События
«Традиционную бумажную газету убьет не интернет»ЧТО ТАКОЕ КАЧЕСТВЕННАЯ ЖУРНАЛИСТИКА С Владимиром Сунгоркиным, редактором популярнейшей газеты «Комсомольская правда», который приехал в Крым по приглашению медиа-клуба «Формат А3», мы встречаемся на летней площадке одного из cимферопольских кафе. Перед ним на столе лежит одна из крымских газет. На первой ее полосе вверху: «Кобзон сказал…», внизу — фото с похорон убитого феодосийского мэра. Этим и вызван наш первый вопрос: — А я откуда знаю? — смеется Сунгоркин. — Я этим вопросом не озадачиваюсь! — Это — таблоид? — указываем на лежащую на столе газету. — «Кобзон сказал…». — А что плохого в том, что «Кобзон сказал»? Я и правда не понимаю каких-то вещей! Это важные события. А что должно быть на первой полосе? — Я-то помню еще ту «Комсомолку», где на первой полосе была жатва, «битва за урожай»: началась или закончилась. Теперь это никому не интересно? — С жатвой мы давно завязали! Ну смотрите: у нас была «Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Литературная газета», что еще… — «Советская культура», «Труд»… — Да, «Советская Россия» — у всех были гигантские тиражи, где они все? Можно сказать, на свалке истории. — Ну, «Известия» существуют… — Да ну, что там? Вы их давно видели? Осталось 25 тысяч! — А вы выжили, потому что перестали быть пропагандистом и агитатором и скрестились с таблоидом? — Ну, да. Я не могу быть пропагандистом и агитатором, мне для этого нужна Коммунистическая партия и комсомол! У меня их нету. Если бы меня купила партия, допустим, «Единая Россия», сказала: давайте делать пропагандистскую газету, мы вам за это заплатим, я бы делал газету «Пропагандист и агитатор». Наверное — хотя давно не пробовал. Тут надо выбирать: если вы пропагандист, то за пропаганду кто-то должен платить. Рекламодатели за это не платят — что мне делать? — То, что делают все украинские газеты. У нас по газете сразу видно, чья она: за красных, за оранжевых, за бело-голубых … — Я за Украину не отвечаю. Но вы меня заинтриговали: а «Комсомолка» на Украине за кого? — Вот я и хочу спросить: кто определяет политику региональных изданий «Комсомолки»? Вы каким-то образом контролируете их? — Каким-то образом — да. Но не в том плане, что «вы там будьте за оранжевых» или за татарских националистов. Это должно быть информационное издание, не партийное и не пропагандистское. И в итоге вы не можете сегодня сказать, что украинская «Комсомолка» — это газета Януковича или газета Ющенко. — То есть это все же не просто франшиза, разрешение пользоваться вашей торговой маркой, а все-таки ваше структурное подразделение? — Там все сложнее. Это франчайзинг, но мы разрешили пользоваться нашей маркой при наборе определенных стандартов. У вас тут есть «МакДоналдс», но это не означает, что он принадлежит канадскому миллионеру МакДональдсу. А означает, что, получив разрешение, вы будете платить за вывеску, но при этом вы не будете здесь производить чебуреков и самсу, а будете производить биг-мак, в котором столько-то грамм мяса, салата и так далее — это обычное дело. Так и мы договорились с Украиной, что здесь будут производить вот такую газету. — А с Белоруссией — другую? — А с Белоруссией другую, а с Грузией — третью. Но везде одни модель и технологии. Разница в том, что в Белоруссии — белорусское содержание, а в Грузии — грузинское. Но модель, макет — одинаковые. — Есть еще какие-то требования: достоверная информация, качественная журналистика? — У нас нет термина «качественная журналистика». Что это такое? Я не знаю, вы знаете? — Понимание описываемых процессов или событий, достоверность, по возможности — объективность. Для нас здесь еще важен хороший связный русский язык. — Если это — то да! Стараемся. — Я посмотрела белорусский выпуск. В разделе «политика» за день там шесть новостей. Пять из них начинаются словом «Лукашенко»… — Могут даже из десяти десять начинаться словом «Лукашенко», если жизнь такова, что Лукашенко у них главный и единственный политик. Огромному количеству вопросов, которыми мы занимались в советской журналистике, которым придавалось какое-то значение, мы значения теперь абсолютно не придаем. Мы — зеркало. Если в Белоруссии главный ньюсмейкер Лукашенко, а в России главный ньюсмейкер Путин, мы будем писать о Путине и Лукашенко! Если мы точно знаем, что Путин поймал эту щуку, и что нормальным людям интересно поразглядывать ее, мы эту щуку сфотографируем! И Лукашенко с сомом поставим на целую полосу, потому что людям это интересно! А есть какие-то журналисты и редакторы, которые занимаются какими-то балансами: нет, шесть новостей это много… Выстраивают какие-то схемы, у них в голове куча каких-то странных перегородок. Мне наплевать, я об этом не думаю. Бывает, сижу в Москве, заседаю: планерка идет. Мне говорят, вот есть большое интервью с этим, а рядом надо бы еще два, тоже больших, вот с теми. И сидят мои коллеги, на полном серьезе говорят: как же так, у нас получается три интервью в номере! У них это в голове не помещается. А я говорю: читателю же по барабану — три или пять, ему главное, чтоб было интересно! Вот и весь подход. О многих вещах я просто не думаю и думать не хочу. — При этом вы себя ощущаете журналистом или медиа-магнатом? — Да нет, ни тем и ни другим, я себя ощущаю редактором. — Которому надо держать читателя, не потерять тираж?.. — Да, да! Потому что мне надо платить журналистам зарплату. — «Комсомольская правда» сама себя содержит? — Да, уже много лет. — А как быть региональным СМИ, мелким изданиям, которые не могут себя содержать иначе, как за счет «джинсы»? — Есть много проработок, теорий, как выкручиваться местным газетам. Но для этого нужна большая работа. Прежде всего, к изданию газеты нужно подойти, как к изданию товара. Это очень интересная вещь — ведь как правило, журналисты и редакторы бесконечно далеки от понимания газеты как товара. Если вы начнете с этого, возможно, у вас что-то получится! Про Украину я не скажу, но в России есть с десяток успешных местных газет, я знаю всех этих издателей. Они все подходят к изданию газеты как к бизнесу. — Согласитесь, если на всю Россию таких нашлось только десяток, то это мало кому удается. — Для этого есть ряд внеэкономических причин. Не потому, что у нас мало хороших издателей, а потому что в каждом большом городе обязательно существует медийный холдинг, принадлежащий губернатору и принадлежащий мэру. Это значит, что платит городской бюджет, платят близкие губернатору предприниматели, создается очень тяжелая конкурентная среда, и она в России все тяжелее. Поэтому проблема выживания местных издателей — это проблема недобросовестной конкуренции. Настолько я знаю, в Украине этой проблемы нет. Поэтому, на мой взгляд, здесь могли бы взять опыт лучших российских издателей и пойти их путем. Но для этого руководить газетами должны не самые лучшие журналисты и самые пламенные публицисты и революционеры, а совсем другие люди — в этом самая главная проблема. И они должны быть частными, а не народными предприятиями — все это мы проходили в «Комсомолке», это долгий, но очень интересный путь. У вас газета «Сегодня» похожа на бизнес, а многие другие — не бизнес, они от него бесконечно далеки. — У нас за каждой газетой стоит какой-то олигарх… — Возможно, но если он ставит задачу сделать из газеты бизнес, то может получиться… — И не сделать при этом крена в сторону какой-то из партий? — Да, хотя это труднее. — Тиражи бумажных газет падают? — Падают. У всех по-разному, у нас в последние годы — примерно 10%. У нас рушится система распространения, у нас в стране закрываются киоски. Вот здесь он стоял, а теперь его нету! — А интернет-аудитория ваших изданий растет с той же скоростью? — Интернет растет с большей скоростью, но у нас он вышел на какую-то планочку, и рост там сейчас очень небольшой. Думаю, процентов пять мы там будем осваивать, там конкуренция тоже очень высокая… — А подписка на газету? — В России почта работает с каждым днем все хуже. Как у вас: почта-то работает? — Работает… У нас на нее навешивают новые функции — продажу железнодорожных билетов, оказание административных услуг типа оформления субсидий по ЖКХ и заявок на путевки чернобыльцам… — А нас — что-то ужасное, много лет почта идет ко дну. Даже в городах есть много почтовых отделений, где газеты разносят раз в неделю. Накапливают с понедельника, а в пятницу почтальон берет и наконец-то несет… В итоге подписка падает тоже процентов на 12 в год. — Когда умрет последняя бумажная газета? Валерий Фёдоров, генеральный директор ВЦИОМ, говорит,что в 2030 году. (Какие прогнозы делает Владимир Сунгоркин отвечает на этот счет, можно увидеть на нашей видеозаписи. Суть же его ответа в том, что традиционную бумажную газету убьет не интернет, а бесплатная бумажная газета): — В Москве есть бесплатная «Вечерняя Москва», миллионный тираж оплачивает мэрия. Тиражом 3,5 млн экземпляров выходит раз в неделю бесплатная «Российская газета». Страна богатая… У вас это, скорее всего, тоже будет, только чуть попозже. — У нас реальная многопартийность, поэтому к каждым выборам появляются новые издания, которые потом бесследно исчезают. — Да, у вас реальная многопартийность. И не такие богатые бюджеты. — Интернет стал основой «народной журналистики». Блоги, комментарии, социальные сети не потопят профессионально сделанные газеты? — Да нет, мы об этом не задумываемся. Пришло на какой-то материал две тысячи комментов, ну и хрен с ними, на здоровье… Очень важный момент вот в чем: источник новостей, который все начинают цитировать и перебрасывать друг другу — чтобы он долго цитировался — в своей первооснове должен быть проверенной профессиональной журналистикой. Профессиональный добытчик, обработчик новостей получил эту новость там, где ее положено получать, то есть у человека, владеющего информацией, он ее проверил двумя-тремя способами, он является экспертом в этой теме… — Или получил комментарий эксперта? — Да, получил комментарий, он сам понимает, о чем речь. — Вот мы и вернулись к качественной журналистике… — Я не сказал слово «качественная», этим должен заниматься журналист или не журналист, но это профессия. А дальше новость пошла гулять по сетям, но везде будет сказано: «Комсомольская правда» сообщила… И уже ясно, что огромное количество сообщений, не подкрепленных профессиональным источником, не цитируются и не распространяются, они очень быстро затухают. Во время каких-то катаклизмов идет волна непроверенных сообщений, потом она сужается. Например, сначала говорят, что от наводнения погибло 3 000 человек, потом эта волна канализируется, появляется официальное сообщение, что погибших 140, все «устаканивается». — А насколько общество доверяет этим официальным сообщениям? Может, это специфический подход, но на Украине власть в ходе политических дебатов изовралась, ей не верят… — А почему им не доверять? Вопрос доверия — это такой, психиатрический. Кто-то верит сразу, кто-то не верит никогда. Патриарху доверяет столько-то процентов, президенту — вот столько. Это же обычные дела. Спасибо Владимиру Николаевичу — было интересно… |
|
|||||
|
Ваш комментарий