События

Cоавтор «Бригады» и режиссер «Географ глобус пропил» Александр Велединский: «Мы нация крайностей»

Наталия Морозова, LSM.lv Источник (ссылка откроется в новом окне)

Режиссер самого титулованного российского фильма последних лет «Географ глобус пропил», один из авторов культового сериала «Бригада» Александр Велединский недавно впервые выступил в Риге с творческим вечером, в рамках Международного гуманитарного проекта «Культурная линия». В латвийской столице он оказался вскоре после съемок в южноафриканском Кейптауне. И на следующее утро, перед отбытием в Москву, где продолжит работу над новым фильмом «В Кейптаунском порту», все же выкроил время для интервью Rus.lsm.lv.

— Александр, вы признаётесь, что перед каждой новой работой вас одолевают сомнения и страхи. Однако, вы успешно их преодолеваете и добиваетесь, надо сказать, замечательного результата. Именно это и называется творческой смелостью?

— Это нельзя назвать преодолением, смелостью — нормальная работа (ведь боятся все). Здесь просто такое отношение к своему делу, когда каждый фильм, — как последний. И это естественно. Никакого героизма тут быть не может.

Если ты в себе не сомневаешься, значит, ты умер.

— Чего вы больше всего боитесь сегодня, что вас особенно волнует, тревожит?

— Меня тревожит, в первую очередь, моя семья, о ней я беспокоюсь, это понятно. Тревожит, конечно, происходящее в моей стране. Падение уровня жизни, в том числе, и моего. Тревожит путь, который выбран нашей страной. Я думаю, что путь назад, он всегда ошибочен, а сейчас наметился такой возврат, когда Советский Союз стал неким трендом. Мне туда не хочется, я об этом говорю всегда и во всех интервью. При этом, я никогда не был антисоветчиком. Когда мы снимали «Русское» по Лимонову,

я сказал, что мы снимаем историю поэта, но никак не просоветский или антисоветский фильм. Хотя для последнего было достаточно поводов.

Это не значит, что я вне политики. Я всем интересуюсь, за всем слежу, но патриотизмом считаю любовь к стране, а не преданность лично какому-то человеку.

— Думаете, люди наступают все на те же грабли? Почему?

— А потому что мы в России живем. (Смеется.) Мы и будем всегда наступать на одни те же грабли. В чем корень этого явления? Не знаю, я сам к вождизму не стремился личному и поэтому не анализировал ситуацию так глубоко. Но русские классики описали это во многом еще в прошлые века. И Гончаров, в том числе, в «Обломове» и в «Обыкновенной истории», показал нам некоторые черты, которые мы лелеем и любим в себе. Убежденность,

что за нас все сделают, что само все решится. Что придет Штольц к Обломову и все поставит на свои места.

Что Ольга Ильинская вечно будет любить Обломова… Ничего подобного! Если лежишь и ничего не делаешь, все проходит мимо, и только надеешься на «доброго царя» в любом его обличье.

— Вы рассказывали, что когда в 93-м поступили в Москве на Высшие режиссерские курсы, 1 октября у вас был первый учебный день, а 3-го произошел разгон Верховного Cовета, расстрел Белого дома. И эти дни очень серьезно отразились на вашем мировоззрении — вы почти перестали верить в либеральные ценности. Но тогда народ вроде бы начал что-то делать, брать инициативу в свои руки — что же произошло потом?

— Мне кажется, дело в том, что на народ всем наплевать, на самом деле. Народ вспоминают только перед выборами. Нет, безусловно, за эти годы что-то сделано и положительное, этого тоже нельзя отрицать, мы все равно живем в другой стране. Но, в общем, власть — это власть, и если ей надо, она в любой момент сожжет и Белый дом. В 1993-м это у нас произошло и мои иллюзии по отношению к власти развеялись.

— Голосовали ли вы на недавних выборах?

— Нет, после 2011-го не голосую. А какой смысл?

— Но если все будут считать, что смысла нет…

— А все так и считают. И это плохо, конечно. Многие разуверились, 2011 год показал, что это бессмысленно, что «нарисуют» сколько надо и кому надо. Хотя,

в этом году вроде как признано, что выборы были прозрачными, но та треть избирателей, те, кто пришел, они все равно сделали такой выбор, какой сделали.

Видимо, так больше надежд остаётся. Как в песне — «и мне на жизнь плохую опять начнет хватать».

— Все же, гипотетически, каков был бы ваш лично выбор из предложенного спектра?

— Фамилии не буду даже называть. Но думаю, что безальтернативность, о которой нам постоянно твердят, — это полная чепуха. Альтернатива есть, но надо пробовать. Повторю, я абсолютно чужд вождизма, любого, поэтому мне кажется, неважно, кто у власти. Просто нужно знать, что через четыре-пять-шесть лет он с ней расстанется. Вот и всё. Это же менеджер, которого мы нанимаем.

— Ну, это вы так думаете!

— Да. Они думают по-другому. Поэтому власть будет держаться за свое кресло всегда.

Что делать? Жить. Философски к этому относиться. Стараться быть полезным на своем месте. И близким тебе людям. Не хочу пафосно выражаться, но если будет хорошо моей семье, значит, будет хорошо кому-то вокруг. И я сам — народ. У меня нет паромов и вилл, нет парка машин и целых этажей в престижных домах. И я просто всем предлагаю не истериковать, не махать дубинкой. А думать. Действительно, существуют выборы. Видимо, необходимая критическая масса еще не набралась. Тем более, что после 11-го года властью были приняты серьезные меры, чтобы люди «не собирались больше одного», да и одного пригребут, если надо.

Куча охранительских законов принята, под которые может попасть любой человек. Ну, если сегодня всерьез стали рассуждать о том, что, коли ты живешь за границей, значит, ты — предатель!..

— Кстати, как полагаете, усилится ли после этих выборов поток уезжающих?

— Я не пророк. Но люди будут уезжать в том случае, если не будут востребованы. Мне кажется, в этом весь вопрос. Кинематографист всегда будет жить там, где легче найти деньги на те фильмы, которые хочет делать он сам. Да любой человек, который не находит применения на родине, уедет туда, где он нужен. И предательством это называть никак нельзя. Человек волен жить, где хочет.

Впрочем, рассуждать тут я могу только только о кино. И здесь надо не тематический список предлагать и отбирать для финансирования фильмы часто безликие, потому что непонятно кто их снимает, но понятно — для кого и зачем. Необходимо все-таки помогать личностям сделать фильм, сделать его лучше, тогда (как и в любом деле), мне кажется, пользы будет больше. И стране, в том числе. А

государство оттого, что в фильмах будет звучать и критика, только укрепится, потому что, как правильно сказано, «мы не врачи, мы — боль».

Художник указывает больные места и этим помогает. Показывает, что требует особого внимания.

— Отвечая на вопрос о русском характере, вы называете, прежде всего, терпение (до определенной черты!) и способность прощать?

— Милосердие, конечно. Но, опять же, мы нация крайностей. Посмотрите на Китай — как они разобрались со своей страной! Дэн Сяопин в 80-е, после «культурной революции», направил страну на другой путь… Мы же сначала разрушаем, потом начинаем восстанавливать то, что разрушили, бегаем по кругу. Конечно, жизнь все равно идет вперед… Но это сложный вопрос, разговора может быть на целый день.. Тут и грязью полить очень просто и сказать, что все плохо, а это тоже неправда. Но и умиляться всему происходящему будет неправдой. Правда — она всегда где-то посередине.

— Возможно, многое в русском характере зависит и просто от масштабов страны?

— Это отговорка. Тут и страхи, и зависть, всё вместе. Зависть к территории, богатствам, недрам… Говорят ,что народу у нас много. Да, немало — около 147 миллионов человек. А в США — примерно 325 миллионов, и там почему-то человеческая жизнь, хотя бы формально, по Конституции, ценится.

Мы долго терпим — да, но и в крайности впадаем с удовольствием. (Смеется.) И вот тогда мы можем стать опасными. Это как в песне Розенбаума: «Любить — так любить, стрелять — так стрелять!». Вот это и есть — мы. С Россией надо дружить — и будет вам всем счастье! (Смеется.) Потому что,

если нам в бок не тыкать всё время — мы хорошие соседи.

— Но подталкивать страну к крайностям, чтобы бояться ее и ненавидеть? Не был ли «Крым наш» лишь поводом, чтобы в очередной раз заявить о том, что Россия — «империя зла» и т.д. и т.п.? Не кроются ли причины в более отдаленных по времени событиях?

— Конечно! Крым — русский, потому что так уж сложилось. Исторически. (У меня отец освобождал Севастополь, Одессу, не только Крым. ) Когда можно было спокойно грабить Россию — и вдруг этому был положен конец, нужно было использовать любой повод, чтобы на Россию наехать. Наехали же!

— Недавно Обама упрекнул Россию в том, что она восстанавливает свое значение и могущество — силой…

— Смешно слышать такое от американского лидера: когда если что не по ним, они сразу же бомбят. Любые территории, начиная с Сербии и заканчивая Ираком и Сирией. Особенно эти последние удары: ну, «ошиблись» в очередной раз…

А чем еще можно восстанавливать свое могущество, как не силой? Сила нужна. Надо тренироваться. (Смеется.)

— На встрече с нашей рижской публикой вы сказали, что в России переходный период (после развала СССР) слишком затянулся. Притормаживают те, кто испытывает ностальгию по утраченному?

— В любом случае, я убежден, что у России, конечно, третий путь. Поэтому мы никогда не примем и западные ценности стопроцентно (и я, в том числе, не приму), но и восточные до конца — тоже.

Наш орёл, исторически так сложилось, смотрит в две стороны, у него две головы. В этом проблема, но в этом и свой кайф.

Вот это и есть тот самый центризм, о котором я пытаюсь говорить всё наше интервью. И надо выдержать. Знаю, что мои слова легко поддаются критике, и справа и слева. Пусть так. Но все-таки я бы больше уповал на терпение, чем на крайности. Хотя и то и другое — черты нашего характера.

— Вы настаиваете, что ваша культовая «Бригада» — это фильм про детей, которых смяло время «лихих 90-х» (не ради удовольствия Саша Белый пошел в бандиты!). Это была та ситуация, попадая в которую люди выбирают такую крайность. Что бы эти герои выбрали сегодня, как вы думаете?

— Люди инициативные и даже честные в такой ситуации часто заканчивают либо в тюрьме, либо в пьянстве беспробудном. Хотя 

пить сегодня в России стали меньше, и это уже плюс. Просто выросло молодое поколение, которому это уже неинтересно.

Время меняется, интересов больше, развлечений больше.

Процесс идет в России сложный, непростой, он многих бесит, раздражает. Но — терпение! Такой вот тренд был в России всегда: мы не жили хорошо — так пусть хоть наши дети поживут. Сомнительный, конечно, тренд, тем не менее, и мы теперь живем, уповая, что детям будет лучше.

Мой младший сын брал интервью в Нижегородской области у одного пожилого крестьянина, ветерана Великой Отечественной войны, участника масштабных строек, и тот сказал гениальную фразу: «Мы были очень увлечены будущим, потому что настоящее было невыносимым». Это сказал простой человек, поживший.

Вот мы и живем, постоянно надеясь на будущее. А пожить в нем самим — времени не остается. (Смеется.)

«Жаль только, жить в это время прекрасное уж не придется ни мне, ни тебе»…

Но ничего. Есть некая формула, для меня, по крайней мере. Я человек верующий. И вера мне помогает ко всему относиться философски, иметь терпение. Когда говорят, что всякая власть от Бога, это не значит, что она хорошая, что это дарованные радость и счастье. Власть — это всегда Испытание: над тобой она, или ты сам власть. Испытание и искушение.

— Что вы думаете по поводу призывов к России «публично покаяться в своих грехах»?

— Тоже непростой вопрос. В христианстве покаяние — это, конечно, главное. Но покаяние искреннее. Поэтому,

когда говорят «не в чем каяться» — это чепуха, когда говорят «покайтесь!» — это тоже чепуха.
Истинное покаяние из тебя не выжимают, к нему ты приходишь сам. Государство состоит из многих человеков, поэтому вряд ли дождемся, когда оно бухнется на колени.

— Или Дума станет голосовать «за» и «против»?

— Это полная ерунда, не будет такого. С Германией, которая после поражения во Второй мировой покаялась, история совсем другая.

Германия была на грани, она была разрушена, после того, как нацизм был уничтожен. Им деваться было некуда, кроме как публично покаяться.

И когда сравнивают «большевиков» СССР с нацистами — это абсолютно неправильно. Это два разных режима. Нацистский режим все-таки абсолютно бесчеловечен (я сейчас прописные истины выдаю, мне даже неловко). Когда о человеке судили, хороший он или плохой, просто по его национальности, это все-таки намного жестче, чем по классовой принадлежности. И я бы не сравнивал.

— Перейдем к собственно кино. Вы радуетесь появлению нового молодого поколения режиссеров, среди которых «есть бешено талантливые люди» и от них можно ждать прорыва. А как насчет их общей грамотности, образованности?

— Нынешняя система образования многое разрушила. По-моему, Единый государственный экзамен — это вообще путь к зомбированию, к де-образованию, а не образованию. Но ведь в свои 17 лет я, конечно, знал, кто такой Достоевский и читал главы из «Войны и мира», — однако полностью все прочел, уже учась в Политехе. Я понимал, что мне это надо, мне это интересно. Кому не интересно, тот никогда не прочтет, окончив и гуманитарный вуз и что угодно. Начиная в 17, можно наверстать, вся жизнь впереди. А

не хочет образовываться — так, может, природный талант у него/неё такой, что всех удивит.

Разумеется, я не сижу так уж в ожидании особого прорыва, но думаю, некая масса сконцентрировалась, чтобы вылиться в новое качество.

— В чем, по-вашему, оно может выражаться?

— Кино не может бесконечно топтаться только вокруг психологического кинематографа (который для меня лично наиболее дорог). Есть направление, которое не совсем в наших традициях, я это условно называю «Бёрдмэн». (Birdman — американская черная комедия Алехандро Гонсалеса Иньярриту, признана одной из 10 лучших картин 2014 года, удостоена множества наград, включая премию «Оскар» за лучший фильм… — Rus.lsm.lv) Говорю даже не о фильме, а о векторе, о направлении. Таких фильмов у нас сегодня нет. Я не искусствовед, я просто говорю об ощущении.

Мне одна очень хорошая и известная актриса из России сказала: «Как я устала играть психологические роли! Я это умею, знаю, как это делать, все это так понятно». Но есть другой путь. Хотя в том же «Бёрдмэне» все психологически обосновано, сплошной Станиславский и Михаил Чехов, но сам вектор фильма направлен на другое.

У нас были Тарковский, Параджанов и сейчас есть попытки делать такое кино, но они почти незаметны.

А вот то, что я видел на выпускных экзаменах, в дипломных и курсовых работах студентов ВГИКа и Высших режиссерских курсов — там этот путь прорабатывается, и есть очень удачные попытки.

— Почему в Голливуде занимаются подробнейшей проработкой сценариев, а в российском кино такого не наблюдается?

— Хорошего всегда мало. Уважения к профессии сценариста в Голливуде намного больше и больше этому уделяется внимания. У нас же все развращается бесконечным потоком обезличенных сериалов: схему, трафарет (формат) изучил — и по нему можно быстренько настрогать, сколько угодно. И сразу заработать.

Хороший сценарий все же меньше года не пишется, а кто сегодня позволит себе потратить год жизни, упорно работая над сценарием?!

Мы в свое время «Бригаду» писали практически бесплатно, за какие-то смешные копейки, разве что на чай хватало. Почему у нас фильмов как бы уже делается много, а киноиндустрии нет? Потому что индустрия подразумевает, что человек приходит с интересной идеей и ему надо дать время и деньги, аванс, на который он может жить и реализовывать эту самую идею, писать сценарий. Но сегодня вам говорят: нет, вы принесите сценарий, и мы подумаем, дать вам денег или нет.

— Но нужны еще и люди, способные оценить эту самую идею?

— Конечно. В комиссиях иногда встречаются такие же необразованные люди, как и абитуриенты, которые поступают к ним учиться. Необразованные и кинематографически, в том числе. Ангажированные. Ну, как и в любой профессии. А это «тащить и не пущать», вот и все.

— Вы одно время много писали «в стол», а теперь оттуда время от времени достаете то один, то другой сценарий. Может, все к лучшему: и материал «отлежался», и вы уже беретесь за него, опираясь большой человеческий и профессионального опыта?

— Но это не рецепт. Чтобы выдержать такую паузу, нужно огромное терпение. Намного легче сегодня получать нормальные деньги, работая даже без упоминания в титрах, выполняя черновую работу за кого-то… И таких много, потому что платят.

Я постоянно нахожусь в поисках сценариев, сценаристов, предлагаю свои идеи — пока безрезультатно.

Мы вот жили в одной комнате в общежитии режиссерских курсов: Игорь Порублёв, Алексей Сидоров и я. Написали «Бригаду». Но мы жили одними интересами, одной идеей, у нас были одни и те же мечты. И все, что вокруг нас происходило, начиная с сожжения «Белого дома», все это было про нас, против нас, за нас… Потому и «Бригада» получилась такой, какой получилась (в положительном смысле). Конечно, тут заслуга Леши Сидорова, в первую очередь, её режиссера. Но это была честная, интересная, увлекательная работа. Я вспоминаю, как мы каждый день встречались, до хрипоты спорили и ругались, когда придумывали…. Здорово! Мы были молодые, голодные, и не было денег совсем.

— Подозреваю, что и сегодня не особенно «сытые»…

— Нет, конечно.

— Недавно вы вернулись из Кейптауна?

— Да, завершил там съемочный период фильма «В Кейптаунском порту». Сценарий я написал 20 лет назад,

Сценарий долго гулял по студиям, пока в 2008-м мы с продюсером Сабиной Еремеевой запустились с фильмом. Он должен был сниматься в Питере, Владивостоке и Кейптауне. Олег Янковский дал согласие и много других замечательных артистов… Но грянул финансовый кризис и проект закрылся. Потом заболел Олег Иванович, а когда его не стало, я решил, что без него снимать не буду, потом что эта роль только для него.

Занимался редактированием, сам писал сценарии.

Было много предложений что-нибудь снять, преимущественно, про войну и про борьбу, я отказывался.

Немало из этих фильмов и сериалов уже вышли, и я рад что моей фамилии в титрах нет. Но за это время у меня родились две дочки! Едва родилась старшая, Валерий Тодоровский предложили мне снять фильм по мотивам романа Алексея Иванова «Географ глобус пропил». Как говорится — «каждый ребёнок рождается со своим хлебом».

Что касается «Порта…», то, начиная с 2014-го мы с продюсером Владимиром Игнатьевым трижды подавали на господдержку, нам отказывали, пока мы наконец не вышли на студию Renovatio и её продюсера Владимира Полякова. Именно благодаря ему мы смогли начать съёмки. В течение года работали в Питере, немного в Москве, в Севастополе. Показали ролик, получили, наконец, господдержку и отправились в ЮАР. Теперь начинаю монтаж, надеюсь, через год выйдет фильм.

— В основе этого сценария действительно реальный эпизод из жизни вашего отца?

— Да.

Отец мальчишкой бежал на фронт, учился в Соловецкой Школе Юнг (вместе с Валентином Пикулем), воевал на Черном море и Дальнем Востоке

— с 1942 по 1949 год был связан со флотом. Потом демобилизовался, окончил Горьковский Политех, стал инженером. История, положенная в основу картины, произошла с ним летом 1945 года на Дальнем Востоке. Пересказывать её не имеет смысла — но можно будет посмотреть в кинотеатре.

— А чем именно эта история вас так привлекла?

— Когда отца не стало, она вспомнилась, и захотелось представить, что с этими людьми стало дальше. У нас в фильме три переплетающиеся новеллы. 22 июня 1996 года все трое неожиданно вспоминают об этом событии более чем полувековой давности — и начинает что-то происходить. Это переплетение драмы, трагикомедии и фарса. Играют Владимир Стеклов, Евгений Ткачук, Сергей Сосновский из МХТ им. Чехова, Юрий Кузнецов, Александр Робак, Анна Уколова, Анфиса Черных и другие прекрасные актеры, в том числе, кейптаунские.

Но

фильм не о войне, а о связях, о случайностях, которые имеют свою логику. О судьбе. Это мое прощание с XX веком.

Когда говорят что это фильм моей мечты — ничего подобного. Просто это была единственная моя завершенная «заначка», потому после каждого фильма я ее вынимал и предлагал. На этот раз сработало. Что будет за фильм — экран покажет. А если не получится?.. (Смеется.)

Но все равно картина о сегодняшнем дне, в любом случае. И если следующим фильмом станет «Обитель» по роману Захара Прилепина, он тоже будет о нашем сегодняшнем, хоть это 20-е годы. А если не «Обитель», значит, будет вообще конкретно про наше время фильм. Поскольку время острое, надеюсь, будет и острое кино.

— Ведь «Обитель», прямо или косвенно, тоже связана с биографией вашего отца, а также с Латвией?

— Пять лет назад Валерий Тодоровский предложил мне тему — Соловки. Я рассказал Прилепину, мы туда полетели. Договорились, что Захар напишет рассказ, я — сценарий по нему. И снимаем. Через полгода Прилепин признался, что получается точно не рассказ, а через три года у него вышел роман. К Захару выстроилась очередь из продюсеров и режиссеров. Но он сказал, что это будет снимать Велединский! Права на экранизацию принадлежат каналу «Россия» и «студии Валерия Тодоровского», сейчас идет работа над сценарием.

Один из главных героев романа — нач. лагеря, бывший латышский стрелок Эйхманис, а в реальности это был Федор Иванович Эйхманс (Teodors Eihmans. — Rus.lsm.lv). Лично для меня его персонаж выражает суть бесчеловечного эксперимента, который был произведен над страной, но вроде как из благих побуждений.

Он не садист, а такой… что ли, Мичурин от НКВД, уверенный, что людей можно перевоспитать — перековать.

Фигура парадоксальная, даже трагическая в чем-то.

— Вы согласны с известным постулатом , что искусство способно «смягчать нравы»?

— Конечно. Только это может не какой-то один фильм или одна книга, а общий культурный процесс.

— Только вот удерживаем разрушительные тенденции, удерживаем, в конце концов не удерживаем — и все летит в тартарары?

— Опять же, мы нация крайностей, поэтому и нужно давать всем возможность развиваться. Тогда баланс и сохранится. Но силой удерживать не получится. Потому что, после Николая Первого бывает Александр Второй. Народ ведь всегда очень точно называл царей. Николай «Палкин» правил 30 лет. И то, что происходило при нем, можно назвать стабильностью, а можно и стагнацией. Потом был Александр Второй, которого народ окрестил Освободителем. Хотя, у Чехова в «Вишневом саде» слуга

Фирс, бывший крепостной, не очень доволен свободой, которую ему даровали («Перед несчастьем…» — говорит).

И мы знаем, как закончил Александр — его убили. Потом были Александр Третий и Николай Второй, который вообще завершил путь Романовых на российской земле…

Так что все равно что-то меняется — на почти противоположность или на полную противоположность. Как это было и в наши 90-е годы. Пришел Ельцин и дал «всем» такую «уникальную» свободу, по которой многие ностальгируют. Я не ностальгирую по 90-м абсолютно, потому что тогда свобода, как всегда, была перепутана (снова крайность) со вседозволенностью. А умные, хитрые люди, как всегда, этим воспользовались. У нас капитализм построили коммунисты, вот в чем вопрос. Став капиталистами.

— По поводу «смягчения нравов» и воздействия искусства на человека. В вашей жизни ведь были фильмы «прямого воздействия», буквально определивших вашу судьбу?

— Прямого воздействия на меня лично? Это «Неоконченная пьеса для механического пианино» и «Полеты во сне и наяву», они меня подняли с кресла, как того Обломова.

Я просто испугался за свою жизнь, за свое будущее, испугался, что и я таким же буду.

В 30 лет я опомнился и рванул, попробовал делать то, что мне интересно. Что-то реализовалось, я благодарен судьбе, благодарен Богу и своим близким за это. И тем двум фильмам, конечно.

ПЕРСОНА
Александр Велединский (27 июля 1959 г., Горький, ныне Нижний Новгород) — российский кинорежиссер и сценарист.
1981 — окончание Горьковского политехнического института по специализации «электрооборудование судов». Работа в «ящике».

1995 — окончание мастерской Александра Прошкина и Валерия Приёмыхова Высших курсов сценаристов и режиссёров (поступил в свои 34, со второй попытки). Специальный диплом жюри российского фестиваля «Святая Анна» за 18-минутную игровую короткометражку «Анфан Террибль» (дипломная работа).

2000 — соавтор сценария телесериала «Дальнобойщики».

2001 — короткометражный художественный фильм «Ты да я, да мы с тобой» по своему сценарию по мотивам рассказа Вячеслава Пьецуха «Двое из будки 9-го километра», с Сергеем Маковецким в главной роли. Фильм участвовал в конкурсной программе «Особый взгляд» 54-го Каннского кинофестиваля. На 35-м МКФ EXPO в Нью-Йорке — «Приз за лучший дебют». Гран-при за «Лучший короткометражный фильм» на «Киношоке» в Анапе, приз за лучший короткометражный фильм на кинофестивале «Послание к человеку» в Санкт-Петербурге и др.

2002 — соавтор сценария (с Игорем Порублевым и Алексеем Сидоровым) имевшего оглушительный успех телесериала «Бригада», сделавшего знаменитыми Сергея Безрукова, Дмитрия Дюжева, Владимира Вдовиченкова, Екатерину Гусеву. Премии «Золотой орел» и «ТЭФИ». Режиссер-постановщик и соавтор сценария (с Игорем Порублевым и др.) телесериала «Закон».

2004 — режиссер фильма «Русское» по собственному сценарию (по мотивам «Подростка Савенко» и «Молодого негодяя» Эдуарда Лимонова). Второй приз на XX кинофестивале «Окно в Европу» в Выборге.

2006 — сценарист (с Игорем Порублевым) и режиссер имевшей широкий успех картины «Живой» о солдате-инвалиде, вернувшемся с чеченской войны, с Алексеем и Андреем Чадовыми и Ольгой Арнтгольц в главных ролях.

2013 — режиссер и соавтор сценария (с Рауфом Кубаевым и Валерием Тодоровским) фильма «Географ глобус пропил», по одноимённому роману Алексея Иванова, Константином Хабенским в главной роли. Лента получила Главный приз ХХIV Открытого российского кинофестиваля «Кинотавр» в Сочи, премию Золотой орел» за лучшую режиссерскую работу, была признана лучшим фильмом 2013 года Российской академией киноискусств «Ника» и удостоена еще более чем 30 отечественных и международных номинаций и наград.

 

Ваш комментарий

Чтобы оставить комментарий

войдите через свой аккаунт в соцсети:

... или заполните форму:

Ваше имя:*

Ваш адрес электронной почты (на сайте опубликован не будет):

Ссылка на сайт:

Ваш комментарий:*


Александр Велединский

20 сентября в Риге гостем интеллектуального клуба «Культурная линия» стал один самых востребованных и титулованных современных российских кинорежиссеров Александр Велединский. Достаточно…… →

Фото
Статьи