. Позже меня приняли театральную студию, сразу предложив главную роль, а через два месяца я играл в «Ожидании козы» Владимира Дубровина. Смешное название, но при этом очень грустная повесть о голоде, жутком послевоенном времени 1948 года. Репетировать было безумно интересно, — говорит Астрахан.

В день премьеры на спектакль пришла вся большая семья юного актера. И какое же ожидало всех потрясение, когда Дима, читая последний монолог, плакал, а зал замирал. Тогда мальчик подсознательно понял, что в его жизни что-то случилось, что-то «щелкнуло».

...После спектакля братья сказали: «Ну, Димка как на кухне», что означало, брат был естественным на сцене, а это — самая лучшая похвала для актера. Так же хорошо отозвался и родной дядя парня, он сказал маме: «Сусанна, Димка…там что-то есть».

После такого успеха Астрахан серьезно увлекся театром, что через время начало раздражать его маму. Она сказала: «Либо ты иди в профессиональный театр, либо бросай это занятие, потому что мальчик с гитарой в 18 – это хорошо, а в 25 – уже не очень. Либо ты делаешь это своей профессией, либо нет».

— А мне как-то не хотелось поступать в театральный институт. Впрочем, мой педагог по театральной студии посоветовал: если буду поступать, то надо сразу идти на режиссуру, потому что на актерском будет скучно, там можно встретить много идиотов-режиссеров. Думаю, он был прав. Но для поступления надо сдавать историю театра, массу предметов, которых я не знаю вообще. Годы были потрачены на другое, не к тому я готовился в жизни, это точно, — улыбается Дмитрий Хананович.

Впоследствии Астрахана рекомендовал Александру Музилю известный режиссер Роман Тихомиров, с дочерью которого дружил Дмитрий.

— Я актерский экзамен сдал на «пять», а все остальные – провалил, в том числе и собственный этюд.

В общем, минуя все преграды, Дмитрий Хананович таки поступил в театральный.

— Мне было 20 лет, а остальным ребят 28-30. Все ходили в кожаных пиджаках, с трубками… В общем, серьезные люди. Все читали все книги, обо всем рассуждали, мечтали ставить какие-то пьесы. У меня же не было никаких мечтаний. Я в шоке был, что вообще попал на курс. Но через полгода стало ясно, что все в порядке, — рассказывает Астрахан.

Тут стоит отметить, что Музиль был довольно успешным режиссером Александринского театра, работал с Симоновым, Черкасовым. А в то время, если режиссер не нравится артистам такого масштаба, они с ним не работали. Музиль был мастер своего дела и всегда говорил студентам: каждый человек, закончивший курс у меня, сможет поставить спектакль — занавес откроется, на сцене что-то произойдет, занавес закроется и никто не кинет в вас билетом за то, что было показано какое-то бессмысленное зрелище.

В спектакле всегда будет смысл, содержание — но насколько эта постановка будет талантлива, это к папе с мамой. Он говорил, таланту научить невозможно, но можно научить организовывать свои фантазии и идеи. Музиль приучал студентов одной вещи: режиссер должен объяснить артисту не только то, что он играет, но и то, как он должен это сделать. Нужно приходить на репетицию не только с готовым вариантом «про что», но и как актер это будет делать.

После института Астрахан попал в Свердловский театр юного зрителя. Там поставил несколько успешных спектаклей, далее — отслужил на флоте.

Кино

После работы в ряде театров на жизненном горизонте режиссера Астрахана появился кинематограф.

Первый фильм Дмитрия Ханановича «Изыди» 1991 года выпуска, сразу был отправлен на соискание премии Оскара от СССР. Режиссер получил всевозможные награды и объехал с ним весь мир. Это был прыжок в другой мир. А дальше — фильм за фильмом: «Ты у меня одна», «Все будет хорошо»...

— У меня всегда был страх вдруг стать неинтересным, он-то и служил главным стимулом, который заставлял учиться, постоянно что-то выяснять для себя. Этот страх приводил к курьезам. Помню, давно, еще в Свердловске, я пришел на свой первый спектакль и так боялся, что артисты увидят, что я чего-то не знаю или мало придумал, что за первую репетицию поставил почти весь первый акт. Эта черта потом мне помогла в кино, — говорит Дмитрий Хананович. — Ведь театр – это место, где есть завтрашний день, не сделал сегодня – завтра сделаю. Есть завтра, и оно ничего не стоит, оно бесплатно. А в кино этого «завтра» нет, съемочный день, грубо говоря, обходится от 20 до 100 тысяч долларов, в зависимости от масштаба картины. Каждый твой промах считает счетчик, все стоит денег. Поэтому в кино такой долгий подготовительный процесс, чтобы потом прийти — и всё сделать сразу и без ошибок.

Режиссер заверяет, что сделать хороший фильм и хороший спектакль трудно. Но средний спектакль сделать труднее. Фильм можно склеить, к тому же есть люди, которые могут за тебя поработать, своего рода страховка, которая необходима в таком дорогостоящем процессе.

— На Западе говорят, режиссер – фигура более заменяемая в отличие от актера-звезды. К сожалению, наше кино начинает подходить к этому стандарту. Поэтому, если ты хочешь сделать что-то стоящее, то вынужден становиться продюсером своей картины, — подытоживает Астрахан и уверяет, что у него на съемочной площадке всегда интересно.

А главное для режиссера — самоирония во всем, надо с юмором относиться к собственным достижениям…